Княжна на продажу. Как дочерей русских государей меняли на мир и новые земли - Ника Марш

Бонапарт, победивший русских при Аустерлице, на полном серьезе выражал готовность породниться с Романовыми. Ему, как представителю «новой знати», человеку, только-только завладевшему троном, мечталось упрочить свои позиции за счет родства со старой аристократией.

Как это уже делали Гуго Капет и князь Владимир… Сестре императора России предлагалось стать женой императора французов. Разница в возрасте в двадцать лет не считалась помехой. Не было ни малейших языковых сложностей – весь русский двор идеально знал французский язык. Наполеон равнодушно смотрел на вопросы веры. Но он был еще женат. И его подводило происхождение.

Александр отвечал уклончиво. Он сообщил, что судьбу сестры может решать только ее мать, да и развод Наполеона не был делом решенным. Император обещал ускорить процедуру, если только Александр ответит согласием. Однако в итоге Бонапарту сказали «нет». Резкой противницей брака «с этим корсиканцем» была императрица Мария Федоровна.

«Он встретил такую сильную оппозицию со стороны императрицы и самой великой княжны, – писала графиня Шуазель-Гуфье, – что он должен был уступить. Они обе были женщины с характером». Фрейлина Муханова в своих записках приводит еще более резкий ответ Катишь: «Я выйду за последнего русского истопника, чем за корсиканца». Но думала ли она так на самом деле? Или была вынуждена подчиняться воле матери, поняв, что та ни за что не уступит? Потому что императрица Екатерина Алексеевна, супруга императора Александра I, в письме матери ясно дает понять – Катишь не была против французского замужества!

После этого эпизода жениха для Катишь нашли быстро. Вместо императора или короля ее выдали… за бедного младшего принца из семьи Ольденбургских. Да еще за ее же кузена.

Торжество состоялось 3 августа 1809 года. Катишь должна была превратиться в генерал-губернаторшу: ее супруг получил назначение руководить Ярославской, Тверской и Новгородской губерниями. Местом жительства молодой четы выбрали Тверь. И позаботились, чтобы в брачном контракте указали, что дети этой пары станут воспитываться в лютеранской вере. Ни малейшего шанса занять российский престол в перспективе! Амбициозная, популярная, незаурядная, умная и сильная молодая женщина сочеталась браком с «третьеразрядным» принцем, который уступал мужьям всех ее сестер! И ни малейших политических выгод от такого союза!

Однако супруги выглядели счастливыми. Отправляясь в свою новую резиденцию, они строили планы. В Твери имелся Путевой императорский дворец, выстроенный после грандиозного пожара, уничтожившего деревянный центр города. За восстановлением Твери когда-то лично следила Екатерина II (и благодарные жители на собственные средства установили ей памятник на Восьмиугольной (Екатерининской) площади). Путевой дворец создавался в духе барокко и классицизма, но особенный лоск ему придали именно в пору «царствования» Екатерины III. Обладая прекрасным вкусом, Екатерина Павловна (по мужу – Ольденбургская) принялась за обстановку дома. Ей удалось сделать дворец не только уютным семейным гнездышком, но и невероятно модным местом.

Катишь не утратила своей популярности, даже когда переселилась в Тверь. Скажем так: свою популярность она перевезла в провинцию. И за ней охотно последовали! У Екатерины Павловны давались балы, музыкальные и литературные вечера. Именно в Твери, в Путевом дворце, Николай Карамзин вслух зачитывал главы из своего только что написанного детища – «Истории государства Российского». Среди слушателей были не только друзья и знатные гости, но и государь Александр I. «Тверь – Петербурга уголок», – стали говорить именно в ту пору. Коренные жители Твери до сих пор шутят: «У Твери есть два пригорода – Москва и Петербург».

Однако, когда пришла пора рожать, Катишь предпочла уехать к матери. Фридрих-Павел-Александр родился в августе 1810 года в Павловске. А в 1812 году на свет появился еще один мальчик, Константин Фридрих Петр. Тысяча восемьсот двенадцатый стал поворотным для четы Ольденбургских.

Тот, кого ей предлагали в женихи, теперь напал на Россию, и Катишь приняла решение вложить личные средства в закупку нужд для армии.

И она была не единственной высокопоставленной и титулованной особой, кто снабжал войско в 1812 году. Муж императорской фаворитки, Дмитрий Нарышкин, обещал выплачивать в казну по 20 тысяч рублей в год до тех пор, пока Наполеон бесчинствует в России. И моментально передал первый взнос. Централизованно был организован сбор средств среди дворян, но помимо обязательной суммы многие вкладывали и дополнительные средства. Граф Дмитриев-Мамонов, князь Юсупов, князь Лопухин, генерал Измайлов, тайный советник Демидов, действительный камергер Гагарин, граф д’Оливер и барон Боде – это лишь малое число лиц, которые в те тяжелые дни оказали огромную финансовую поддержку армии. Кроме нарышкинских денег в кратчайший срок собрали 105 тысяч 677 рублей.

В июле 1812 года (всего за месяц до вторых родов) Екатерина Павловна Ольденбургская основала Егерский батальон, который стал называться ее именем. За ее счет военные получали абсолютно все: от мундиров до вооружения и продовольствия. Даже полковой священник был приглашен Катишь. Командиром сделали князя Александра Оболенского, с которым тверская генерал-губернаторша была знакома с детских лет. Позаботилась Катишь и о тех, кто не вернулся из боя: их семьям она назначила пожизненную пенсию. Раненые также восстанавливались за ее счет.

Между тем тверской период в жизни Катишь подходил к концу. «Принц Георг, посещая госпитали в Ярославле, заразился горячкой и скончался 14 декабря 1812 года», – пишет великий князь Николай Михайлович, составитель «Переписки Александра I с Екатериной Павловной». Молодая вдова получала соболезнования отовсюду, семья старалась быть к ней особенно чуткой, за исключением… императрицы Елизаветы Алексеевны. Между ними всегда были натянутые отношения, да и Елизавета хорошо помнила, кто помогал тайным встречам императора и Нарышкиной.

Мать настояла, чтобы Катишь вернулась в Петербург. Шептались о кататонии – припадках, при которых великая княжна теряла контроль над своим телом. Она падала в обмороки и с трудом передвигалась. Официальная версия гласила, что именно по этой причине Катишь отправилась в Европу. Поправлять здоровье. В самую гущу военных событий? Когда Европа была в буквальном смысле охвачена пламенем?

Более близкие ко двору люди уверяли, что Екатерина Павловна спешила туда, где у нее было больше шансов устроить свою жизнь. После стольких «свадебных неудач» она намеревалась сама подыскать себе мужа, не дожидаясь, пока брат найдет ей очередного принца из захолустья (и как раз поэтому версия, что Катишь была безумно влюблена в Георга Ольденбургского, кажется слегка притянутой – слишком быстро вдова начала строить новые матримониальные планы). Прага, Вена, множество новых знакомств… В переписке Катишь встречаются имена то герцога Кембриджского, то австрийского эрцгерцога, то принца из Нассау. В какой-то момент промелькнула шальная мысль о прусском короле Фридрихе Вильгельме III (вдовце с 1810 года), только проект сорвался, не успев толком оформиться.

«Из-за назойливых знаков внимания сестры