Андрей Вознесенский - Игорь Вирабов

Стенограмма 7 марта 1963 г.

(После выступления Ванды Василевской, обнаружившей идеологически вредные высказывания в интервью, которые дали польским журналистам поэт Вознесенский и писатель Аксенов.)

Хрущев: А может быть, если здесь есть товарищ Вознесенский, его попросить выступить?

(Голос: «Да, товарищ Вознесенский записан в прениях».

Голос: «Вот он идет».

Долгая пауза.)

Вознесенский: Эта трибуна очень высокая для меня и поэтому я буду говорить о самом… главном… для меня. Как и мой любимый поэт, мой учитель, Владимир Маяковский, я — не член Коммунистической партии. Но и как…

Хрущев (перебивает): Это не доблесть!..

Вознесенский: Как Владимир Маяковский, Никита Сергеевич…

Хрущев (перебивает): Это не доблесть. Почему вы афишируеваете, что вы не член партии? А я горжусь тем, что я — член партии, и умру членом партии!

(Бурные аплодисменты и крики: «Долой, долой его!»)

Хрущев (передразнивая): «Я — не — член — пар — ти — и».

Вознесенский: Никита Сергеевич!

Хрущев: Вызов даете? Сотрем! Сотрем! Бороться, так бороться. Мы можем бороться.

(Голоса: «Долой его, долой. Он не член!»)

Вознесенский: Никита Сергеевич!

Хрущев: Мы можем бороться! У нас есть порох!

(Крики из зала: «Долой его с трибуны!»)

Хрущев: Вы представляете наш народ, или вы позорите наш народ? (Стучит по столу.) Я не могу спокойно слушать подхалимов наших врагов! Не могу! (Аплодисменты.) Я не могу слушать агентов. Вы скажете, что я зажимаю?.. Скажете, я — Первый секретарь? Председатель Союза? Нет! Прежде всего, я — человек, я — гражданин Советского Союза! Я — рабочий своего класса, я — друг своего народа, я боец его и буду бороться против всякой нечисти!!!

(Из зала Вознесенскому: «Паразит-т-т-т!!!»)

Хрущев: Мы создали условия возможные, но это не значит, что мы создали условия для пропаганды антисоветчины! Мы не создаем, и никогда не дадим врагам воли. Никогда! Никогда! (Аплодисменты.) Ишь ты какой, понимаете! «Я не член партии!» Ишь ты какой! Он нам хочет какую-то партию беспартийных создать. Нет, вы — член партии. Только не той партии, в которой я состою! (Бурные аплодисменты. Крики: «Долой!») Товарищи, идет вопрос борьбы исторической, поэтому здесь, знаете, либерализму нет места, гос-по-дин Вознесенский!

Вознесенский: Э-э-э, Никита Сергеевич, простите, я…

Хрущев: Можете как угодно говорить. Здесь вот еще агенты стоят. Вон два молодых человека, довольно скептически смотрят. И когда аплодировали Вознесенскому (Хрущев путается, имея в виду выступавшего ранее и читавшего стихи Рождественского), они носы воткнули тоже. Кто они такие, я не знаю?

(Голоса из зала: «Где? Где?»)

Хрущев: Вот там два. Один очкастый, другой без очков сидит. (Показывает в сторону сидящих рядом с Василием Аксеновым художников Павла Никонова и Иллариона Голицына, один в красном свитере, другой в красной рубашке. Крик из зала: «Они с ним заодно!»)

Ильичев (Хрущеву): Это Аксенов…

Вознесенский (спокойно): Никита Сергеевич, простите, я написал свое выступление, и я недоговорил — вот здесь написано у меня — дайте мне договорить фразу… Как и мой любимый поэт, я не член Коммунистической партии, но, как и Владимир Маяковский, я не представляю своей жизни, своей поэзии, всей своей жизни, каждого своего слова без коммунизма.

Хрущев: Ложь.

Вознесенский: Это не ложь.

Хрущев: Ложь, ложь, ложь!!! Все, что рассказала Ванда Львовна, а это вы сказали — это клевета на партию. Не может сын клеветать на свою мать, не может. (Продолжительные аплодисменты.) Вы хотите нас убаюкать…

Вознесенский: Нет!

Хрущев: …что вы, так сказать, беспартийный на партийной позиции стоите.

Вознесенский: Да!

Хрущев: Нет! Довольно. Можете сказать, что теперь уже не оттепель и не заморозки, а морозы. Да, для таких будут самые жестокие морозы! (Продолжительные аплодисменты.) Мы не те, которые были в клубе Петефи, а мы те, которые помогали венграм разгромить эту банду.

(Крики: «Правильно!» Бурные аплодисменты.)

Вознесенский: Э-э… Никита Сергеевич, то, что я сказал… это правда. И это подтверждается каждым моим написанным словом…

Хрущев (прерывает): Не по словам судим, а по делам! А ваши дела говорят об антипартийщине. Об антисоветчине говорят. Поэтому вы не являетесь нашим другом.

Вознесенский: Никита Сергеевич, у меня антисоветского нет…

Хрущев: А то, что Ванда Львовна сказала, это что — советское?

Вознесенский: Когда… Я скажу про это интервью сейчас. Когда польский журналист спросил меня о поколениях, он ждал, что я буду говорить, что наше поколение плюет на поколение отцов, что оно противопоставляет себя всей советской литературе. Я сказал… Я сказал, что нет поколений возрастных, которые противостоят одно другому… А есть поколения… Я сказал, как горизонтальные слои — один идет за другим, но не противостоят друг другу… В каждом поколении есть люди замечательные. Есть люди революционные. (Стучит рукой по трибуне, задавая ритм, чтобы не сбиться.) И в каждом поколении есть минимум плохого, минимум такого реакционного… Поэтому я сказал, что для меня важно не вот это разделение на поколения, как говорят сейчас на Западе…

Хрущев (прерывает): Поскромнее бы вы были бы там, вы б сказали этому польскому журналисту: «Дорогой друг, у нас есть более опытные люди, которые могут сказать…» А вы начинаете определять, понимаете ли. Молоко еще не обсохло. (Аплодисменты.) Ишь ты какой, понимаете. Он поучать будет.

Вознесенский (тихо): Да.

Хрущев: Обожди еще. Мы еще переучим вас! И спасибо скажете!

(Голос из зала: «Маяковского приплел… Он и Пастернака называл в интервью…»)

Вознесенский (на реплику из зала): Маяковского я всегда называю, и в этом случае, своим учителем.

Хрущев (прерывает): А это бывает, бывает, другой раз… так сказать, для фона. Ишь ты, какой Пастернак выискался. Хотите? Мы предложили Пастернаку, чтоб он уехал… Он не захотел. Хотите завтра получить паспорт? Можете сегодня получить. И езжайте, к чертовой бабушке. Посмотрите! Поезжайте туда. Поезжайте в Париж, освещайте…

Вознесенский: Никита Сергеевич…

Хрущев (не слушает): Поезжайте, поезжайте туда!!! (Аплодисменты.) Хотите получить сегодня паспорт? Мы вам дадим. Сейчас же! Я скажу. Я это имею право сделать! И уезжайте!