Метро 2035: Крыша мира - Владислав Выставной

– Тырныауз, – тихо произнес Новичок. – Этот город стал призраком еще до Катастрофы. Сейчас он – просто памятник самому себе. Множество могильных плит с окнами.

Словно протестуя против такого приговора, в окне второго этажа вспыхнул огонек. Бледный, трепещущий, но настоящий. В быстро надвигающейся темноте он обретал силу, становился насыщеннее и ярче. И вроде бы в этом окне, в единственном, было стекло.

– Ого! – удивленно воскликнул Игнат. – Живой кто-то.

– Или ловушка, – недоверчиво возразил Новичок. – Откуда здесь взяться людям? Все знают: здесь жить нельзя.

– А, может, не все это знают, – возразила Тана. – По мне, так здесь куда лучше, чем на вонючей помойке в Грязных шахтах. Прости, Новичок, если решишь, что это камень в твою сторону.

– Еще это могут быть мерзляки, – сказал Игнат. – Их рейдеры не боятся холода и шарят тут в округе. Наткнемся на рейд – будет мясорубка.

– В любом случае надо проверить, – заключил Змей. – Если хотите, схожу один.

– Только не ты, – возразил Игнат. – Ты – самый ценный участник группы. Без тебя вся экспедиция теряет смысл.

– А кто у нас здесь не ценный? – тихо сказала Ксю.

– Разве что – Полковник, – прищурился Новичок. – Но его посылать не имеет смысла: может попросту не дойти. Или не вернуться. Или вернуться – и продолжить игру «в молчанку». Что-то у него с черепушкой беда в последнее время.

Полковник проигнорировал это замечание. Он просто смотрел на огонек в окне и странно улыбался.

– Ладно, – сказал Змей. – Пойдем вместе.

* * *

Дверь в подъезд не закрывалась. Она вмерзла в огромный наплыв изо льда, покрывший фундамент и крыльцо. Вместо прямоугольника двери в глубину подъезда вела овальная нора в ледяной глыбе, пролезть в которую можно было лишь пригнувшись.

Один за другим они пробрались в глубину мрачного подъезда. В свете фонарей им предстали стены и потолки, расписанные причудливыми и странными граффити, больше напоминавшими наскальную живопись каменного века. Только нарисованы здесь были не просто дикие звери, окружавшие кроманьонцев, а уродливые чудовища, словно вырвавшиеся из душного бреда. Выведенные углем на стенах и копотью на потолке, они практически не оставляли здесь свободного места. Сразу видно: чего-чего, а времени у неведомого художника было много.

Осторожно поднялись на второй этаж. Пары входных дверей здесь попросту не было, третья же была уродливо обита кусками искусственной кожи, вспучившейся из-за какого-то наполнителя. Надо думать, утеплена таким образом.

Игнат сделал знак Новичку. Оба подняли автоматные стволы наизготовку. Остальные держались у них за спинами. Змей сжал кулак, приготовившись постучать в дверь. Но разжал пальцы и взялся за ручку. Потянул.

Дверь поддалась, открывшись с отчетливым скрипом.

Игнат с Новичком коротко переглянулись и еще плотнее припали к прикладам: слишком уж легко дался вход в это странное место. Назвать его жилищем язык не поворачивался, слово «квартира» всплыло в памяти с запозданием. Войти в дверь оказалось сложнее, чем просто ее открыть. Дверной проем был заложен кирпичной кладкой… Нет, это на первый взгляд показалось, что кирпичной.

Перед ними была стена… из книг. Сложенных, как кирпичи, плашмя, корешками наружу,

Но Змей уже выдернул одну из книг, посмотрел на выцветшую обложку: Учебник истории Древнего мира. Какая-то арка, колонны, песок. Змей глянул в образовавшееся на месте книги окошко.

– Светло, – сообщил он.

Хотел отбросить книгу – но что-то его удержало. В Карфагене книги – большая ценность. Не то чтобы все там с ума сходили по чтению, просто любой товар резко взлетает в цене, когда перестает производиться, а лишь уменьшается в количествах.

Подумав секунду, он надавил на книжную стену плечом.

– Осторожнее! – вскрикнула за спиной Тана.

Но поздно: книги с глухим стуком осыпались внутрь. Переступив через завалы, один за другим они вошли в тесную квартиру. Особенно тесной ее делали именно книги, использованные поразительным образом: все стены, от пола до потолка, были выложены точно так же – книгами, только здесь – корешками внутрь. Слоем книг был выстелен пол, слой книг каким-то образом был закреплен на потолке. Наверное, старые тома работали здесь и в качестве теплоизоляции – внутри было действительно не так холодно. Помимо стен книги здесь были везде, громоздясь пачками, штабелями и просто россыпью.

Прошли вперед, заглянули в первое помещение. Похоже, когда-то здесь была кухня – это было понятно по горе грязных кастрюль и тарелок на пыльном столе. Теперь здесь тоже доминировали книги.

По узкому коридору прошли в ближайшую комнату, которая и была источником слабого света.

Посреди комнаты, спинкой ко входу стояло большое кожаное, изрядно потертое кресло. В нем, толком не различимый за спинкой, кто-то сидел, хотя никак не реагировал на вошедших. Перед креслом, ближе к левому дальнему углу, стояла приземистая металлическая печка, в щелях заслонки которой плясал огонек. Вспомнилось даже название такого типа печей – «буржуйка». Такие, кустарного производства, встречались и в Карфагене, особенно в бедных секторах. Труба этой печки уходила под углом куда-то в стену, на плоской крышке грелся пузатый металлический чайник.

Осторожно обойдя кресло, Змей увидел сидевшего в нем высокого худого человека лет пятидесяти, идеально выбритого, в очках с серебристой оправой, с длинными, с проседью волосами. В стеклах очков плясал огонек горевшего на подоконнике масляного светильника, на его ногах лежал шерстяной клетчатый плед. Человек одними глазами скосился на вошедшего и произнес задумчиво:

– Значит, кто-то еще остался…

У хозяина были имя, отчество, фамилия, биография и трудовой стаж, небольшие накопления, медицинская страховка, любовь родственников и уважение друзей и коллег. Но все это осталось там – до Катастрофы. Теперь он называл себя просто – Учитель, кем и был тогда, в прошлой жизни. Наверное, эта психологическая «перезагрузка» позволила ему выжить и не сойти с ума, оставшись в полнейшем одиночестве.

Ведь после того, как он чудом пережил Катастрофу, укрывшись в пещере во время похода в горы, он вернулся в совершенно пустой, мертвый и выжженный город. Остатки жителей к тому времени уже эвакуировали, и кому-то даже повезло «запрыгнуть в последний вагон», спрятавшись в Карфагене. Город же опасно «фонил» и был запрещен к любому посещению.

Учитель не знал этого.

Более того: был уверен, что он – последний человек на Земле. Единственный уцелевший на умирающей планете.

Наверное, сказалось потрясение от пережитого. От вида ядерных вспышек, рева раскаленного ветра и зловещих «грибов», выраставших за дальними хребтами.

Как он выжил – загадка. Возможно, ему чудом удавалось избегать наиболее опасных радиоактивных пятен на местности. А может, помог долгий беспробудный запой, которым он старался заглушить нахлынувшие тоску и ужас. Известно же такое средство от радиации, как «стакан Иванова», советского разведчика, спасшегося обыкновенным «вискарем» от последствий пребывания в эпицентре атомного взрыва в Хиросиме.