Волослав - Даниил Ульмейкин

— Я почти восемьсот лет существовал… — Тихон не знал терминологию и не смог объяснить, как именно он существовал. Но Волославу было ясно, что все это время богатырь находился в сознании. Каким чудом заточение не свело Тихона с ума Волослав и думать боялся.

— Не огорчайся. Сейчас это оружие не актуально. Я предлагаю тебе остаться. Я помогу тебе адаптироваться к новому времени. Мой дом — твой дом.

Входная дверь поместья открылась. Богатырь и Волослав оглянулись и замерли. Спотыкаясь на грунте, мимо них прошла Анна. Ведьма ничего не сказала. С молчаливой гордостью ведьма даже не кинула взгляд на них. Тихон подался вперёд, но приемник Даала рукой его остановил. Взглядом они проводили её до машины. Стоило двигателю завестись Тихон взорвался:

— Почему мы её отпускаем?

— Тихон, у меня большой опыт вражды ведьмами. Перебить их всех невозможно. Обязательно за твоей спиной возникнет новый орден, круг или ложе. Её мы хоть знаем. А вот если появятся новые игроки на поле, могут возникнуть трудности. Таким образом, и мы её знаем и конкуренток она сама уничтожает. Она есть вынужденное зло.

— Как она покинула круг? — напряжённо спросил богатырь.

— Руна высосала из неё всю магию. Полагаю Платон счёл её не опасной и отпустил.

— Зря…

Волослав не успел ничего ответить. Мир вокруг него замер. Он снова ощутил источник бесконечной энергии. Приемник Даала уже знал, что последует дальше. Он схватился за плечо Тихона, чтобы не упасть. Страх, ужас, физическая боль, всё вперемешку. И всё-таки тело не выдержало. Упав на колени, Волослав закричал. Взвыл совсем не своим голосом. Голос чем-то напоминал женский. Откуда не возьмись налетел ураган. Порыв ветра едва не снёс Волослава и богатыря. Верхушки деревьев обламывались под ураганным ветром. Мимо героев пролетел ствол от обломанного дерева.

Как внезапно всё началось, так внезапно и закончилось. Ветер стих, Волослав потерял сознание и обмяк в руках богатыря. Из поместья выскочила Марго, Платон и Гердон. Увидев Волослава в руках Тихона, ведьма сломя голову бросилась к ним.

— Я ничего не делал. — испуганно крикнул Тихон. Его глаза от произошедшего стали размером с советский юбилейный рубль, а то и пятак. — Это не я, клянусь.

Марго всё равно не поняла его. Она была слишком юна для старорусского. Подбежав к ним, ведьма упала на колени и склонилась над Волославом. Упала так, что скорее всего, стёрла кожу на коленках. Она проверила зрачки и пульс.

— Волослав? — позвала ведьма. Ведьма похлопала его по щекам, и друг открыл глаза. Глаза, из которых хлынули слёзы.

Волослав резко встал.

— Давно я пощёчин не получал. — задумчиво усмехнулся воин, вытирая слёзы.

— Никогда наверное. — осторожно предположила ведьма. — Это был приступ?

— Да. — подтвердил Волослав. — Но это не совсем приступ.

Вёл он себя необычно. Чем-то напоминал себя прежнего. Времён войны с Могальтом. Это сразу бросилось в глаза домовому, подходившему всё ближе. Марго же напряжённо уставилась на друга.

— Со мной всё в порядке.

— Тогда что это было? Все эти приступы.

— Они не мои.

— А чьи, позволь уточнить? — вмешался подошедший Платон.

— Я очень чувствителен к магии. Видимо настолько, что способен чувствовать эмоции земли.

— Что? — в один голос спросили Марго, Платон и Гердон.

— Земля чего-то боится. Она в ужасе, будто в опасности, на волосок от смерти. — голос воина был задумчивым. Ужасающе задумчивым.

Не дождавшись новых вопросов, Волослав развернулся и пошёл в поместье. Все — Платон, Марго и Гердон пошли за ним хвостом, задавая десятки вопросов. Тихону тоже не оставалось ничего как подобрать обломки меча и последовать за старым врагом.

***

После обеда Волослав решил прокрутить в голове случившееся. Ему нужно было понять, что делать дальше. Однако ему не удалось. В дверь поместья раздался стук. Волослав открыл. В холл ворвался солнечный свет. Перед Волославом стояла Екатерина Константиновна. Хозяин поместья жестом пригласил женщину внутрь.

Женщина осмотрела место, где стояла Анна. На бетонной стяжке остались лишь следы от руны.

— Я пришла расставить точки над и. — уверенно сказала женщина.

— Да, почему бы и нет.

— Я понимаю, что Кирилл видит в вас отца. — заметив, что Волославу приятно это слышать женщина продолжила. — Скажите мне как есть. Как вы относитесь к моему сыну.

— Как к своему. — ровным уверенным голосом сказал Волослав.

— Вы… — начала было женщина.

— Екатерина! — с некой едва уловимой нежностью обратился Волослав. — Как бы я это не отрицал, сама судьба свела меня с этим мальчуганом, как когда-то она свела Даала с умирающим младенцем. От судьбы не уйдёшь.

— Я не спрашивала о судьбе.

— Да, Кир, толковый парнишка. Он трижды меня удивил. Я и сам не заметил, как привязался к нему.

— Вчерашняя проблема на свободе? — спросила Екатерина, взглядом указывая остатки руны, где вчера стояла Анна.

— Я убеждён, что Кир способен за себя постоять. В любом случае, я рядом.

— Хорошо, я понимаю, что глупо запрещать вам общаться. Хватит с меня вранья от родного сына.

В ответ Волослав одобрительно кивнул. Женщина ещё хотела что-то добавить, но промолчала. Волослав понял это увидев, что Екатерина набрала в грудь воздуха, а потом недовольно выдохнула. Не пользуясь дверью, из кухни просочился Платон.

— О, Господи! — испугалась женщина.

— Здравствуйте. Как вы себя чувствуете? — спросил Платон и оголил в широкой улыбке все тридцать два человеческих зуба. Зубы мудрости не счёт. увидев крепкие белые зубы домового, женщина оценила трепетный уход домового за полостью рта.

— Хорошо. Вчера всё было очень вкусно. — вежливо ответила женщина, присела и сама от себя такого не ожидая провела ладонью по его мягкой здоровой шевелюре.

В момент, когда рука коснулась шерсти женщина ожидала, что домовой отгрызёт её своими крепкими зубами. Однако домовой внезапно расслабился и его даже пошатнуло.

Спустя год после описанных событий…

Был солнечный октябрьский день. Сильный ветер бился в окно второго этажа поместья. Жёлтые и красные листья атаковали стекла окон в детской. Поместье пустовало уже не первый день. Просторный красиво оформленный коридор был увешан картинами. Конечно же это были портреты уважаемых, по мнению хозяина поместья людей. Огромные окна пускали и позволяли наполнить поместье светом. Единственное место, где были звуки — это кухня. Взлохмаченный домовой ещё никогда так не нервничал. Он стоял на столешнице рядом с плитой и наблюдал за тем, как греется молоко. Для домового это было настоящее испытание. Испытание заключалось в том, что молоко нельзя было перегреть. Если домовой проворонит температуру хотя бы на градус это будет катастрофа. Домовой никогда не потел, однако, когда Платон снял с плиты молоко схватился за свой густой