Хочу бабу на роликах! - Екатерина Вильмонт

– Ах ты котяра бедненький, скучаешь?

Он, словно бы в ответ тихо произнес: мяу!

Рождественским утром я с каким-то сумасшедшим вдохновениемсела за машинку. Я теперь точно знала, какой фразой закончу пьесу, более того,как я ее назову! «Хочу бабу на роликах!» Допускаю, что это недостаточноизысканно, что многие критики, мои несостоявшиеся коллеги, презрительно сморщатносы, неважно. Я уверена, это название – то, что надо для комедии. На этуфразочку, как на булавку, можно нанизать многие эпизоды: нет, не на булавку, ана шампур! И шашлык получится отменный.

К вечеру тридцатого декабря я все закончила.

Меня распирала радость, которой мне совершенно не с кем былоподелиться. Я отложила рукопись и решила дня три к ней не прикасаться. Пустьполежит, – может, потом мое детище покажется мне убогим, но все равно. Разу меня нет детей, пусть будет хотя бы детище, а любить ведь можно и убогих,любовь – такая странная штука…

После сочельника я вспоминала Глеба уже без горечи, беззлости, я как будто в душе с ним примирилась. Я понимала, что он не будетстоять в белом свитере у моей калитки, но боль отступила. И мне захотелось всеэто хорошо отпраздновать. Устрою себе настоящий новогодний пир.

Я отправилась за покупками, решив в Новый год побаловать нетолько себя, но и Фабио, который с сочельника проникся ко мне бурной нежностью.Он даже спит теперь в моей постели, что очень приятно и даже лестно. Я купиламаленькую бутылку шампанского, креветок, дивной ветчины, пирожных, фруктов иеще каких-то салатов, чтобы завтра тоже не думать о еде. И решила по случаюхорошей погоды прокатиться на роликах, пока светит солнце. Море былофантастически красивое, с белыми барашками.

Накатавшись, я повернула обратно. И вдруг увидела, что науглу нашей улочки стоит мужчина. В белом свитере. Впрочем, издали я не могларассмотреть, что на нем было – свитер или куртка, но явно что-то белое. Я чутьне свалилась. Неужто Глеб? Неужто моя глупая мечта сбылась до такой мелочи, какбелый свитер? Я даже притормозила. Мне было жутко, а вдруг это вовсе не Глеб?Ну мало ли кто может стоять на углу. У меня все плыло перед глазами. Сердцеколотилось как бешеное. Погоди, сказала я себе, не психуй. Когда это Глебтридцать первого декабря утром был настолько свободен, чтобы махнуть наМайорку? Даже в самые плохие годы в этот день он всегда был занят. Какие-токонцерты, встречи со зрителями, детские праздники. Да, но теперь-то он звезда иему нет нужды участвовать в детских праздниках. Я прислонилась к парапетунабережной. Значит, так, сказала я себе, сейчас ты возьмешь себя в руки. Еслиэто Глеб, то надо быть очень спокойной и равнодушной, ни в коем случае некидаться ему на шею. Я ведь не хочу вернуться к прежней жизни, не хочу опятьстать просто женой – до первой встречной бабы. Допустим, от перца у него ужеизжога, но на сладенькое может потянуть… Нет, не хочу. Эти мысли меня охладили.И я покатила домой. Мужчина по-прежнему стоял на углу. Он, видимо, меня незамечал, а вернее, просто вовсе не меня ждал. Так и оказалось. Мужчина былнезнакомый, в белой ветровке поверх черного свитера. Ну и дура, сказала я себе.Размечталась. Мне вспомнилось, как по такому случаю выражается Уля:«Разбежалась, а нога в говне». Сейчас сниму ролики и сбегаю в автомат, позвонюУле. Из дома я звонить не хочу, не хватало еще Эмме оплачивать мои разговоры.Но у Ули был включен автоответчик: «Привет! Я уехала. Оставьте свое сообщениепосле сигнала. С Новым годом!»

Жаль, мне хотелось услышать ее живой голос. Наверное,умотала за город, к своей подружке. Это хорошо, по крайней мере, не будетсидеть одна в праздник. Хотя что в этом плохого, особенно в Москве, можновключить телевизор и в сотый раз посмотреть «Карнавальную ночь», «Ирониюсудьбы» или «Чародеев»… Стоп, стоп, только не грустить, это уже столько разбыло, а вот на роликах по набережной Майорки в Новый год – такое вряд ли ещебудет. Хотя кто знает… Я совсем не хочу отсюда уезжать, мне безумно интересноувидеть здешнюю весну. Наверняка это великолепно.

Около одиннадцати я накрыла стол в гостиной у камина,поставила цветы, свечки. И подумала, что надо одеться понаряднее, глуповстречать Новый год в джинсах и свитере, даже одной. Я надела темно-синееплатье, которое купила здесь же, еще в первые дни. Оно было, конечно, летнее,но довольно нарядное. Я подкрасила глаза. А я хорошо выгляжу, у меня здесь дажерумянец появился, все-таки морской воздух, да и ролики – неплохой вид спорта. Ужехотелось есть, но я решила, что начну ужин ровно в полночь. А сумею ли я самаоткрыть шампанское? Раньше мне никогда не приходилось делать это. Я села вкресло, включила телевизор. Интересно, у них король произносит какую-нибудьречь перед Новым годом, как у нас президент? На часах было еще толькоодиннадцать. Фабио спал в соседнем кресле.

Когда-нибудь потом буду в Москве рассказывать, как встречалаНовый год в Испании с рыжим красавцем Фабио. И совершенно не обязательноуточнять, что это кот. А потом мы с Фабио ляжем в постель. И, рассказывая обэтом, я тоже не скажу, кто он такой, этот Фабио… Мне стало смешно. Побегав попрограммам, я нашла вечер балета. Вполне интернациональное зрелище. Танцевалиседьмой вальс Шопена. Под него я задремала. И вдруг очнулась от громких звуков.Исполняли «Танец с саблями». У меня слегка защемило сердце. Внезапно Фабиоподнял голову и прислушался. Почти сразу раздался резкий звонок в дверь. Яиспугалась. Кто же может прийти в такой час? Хотя, кажется, в Европе в Новый годникто не сидит дома, все шляются по улицам. Но у меня здесь нет знакомых.Может, соседи? Звонок повторился. Я побежала к двери. В стеклянной прорезиувидела мужчину. И еще больше испугалась.

– Кьен эс? – крикнула я.

– Саша, откройте, ради бога! Это Шалимов!

Так вот почему «Танец с саблями»! Я распахнула дверь. Передомной стоял Алекс собственной персоной. И между прочим, под кожаной курткой нанем был белый свитер.

– Саша, Сашенька! Наконец-то я вас вижу!

– Как вы меня нашли?

– О, это целый детектив. Вы впустите меня? А то скороНовый год… Не заставите же вы меня встречать его на улице.

– Да-да, конечно, заходите, только я не знаю… я непонимаю…

– Вы мне не рады, Саша? Я мчался к вам черезпол-Европы, а вы смотрите на меня, простите, как баран на новые ворота. Дайтехоть руку поцеловать.

Я смотрела на него в изумлении. В голове был полныйкавардак. Неужели он и есть то вымечтанное новогоднее чудо? И чем больше я нанего смотрела, тем больше в этом убеждалась.

– Как вы похорошели, Сашенька. Я вам не помешал? Выкого-то ждете?

– Нет, я никого не жду и меньше всего ждала вас…

– Мне уйти?

– Боже сохрани! Просто все так неожиданно… Но я рада, яочень рада…

И вдруг во мне опять зазвучала мелодия, но на этот раз не«Половецкие пляски» и не «Танец с саблями», а одна из самых упоительных иромантических мелодий двадцатого века – вальс Хачатуряна к «Маскараду».Интересно, отчего это при Алексе во мне все время звучит музыка?