Небо, полное звезд - Олег Авраменко

– Это было нечестно, – добавила Марси.

– Настоящее свинство, – согласился Бережной.

На лице Фэрчайлда, стоявшего немного в стороне, мелькнуло выражение крайнего неодобрения. Видно, он считал, что военнослужащий, тем более такого высокого ранга, как полковник, не вправе высказываться столь непочтительным образом о собственном правительстве.

– Слушай, Андрей, что мы здесь стоим? – спохватился я. – Давай пойдём куда-нибудь, где можно присесть и выпить за встречу пива или сока, а может, и чего покрепче. – Я повернулся к Фэрчайлду. – Вы ведь не против, лейтенант?

– Никак нет, сэр.

Однако Бережной с сожалением ответил:

– Извини, Эрик, не могу. Должен лететь на свой корабль. У меня буквально пять минут.

– Тогда встретимся позже? – предложил я. – Через пару часов мы вернёмся на «Гермес», заглянешь ко мне в гости, я познакомлю тебя с новым экипажем.

– Увы, не получится. Через пару часов мой корабль уже будет в пути. А задержаться никак нельзя – это тебе не Звёздный Флот, это ВКС.

– Очень жаль, – вздохнул я. – Да, кстати, почему ты переметнулся к военным? Ты же всегда хотел стать исследователем.

Андрей пожал плечами.

– Так уж получилось. Когда намечалась заварушка с Азиатским Союзом, я посчитал своим долгом помочь в реорганизации военного флота. И действительно, мой опыт астронавта оказался совсем не лишним. А потом мне предложили командовать первым межзвёздным фрегатом… Знаешь, от такого трудно отказаться.

– Понимаю. Да и четыре нашивки неплохо смотрятся. Боюсь, мне никогда не удастся обогнать тебя в звании.

– И это чертовски несправедливо, – серьёзно произнёс Бережной. – После всего, что произошло, повысить тебя только на один ранг… честное слово – это просто издевательство! Будь моя воля, я бы выдал всем вам адмиральские погоны. А ещё поставил бы в вашу честь монумент.

По поводу монумента Андрей был не оригинален. Подобные призывы звучали постоянно, причём даже на самом высоком уровне, но осуществлению этих планов препятствовали мы сами – я, Марси, Штерн и Краснова. Собственно, мы не возражали против того, чтобы увековечить память о тех, кого мы потеряли в Сети. Однако себя там видеть не хотели категорически – по крайней мере пока мы живы.

– Поверь, – сказал я, – наши заслуги сильно преувеличены. Всё было совсем не так героически, как утверждает официальная версия.

– А мне всё равно, как было. Главное – результат. Благодаря вам я сейчас собираюсь в полёт и не боюсь, что меня будет корчить от звёздной болезни. И это слово «благодаря» – вовсе не фигура речи. Я навсегда останусь вашим должником. Как, кстати, и многие другие люди – если вообще не все. – Бережной взглянул на часы. – Что ж, мне пора бежать. Хотелось бы встретиться в спокойной обстановке, поговорить нормально… Но как-нибудь в другой раз.

– Обязательно встретимся, – заверил я.

Попрощавшись со мной и Марси, Андрей поспешил к терминалам, а мы с Фэрчайлдом вышли из здания аэропорта на привокзальную площадь.

– Полетим на флайере? – спросил у нас лейтенант. – Или поедем на наземной машине?

– Давайте на машине, – сказал я. – Уже темнеет, и с флайера ничего не будет видно.

Фэрчайлд провёл нас на стоянку к серебристому автомобилю с открытым верхом. Он сел за руль, я занял переднее пассажирское кресло, а Марси устроилась на заднем сиденье. Взглянув на приборную панель, я спросил:

– Местная?

– Да, сэр, – ответил Фэрчайлд, запустив двигатель. – Новая, прямо со склада. Новоземляне делали хорошие машины, хотя и устаревшие на пару веков.

Мы пересекли площадь, выехали на шоссе и стали быстро набирать скорость, направляясь к сверкавшему огнями городу на горизонте. Изредка мы разминались с встречными автомобилями, в основном грузовыми, а в сотне метров позади нас следовал армейский джип с двумя пехотинцами в камуфляже.

– Это наша охрана? – поинтересовалась Марси. – Зачем?

– Такой порядок, мэм, – объяснил Фэрчайлд. – Перемещаться по городу можно только с оружием, а если его нет, то с вооружённым эскортом.

– А что нам угрожает?

– Уже ничего, мэм. Но раньше были стаи одичавших собак. Мы их выловили и отправили в специальные питомники, где они вновь привыкают к людям. Однако правила безопасности до сих пор не отменили – и мы как люди военные должны их выполнять.

Нуэво-Сантьяго был построен в том стиле, который принято называть колониальным. Похожим образом выглядели все города в звёздных колониях: с широкими прямыми улицами и рядами деревьев вдоль обочин, со зданиями, расположенными на приличном расстоянии друг от друга и предпочитавшими расти вширь, а не тянуться ввысь – крайне редко на нашем пути попадались дома, имевшие более трёх этажей. С жилыми массивами чередовались обширные парки отдыха с непременными озёрами, и даже когда мы въехали в центр города, зелёных зон там было едва ли не больше, чем торговых, административных и офисных строений.

Я не видел, как выглядел заброшенный Нуэво-Сантьяго три года назад, а знал лишь со слов Эй, которая наблюдала мысленные картинки, получаемые от Ключа. Но сейчас город был чист и ухожен, его вечерние улицы и площади заливал яркий электрический свет, по пути мы не заметили ни единого следа разрушений, вот только окна всех зданий зияли чернотой и нигде не было видно людей – не считая, конечно, редких патрулей…

– А вы здесь хорошо поработали, – заметил я.

– Да, сэр, пришлось потрудиться, – подтвердил Фэрчайлд. – Но оно того стоило. Теперь Новая Земля готова принять сразу пятьдесят миллионов колонистов. И на первых кораблях прибудут наши семьи. В том числе и моя. – В голосе лейтенанта явственно прозвучали радостные нотки. – Два года не видел жену и родителей. Но вскоре мы снова будем вместе.

– Поздравляю с обретением новой родины, – сказал я искренне. – Вам уже выделили постоянное жильё?

– Да, сэр. Только не здесь, а в Аламеде. Там будет наша наземная база, когда мы передадим управление планетой гражданской администрации. Я выбрал себе красивый домик в предместье.

– А как вы поступили с личными вещами прежних хозяев?

– На этот счёт есть строгая инструкция. Перед поселением в дом или квартиру такие вещи должны быть упакованы в герметичные контейнеры и отправлены в специальное хранилище на орбите. Будут находиться там как минимум сто лет, после чего уже окончательно решат, что с ними делать. Хотя всем ясно, что прежние жители Новой Земли больше не вернутся, это не освобождает нас от соблюдения приличий. Мы обязаны с уважением относиться к памяти людей, которые оставили нам в наследство освоенную планету.

– Да, конечно, – согласился я. – А случаи мародёрства бывали?

– К сожалению, бывали. Но редко. Провинившихся сразу переводили на одну из орбитальных станций, а теперь их вернут на Землю, где они отбудут свой тюремный срок. Но хуже всего для них то, что и они, и их семьи лишились права поселиться здесь.