Хранитель равновесия. Темные игры - Дана Арнаутова

– Ну, тогда о чем беспокоиться? – снова улыбнулся Халид. – Если я и захочу что-то рассказать ир-Салаху, какая тебе забота? Это же полная глупость – подумать, что без твоего позволения он никак не мог уехать из каравана следом за Тураном. Что не разреши ты ему это – и все сорвалось бы…

– Что с того? – растянул губы в холодной усмешке Мехши. – Он за амулетом поехал, все это слышали. Разве мог я отказать человеку, потерявшему материнское благословение? А если Анвар что-то иное сказал, так солгал. Приведи его сюда, пусть в лицо мне это повторит. Что, не может? Ну и хватит из навоза крепостную стену лепить.

– Твоя правда, Сокол, – согласился Халид и тяжело вздохнул. – Что ж, раз Анвар не под тобой ходил, не тебе ему и наследовать. А наследство он жирное оставил.

Глаза Мехши странно блеснули – Сокол едва уловимо поменял позу, наклонившись вперед.

– Наследство, говоришь? – бросил он с показным равнодушием, вдруг окончательно успокоившись. – И кому же он его оставил? Уж не тебе ли? За какие такие заслуги?

– По старой дружбе, – серьезно сказал Халид, на этот раз пряча усмешку. – А кому еще? Конечно, если бы я точно знал, о каком Соколе Анвар толковал, так поделился бы. Как не почтить волю умирающего? Но других, кроме тебя, не знаю, а ты говоришь…

Он развел руки над почти дошитым недоуздком, и Мехши аж передернуло, но начальник охраны справился с собой и угрюмо бросил:

– Не знаю, о чем ты. До Салмины едешь, значит? Ну и славно. Не люблю в своем караване всяких… сказочников.

Сокол встал и недобро посмотрел на него, а Халид с сожалением подумал, что заигрался. Кинул аркан и почти попал, но в последний момент тяжелая петля соскользнула. А все потому, что Сокол – это не конь и не верблюд, его не арканом ловить надо, а стрелой сбивать!

– Жаль, – уронил он. – Если бы договорились, я бы тебе был полезнее, чем Анвар. Сколько своих же охранников можно в степи потерять? Одного-двух, а потом о караване дурная слава пойдет, и люди задумаются. Не на то вы с Анваром свою жизнь поставили…

– А ты что-то лучше придумал? – тихо спросил Мехши, останавливаясь на середине шага и снова замирая, словно у Халида в руках все-таки оказался натянутый аркан.

– Придумал, – скупо улыбнулся Халид и бросил на невидимый игральный стол свою последнюю ставку. – Охранников, которые не вернутся к сроку, непременно станут искать. Но с ир-Салахом ездят богатые паломники и купцы. И слава о нем идет хорошая, поэтому жрецы в Аккаме меня к нему и пристроили. И если какой-нибудь паломник доберется до места, рассчитается с караванщиком, а пропадет лишь немного погодя, кто подумает на караван? Мало ли дурных людей в городе, куда приехал несчастный?

– Опасно… – так же тихо уронил Мехши.

– Не опаснее, чем придумка Анвара, – пожал плечами Халид и растянул в руках сшитый недоуздок, пробуя его на прочность. – Или у тебя в караване еще дюжина человек на свадьбу копит? – подпустил он в голос глумливой усмешки.

– Вернешься из Салмины – поговорим, – разжал губы Мехши, пристально глядя на Халида. – Если и правда хочешь в долю, то приведешь меня к наследству Анвара. Две трети там мои.

– Круто вверх забираешь, Сокол, – укоризненно сказал Халид. – Без меня ты его и вовсе не увидишь. Но я не жадный и готов отдать тебе… одну треть.

– Треть? – поразился Мехши. – Гиены, что делят обглоданный остов, и те щедрее!

– Треть, – повторил Халид. – И только из уважения к тебе.

Мехши помолчал, что-то обдумывая, а потом кивнул:

– Хорошо, я возьму треть. И тогда поговорим об остальном.

– Поговорим, – согласился Халид, встал и протянул Мехши недоуздок. – Подержи-ка.

– Зачем? – удивленно спросил Сокол, невольно взяв ремень.

Халид резко саданул ему ребром ладони под ухо, второй рукой придержал – и аккуратно опустил обмякшее тело на траву, присев рядом с ним.

– Чтобы руки заняты были, – буркнул он, поднимая шило, которым вертел дырки в недоуздке.

Мехши дернулся, приходя в себя, но крикнуть не успел – толстое прочное острие вошло ему в ухо. Сокол тихо захрипел, но Халид зажал ему рот и переждал пару судорог жилистого тела. Поднял голову, прислушался – вокруг по-прежнему была тишина. Подтащив Мехши к высокому, по грудь человеку, колесу арбы, Халид уложил его головой на свернутое одеяло, а вторым укрыл. Лицо мертвеца было совершенно спокойно, как у спящего, только из уха вытекла капелька крови, которую Халид вытер.

Утром, конечно, Мехши постараются разбудить, но если кто-то пройдет мимо ночью, то постарается не шуметь, чтобы не потревожить грозного Сокола. Халид оглянулся на пепелище костра, у которого должен был сторожить до рассвета. Глупо, но оставлять караван без охраны не хотелось, пусть он и был уверен, что никакой опасности нет. Просто напоминали о себе намертво вбитые с детства законы пустыни. Не должен уходить с поста тот, кто бережет покой и жизнь остальных.

«Что ж, вот я их и поберег по-своему, – подумал Халид. – Если верблюд или конь убил человека, его должно зарезать на мясо. Даже покорная скотина, понюхав крови, шалеет и становится опасной. Что же говорить о людях? Мехши не пачкал руки сам, но это с его позволения Анвар собирался убить Турана. А может, и кого-нибудь еще эта пара уже приговорила. Да, на моих руках крови всяко побольше, но… я не знал тех людей. Не делил с ними воду и еду, не укрывался одним одеялом, не дрался спина к спине. Это были… чужие люди! А Мехши с Анваром…»

Он еще раз оглянулся на словно спящего Сокола и брезгливо поморщился. Нет, ошибки быть не может. Мехши отлично знал о делах Анвара, значит, был виновен не меньше. От кровавых денег тоже не отказался… И, кстати, подозрительно легко согласился на меньшую долю. На памяти Халида такое бывало, если кто-то и вовсе не собирался платить. Что может быть проще, чем узнать у чужака, где наследство Анвара, и сыграть с ним по своим правилам. А для того, что предложил Халид, потом найти надежных и послушных людей и обойтись без подозрительного пустынника… Но даже если он не прав, и Мехши ничего такого не таил, он все равно заслужил смерть. И теперь Халида держало в караване последнее дело, с которым непременно нужно разделаться сегодня ночью. Осенью рассветы поздние, несколько часов у него еще есть.

К концу третьего дня Наргис поняла, что вырваться до свадьбы ей не дадут. Служанки не оставляли ее одну ни на минуту, и даже когда она ложилась отдохнуть после обеда, кто-нибудь из них тихонько сидел в спальне, ожидая приказаний, а на деле не спуская с нее глаз. Если бы она могла, то возненавидела бы Джареддина еще сильнее, но что толку? Бесконечные наряды, украшения, благовония… Цветы и сладости, шкатулки и безделушки… Ир-Джантари заваливал ее подарками, предусмотрительно не показываясь сам, и Наргис даже не могла швырнуть ему в лицо что-нибудь из даров. Хорошо бы что-то острое или увесистое!

Но потом она вспоминала о Маруди и крепче сжимала губы, не позволяя себе даже тени неудовольствия перед прислугой. Вымещать зло на служанках недостойно, они не виноваты в грехах своего господина. Напротив, Шадият, Садика и Дари всеми силами старались ей угодить, искренне восхищаясь красотой и воспитанием Наргис и обсуждая между собой, как переменится к лучшему жизнь в доме. Теперь-то, когда господин наконец нашел себе женщину по сердцу!