Последний автобус домой - Лия Флеминг

А теперь Анны не стало, Сью проводит все время с Якобом Фридманом. Двое одиноких людей на склоне жизни нашли наконец свою любовь. Они с Редверсом прожили вместе так мало, потеряли двоих детей. Невилл и Конни все-таки, видимо, сделают все как надо – ради ребенка. Никому из посторонних совершенно не обязательно знать, что они попали в передрягу и поступают так от необходимости. Фиктивный брак, конечно, не самое удачное начало, но других предложений пока что нет. «Только почему же я себя чувствую словно бы виноватой в чем-то? Почему словно корю себя за то, что толкаю их друг к другу?» И почему ей вдруг вспомнилась та долгая помолвка Лили с Уолтером и то, как отчаянно ей хотелось разорвать ее? Слишком все это запутанно для сочельника… Не пора ли сесть на диван и послушать рождественские песни – как раз вон передают из кембриджского Кингз-колледжа. Хоть на душе поспокойнее станет. А там, глядишь, и рождественское настроение появится.

* * *

Конни сидела в своей комнате и с тяжелым сердцем заворачивала подарки. После смерти мамы она просто ненавидела это время! Даже благополучные роды Джой не помогли развеять тоску. А тут еще по радио «Люксембург» передали «Всякий, у кого есть сердце». Только разрыдаться от такой музыки. Но ведь и правда, кому теперь по-настоящему до нее? Медвежонок, которого она купила для маленькой Ким, лишь молча таращился на нее глазами-бусинками. Ах, если бы она снова могла стать ребенком!..

Девчушка, которую родила Джой, лежала в плетеной колыбельке, крошечная, с красным личиком, туго спеленатая и совсем некрасивая. От взгляда на нее Конни впала в панику – боже, и ей предстоит то же самое: слезы, швы, боль! Она приготовила в подарок молодой маме несколько кусочков мыла, миленькую коробочку талька и лавандовую воду, надеясь, что та напомнит ей, что она по-прежнему Джой, а не только мать, обнюхивающая то, что срыгнул младенец.

Для Розы она купила красивую заколку из слоновой кости и вложила в подарочный сверток последнюю сочиненную ею песню – чтобы Роза показала ее Сейди. За время своей беременности Конни не написала ни строчки, ни музыкальной фразы. Невиллу она купила связанный крючком галстук, точно такой, как у красавчиков на обложках журналов мод. Для бабули Эсмы – премилый альбом для фотографий, а то все семейные фото до сих пор хранятся у нее в шкафу в обувной коробке. Так… Еще игрушка для маленького Артура, шоколадные конфеты для тети Ли и Марии, коробка сигарет для дяди Леви.

Ну что, еще одно Рождество? А что дальше? Как же мама прошла через все это? Конни завернула шарф для тети Сью и шариковую ручку для Якоба – он вечно теряет очки и ручки.

«В январе я стану замужней дамой, хоть и с прежней фамилией. Все это будет чистейший фарс, от начала и до конца, вранье на вранье, но ведь другого-то ничего нет!»

От Дианы Ансворт пришла открытка: «Я собираюсь домой в Гримблтон на день подарков. Загляни ко мне». Как странно. Наверное, тетя Ли рассказала ей новости, но уж с этим ничего не поделать.

Да, Рик Ромеро теперь где-то выступает, у него турне по разным странам. До чего же глупая эта ее первая любовь… А та ночь с Лорни Добсоном? Разве можно простить себе такое? Стать еще одной дешевой победой в череде его похождений, а в результате, быть может, родится новая жизнь…

Перед глазами вдруг вспышкой мелькнуло лицо Пола Джервиса. Хороший он парень. Но такой даже не обернется на девицу вроде нее. Ничего, кроме жалости, она у него не вызовет, придется с этим смириться. Жизнь закончилась, не успев начаться. «Ну же, не кисни, надо во всем найти хорошее, чего ж печалиться о том, что ты не в силах изменить?..»

Тут в животе толкнулся ребенок.

– Знаю, знаю… – погладила Конни живот. – Ты не виноват. Ты не просил о том, чтобы появиться на свет. Не волнуйся, я сделаю для тебя всё, что смогу, даже если для меня это окажется сущим адом.

Должно быть, дело шло к полуночи, когда в дом ввалился Невилл. Бабуля похрапывала после бокала вина – в медицинских, разумеется, целях – и не слышала, как хлопнула дверь. Конни сидела на полу, скрестив ноги, и пыталась разжечь в камине огонь, надеясь обрести в нем хоть искорку рождественского настроения.

– Не мог не прийти. Ты ведь слышала о Треворе?

– Тихо, не кричи! Нет, не слышала. Лучше проходи в дом, но не буди бабулю. Что там еще стряслось?

– Он пытался покончить самоубийством, наглотался таблеток – какое-то снотворное его матери. Но съел разом слишком много, у него началась рвота, а теперь его отвезли в психиатрическое отделение в Мур-бэнк. Я хотел навестить его, но я ему не родственник, и меня не пустили. А я так беспокоюсь! Я ведь чувствовал – что-то не так, вот идиот!

– Видимо, ему казалось, что он в ловушке, ему было стыдно, страшно, он растерялся. Не вступить ли ему в наш клуб?.. – без всякого выражения отозвалась Конни.

– Это ты так себя сейчас чувствуешь?

– Ну да. Ты тоже?

Невилл кивнул.

– Конни, я просто не знаю, как тебе об этом сказать… но я не могу это сделать! Я не могу на тебе жениться…

– Я знаю, – вздохнула она, но он попытался еще что-то ей объяснить. – Не надо, я знаю, Невилл. Я тоже не могу.

Невилл не слушал ее. Она потрясла его за плечи.

– А… И ты… Тоже не можешь? – На лице его отразилось явное облегчение.

– Не могу. Это нечестно по отношению к тебе. И ко мне. Мы не можем вот так связать себя. Это нечестно и по отношению к ребенку.

– Даже не знаю, что и сказать.

– Нечего тут говорить. Глупая это была затея, от отчаяния, да и не нам она пришла в голову! Давай-ка я тебе лучше налью глинтвейна. Это единственная хорошая вещь, которую я освоила в Швейцарии. Подогреваешь вино и добавляешь разные специи. И море сразу станет по колено. Я так рада, что ты мне это сказал!

– Прости.

– За что? Кто-то из нас должен был положить конец этому обману, пока мы не оказались у алтаря. Это все было просто нечестно, и чего ради? Чтобы у ребенка было имя? Так у него уже есть точно такая же фамилия, здесь как раз ничего не изменилось бы, правда? Я не смогу жить под одной крышей с Айви. Мы попросту поубиваем друг друга… Вспомни, как она всегда свысока глядела на нас, точно брезговала нами! А сейчас она просто хочет заполучить ребенка в свое безраздельное владение.

– Прости, Конни. Все говорили, если я женюсь, это поможет мне выпутаться в суде. А теперь я не знаю, что буду там говорить.

– Для начала прекрати извиняться. Да, нам в любом случае надо будет что-то сказать окружающим… И кстати – остался один вопрос. Кто сообщит родным? Ты или я?

Невилл вздохнул и отхлебнул из горячей кружки.

– Думаю, ты и сама знаешь ответ.

Конни улыбнулась. «Счастливого Рождества – покуда оно счастливое…»

* * *

В Рождество все шло как обычно: церковь, подарки, херес, суп и, наконец, фаршированная индейка со всеми положенными подливками и приправами. Невилл все поглядывал на Конни, собираясь с духом. Айви продолжала щебетать о приготовлениях к свадьбе. Чтобы на этот раз уж наверняка никто не подавился, они подождали, пока гости зажгут свечи на пудинге и найдут в нем все монетки[56], а потом вместе встали и сообщили бабуле и Айви о своем решении.