Красные искры света - Анна Джейн

Играла легкая музыка, из приоткрытого окна дул ветер, трепля волосы, а мы сидели на заднем сиденье обнявшись, и я была самой счастливой в этом городе под темными небесами. Рядом с Ярославом Зарецким было так тепло и уютно, что я, положив ему на плечо голову, закрыла глаза. От браслета на руке веяло спокойствием и приятной прохладой.

– Ты спишь? – слышала я сквозь сон. – Слышишь меня? Ответь. Спишь?

Я хотела ответить, очень хотела, но не могла – темнота забирала все мои силы и утягивала на дно упоительной неизбежности.

«Отдохни, хозяйка», – пропели травы. И я погрузилась в сон, растворившись во тьме.

Сколько длился мой сон – я не знаю. Но когда распахнула ресницы, то сразу же, в один миг поняла, что нахожусь в совершенно незнакомом месте.

Я резко поднялась и огляделась по сторонам.

Это была квадратная просторная комната с большим окном, плотно закрытыми жалюзи, чистая и лаконично, по-мужски, обставленная. Одна из стен была отделана декоративной штукатуркой под кирпич, и широкий расправленный диван, на котором сидела я, был приставлен к этой стене вплотную. Справа находились компьютерный стол с оргтехникой и кресло с высокой спинкой. Над последним висел огромный красно-белый флаг «Арсенала», а на полочках рядом стояли какие-то фигурки и спортивные кубки. Напротив стоял шкаф с раздвижными дверками, на одной из которых висел красный знак с надписью Stop и перечеркнутой рукой. Знак красноречиво говорил: «Не лезь сюда!»

Я внимательно осмотрела комнату, пытаясь вспомнить, что произошло. И воспоминания не заставили себя долго ждать.

Набережная, поцелуи, теплые руки, нежные губы, пронзительные взгляды и звезды – на небе и в глазах друг друга. Такси, дорога, фонари, и снова поцелуи, и объятия, и чувство безопасности. И Ярослав.

Сверкающие пазлы воспоминаний быстро соединились в единую картинку.

Вечер и ночь я провела с Ярославом Зарецким.

Я помнила, как мы сидели в кафе, целовались, гуляли, ехали в такси, а потом…

Потом все обрывается и наступает густая, как горячий шоколад, темнота. И только непонятная нежность до сих пор со мной – на губах и на пальцах. В глазах.

Я тряхнула волосами, прогоняя эту навязчивую нежность, но она не собиралась уходить так просто.

Где я? Как я тут оказалась? Что со мной произошло вчера? И где Ярослав?

Я откинула одеяло и поняла, что лежу в одной лишь задравшейся кверху футболке и нижнем белье. Джинсы и пиджак пропали, зато на полу валялась сумочка, нарушая гармонию порядка комнаты.

Нежность моментально сменилась яростью.

Зарецкий что, ума лишился?!

В том, что это он раздел меня, я была уверена почти на сто процентов. Да за кого он меня принимает, придурок?

Так, Настя, думай логически. Что вчера произошло такого, что ты целовала его так, как последнего мужчину на земле, а потом позволила увезти себя и раздеть в чужой квартире? Может быть, Енот тебя опоил и ты «поплыла»?

Я прислушалась к ощущениям в своем теле. Самочувствие было отличным – никакой усталости, не говоря уж о каких-то физических повреждениях. Поняв, что, скорее всего, у нас ничего не было, я с облегчением выдохнула.

Так, теперь стоит выяснить, где я нахожусь, дать в нос Зарецкому и побыстрее покинуть это место.

Я, завернувшись в одеяло и крепко стиснув сумочку, осторожно вышла из комнаты, попав в широкий коридор. Он привел меня к кухне, из которой упоительно пахло утренним кофе. Слышались голоса, и я затаилась, слушая разговор.

– И что мне делать?! – с отчаянием спрашивал мужской голос, в котором я узнала Ярослава. – Что делать, мать вашу?

– Успокоиться, – лениво отвечал ему другой парень, голос которого был очень знаком. Кажется, он принадлежал Шейку, его другу.

– Как я успокоюсь?! – взвыл Зарецкий.

– Как-нибудь уж. Ничего сверхнеобычного не произошло.

– Ничего?! Ты рехнулся, приятель? – Енот картинно рассмеялся. – Это катастрофа. Ужас. Мракобесие.

– Что вообще на тебя нашло? – раздался третий голос, приглушенный и спокойный, и этот голос я тоже помнила – Ван, еще один друг Зарецкого.

– Откуда я знаю, что на меня нашло! Я поехавший! Я не хотел с ней этого делать!

От этих слов у меня по рукам поползли мурашки. А вдруг?.. Нет, быть этого не может.

– Да ладно тебе. Я так сто раз делал, – заверил его Шейк. – Скажи, что она сама приставала. Делов-то.

– А если Полина все-таки узнает?! Я ее не поцеловал ни разу, зато с этой идиоткой…

Зарецкий замолчал, увидев меня, стоящую в проходе и завернутую в одеяло. Глаза мои метали молнии.

– Идиоткой? – глухо спросила я, сделав пару шагов к нему. И, пока все трое парней хлопали глазами, схватила со стола пустую сковороду, в которой, видимо, недавно что-то жарили. – Твоя смерть пришла. Молись, Зарецкий.

– Ты с ума сошла? – заорал он, вскочив с высокого табурета, на котором сидел перед стойкой, делящей просторную светлую кухню на две части. – Проспалась и в бой?

– Где моя одежда? – прорычала я, замахиваясь сковородой. – Отвечай!

Ярослав зайчиком отпрыгнул к окну, за широкую спину Вана, который смотрел на меня с большим удивлением. Меня же так сильно обуяла ярость, что я перестала себя контролировать.

– Сушится твоя одежда, сумасшедшая!

– Какого черта ты ее с меня стянул?!

– Приставал! – захохотал он нервно. – Решил узнать все Настенькины секреты!

Кровь хлынула в голову. Я попыталась прорваться к Зарецкому, но впереди возникла преграда в виде вставшего Шейка.

– Привет, красотка, – обворожительно улыбнулся он мне, то и дело косясь на сковороду. – Давно не виделись.

– В сторону, – тихо и четко проговорила я. Улыбка с лица парня мигом пропала.

– Истеричка! – выкрикнул Зарецкий, распаляя пожар внутри меня все ярче и ярче.

– Иди сюда, – хищно сказала я, – и я покажу тебе, кто из нас истеричка, мальчик.

– Давайте просто сядем и поговорим, – предложил разумный Ван.

– О чем говорить? – холодно взглянула я на него. – По-моему, и так все ясно.

– Что ясно, психопатка?! – заорал Зарецкий, злой, как три сторожевые собаки.

Я все-таки оказалась около него. Приблизилась, а он шагнул назад, к самому окну. И боязливо оглянулся – отступать было некуда.

– Что ты себе напридумывала?! – возопил он, с тревогой поглядывая на сковороду.

На моем лице появилась кривая улыбка.

– Ты меня напоил? – спросила я тихо, до боли сжимая ручку сковороды. – Что ты со мной сделал? Зачем их позвал?

В моей памяти до сих пор были волшебные сцены с набережной.