Большая книга ужасов – 81 - Мария Некрасова

– Помогай. Посмотри, что там!

– Что я – совсем?!

Я выкинула следующую газету и только тогда услышала этот визг. Высокий-высокий, похожий на звон в ушах. Попала. Теперь она разозлится и приползет за мной… Не сейчас. Еще одна газета, камешек, зажигалка, газета, камешек, зажигалка…

За окном засветились отблески огня. Газеты горели или эта тварь, а может, я попала в кострище, где еще оставались непрогоревшие поленья… Ультразвуковой вопль не прекращался.

– Ты слышишь?

– Да…

На оконной раме, освещенной огнем, блеснуло черное глянцевое пятно. Я чиркнула зажигалкой, газета у меня в руке занялась. Молодой, должно быть, увидев гостя, завопил, и я выронила на себя горящий снаряд. Под майкой взвизгнули крысята, кто-то больно меня укусил, пламя обожгло руку – но я все-таки запульнула в пятно. Оно сжалось как слизняк, убралось за окно, но ненадолго.

Я еще нашаривала новую газету, а окно уже заволакивало глянцевой грязью. Быстрее, быстрее… Над головой послышался удаляющийся топот: это Молодой воспользовался возможностью сбежать. Правильно. А у меня такой нету. Я пульнула в пятно, но снаряд опять отлетел в меня. Подхватила, пульнула опять, пятно отпрянуло – только затем, чтобы шмякнуться на пол и просочиться сквозь щель в полу.

Я завопила так, что крысы выскочили и разбежались в разные стороны. Хома так и подпрыгнул на месте, вылетел на пол, и я потеряла его из виду. Секунда, бросок, сдавленный писк… Ах ты тварь! Я нашарила арматуру и врезала по грязи – глупо, если не поджигать. Чиркнула зажигалкой, ткнула прямо в пятно – и оно радостно вспыхнуло мне в лицо. Закрыв лицо рукой, я лупила арматурой по горящему слизняку, чтобы убрался, и думала, что сейчас займутся доски и тогда меня уже ничто не спасет.

…Рыжая прыгнула наверх – и поплатилась. И спасла меня. Короткий глоток пылающего слизняка, я даже писка не услышала в этот раз, меня только обдало жаром, и огонь ушел наверх вместе с пятном. Я прихлопнула рукой тлеющую доску, закашлялась, замахала руками, разгоняя дым. Огонь был уже далеко – там, на улице. Ультразвуковой вопль еще сверлил уши. Я намотала газету на арматуру, готовая встретить новую атаку. На улице весело полыхало, но я была в безопасности. Она умеет затухать сама, а там еще и снег. Сейчас потухнет и явится… Моя зажигалка только чуть-чуть припугнула ее. Я теребила зажигалку в руках, изо всех сил таращась в окно. Ультразвуковой вопль не стихал долго.

* * *

Подул ветер, принес запах гари и крови, тяжелый, густой, как на бойне. Оставшиеся крысы мелко тряслись у меня под майкой. Пупсик на секунду высунул нос и тут же спрятался снова. За окном возник знакомый силуэт Бабки.

– Вы!

– Я тоже рада тебя видеть. Крыса передала подарочек? Мороз-то какой, а? Все болтали по радио, что зима будет теплой, а вот и вдарили морозы. Ты кутайся получше, а то и правда околеешь.

Она стояла прямо под окном, там, где убили Михалыча.

– Осторожнее там! Это вы?

– Я. А чего осторожнее?

– Под ногами же! Там… Пятно! Уйдите оттуда!

– Нам ли с тобой бояться пятен? – философски заметила Бабка. – Угадай, где я была?

– Не стойте там! Там человека убили!

– А где их не убивали, деточка? Покажи мне такое место на земле. – Она шагнула в сторону, как будто это могло что-то изменить, и замолчала.

Я не знала, о чем с ней говорить. Тут такое! А она…

– Там было Пятно… ПМ, – глупо повторила я, чувствуя, что слезы опять душат меня. – Оно его…

Я разревелась, наплевав на обезвоживание.

* * *

Я так и не уснула. Крысы прятались у меня под майкой, царапаясь коготками, из окна тянуло кровью, гарью и помойкой. Бабка сидела на подоконнике и рассказывала что-то невнятное о своем походе в город. По ее словам выходило, что она видела кучу народу – и ничего им не сказала.

– Что вы за человек такой?!

– Не хуже других.

В этот момент я была готова с ней согласиться.

Когда рассвело, Бабка развела костерчик прямо там, прямо под окнами, где и раньше, где случилось это, вчерашнее.

– А то твоя труба опять замерзнет. Заморозки…

Мне было нечего возразить. Я взяла принесенную ею газету и стала внушать себе, что ничего этого не было, никаких бродяг, никаких убийств, просто я задремала, читая Бабке, и все приснилось… И Хомы с Рыжей тоже, выходит, не было? Не получится. И главное, я знаю: оно вернется. Я слишком разозлила его ночью.

Костерчик предательски попахивал жженым мясом. Бабка слушала, уставившись в одну точку. Я подумала, что не доживу до Нового года.

Новый год

Газетные статьи становились все тревожнее: город искал то моих бандитов, то маньяка, то банду маньяков: похоже, в полиции еще сами не поняли, что происходит. Но перестали попадаться объявления о пропаже людей. Я даже позволила себе потихоньку надеяться, что уничтожила ПМ той ночью. Мерзкий внутренний голос шептал, что это глупо, что не так уж она боится огня, я же видела, что она скорее замерзла (в это мне верилось охотно, морозы стояли такие, что ой) и обязательно проснется весной.

Никакие радостные статьи о новых магазинах и детских площадках не могли замаскировать общее настроение газетных заметок. Еще я заметила, что почти полностью сменился состав журналистов. Обычно не обращаешь внимания на такие вещи, но когда у тебя только и развлечений, что газеты почитать да позаниматься с крысами, начинаешь видеть то, чего не видит никто. Раньше в газете работали иванов, петров, сидоров, а теперь иванов, плюшкин и ватрушкин. Может потому и тон газеты сменился: взяли тех, кто еще не приучен врать, будто все в порядке?

Бабка заглянула днем, принесла по случаю праздника огромную бутылку колы. Чокнутая и есть: от сладких напитков еще больше хочется пить, да и крыс чем я поить буду? Счастье еще, что снега намело: растопим – не помрем. Еще она приперла ветку елочки, но поставить ее в моей норе было некуда, Бабка так и бросила поверх моих руин.

– Как на могилу, – прокомментировала я, и Бабка, конечно, обиделась:

– Только я могу шутить про могилы. Тебе еще рано об этом думать.

Ноги болят. В зимней экипировке не очень-то разрезвишься с зарядкой, я делаю кое-как несколько упражнений с утра и на ночь, но мало: одеяла мешают. Зато под таким слоем одеял и с моей кучей грелок (не спрашиваю, где Глиста их берет, но приносит теперь сама, без Бабки) я сумела постирать джинсы. Это был квест! Сначала я их выпихнула наружу, чтобы как следует снегом замело, потом уговорила Бабку притащить мне кусок мыла, и мы вместе стирали штаны в снегу. В конце концов Бабка плюнула и прокипятила их на костре в котелочке. Воня-али! Самый треш был, когда они сохли: за ночь на морозе они замерзли и встали колом, тогда Бабка их поставила у стены дома и потихоньку оттаивала у костра. Естественно, измазала золой, так что они снова были грязными. Но хотя бы пахли чистотой.