Королевство Хатуту - Дмитрий Романовский

– Помню.

Поль помнил эту полногрудую брюнетку, всегда улыбающуюся.

– Ты догадывался, что она папина любовница?

– Только потом, в конце.

– А помнишь Мэйлею? Дочь торгового агента?

– Да. Они привозили вино из Гонконга.

– А еще была одна в Сиднее, ты ее не видел. Когда я это узнала, я поняла, что моя семейная жизнь кончилась. Я тогда спросила тебя: – Если мы с папой расстанемся, с кем ты хочешь остаться, со мной или с папой? – Ты затопал ногами, помнишь как ты кричал?

– Я помню, но я не помню, что я кричал.

– Ты кричал, что хочешь иметь всех родителей. У тебя тогда французский язык стал путаться с английским. – Поль видел, маме было тяжело говорить. Но этот разговор был нужен. Мама продолжала: – Потом мы вернулись в Париж. До рождества ты проучился в своей школе. И мы опять уехали в Новую Зеландию. Я стала встречаться с Томасом. Он стал моим любовником. Потом опять Таити. Сразу после похорон Томаса я получила сообщение о вашей гибели. У меня больше никого не было. Я уехала в Сидней. Не знаю зачем. В Сиднее я пробыла, кажется, неделю. И, кажется, в эти дни я ничего не ела. Я забыла, что надо есть. Но я не умерла. Понимаешь?

– Понимаю, – и Поль кивнул головой. – Человек сильный, всё может перенести. – подтвердил он. Мама внимательно посмотрела на него, продолжила:

– Я тогда не вернулась в Париж. Там для меня ничего не было. Я отправилась в Америку. Штат Западная Вирджиния. Город Дунбар. Когда я увидела Маргарет, я сразу узнала ее, хотя не видела раньше. Она многое переняла от своего отца. Мы быстро сблизились. Я больше года прожила в Америке. Девочка стала мне самым близким человеком. Я привезла ее в Париж. Марго моя дочь, хотя и носит фамилию Диллона. Теперь ты будешь ее братом.

Она замолчала. Теперь Полю всё было ясно, и ясно, что всё это было сложно. В цивилизованном мире всё сложно. Он погладил мамину руку. Она схватила его за руку, прижалась щекой к его ладони. Так они сидели не шевелясь. Она отдыхала от своего рассказа. Потом она тряхнула его рукой и, поднявшись с дивана, торопливо сказала:

– До отхода поезда нам надо пройтись по магазинам.

– Тебе надо что-то купить? – спросил Поль.

– У меня всё есть, но тебе надо одеться.

– А я одет, – сказал Поль и оглядел свою одежду. – Мама тоже озабоченно оглядела его.

– Эту одежду тебе дали на корабле? – спросила она.

– Да. А разве это не красиво?

– Приличная одежда, – мягко согласилась мама. – Но в Париже это может показаться несколько провинциальным.

В магазине дорогой одежды, Поль сразу понял, что это дорогой магазин, продавец в смокинге и галстуке бабочкой быстро подобрал костюм, плащ и шляпу, в которых можно появиться в Париже. Поль сразу оценил разницу. Когда Поль вышел из примерочной в новом костюме, мама сказала:

– У тебя стандартная фигура. Для обычной одежды ты можешь не пользоваться портными.

Они вернулись в гостиницу. В вестибюле их ожидали пятеро мужчин. Среди них были капитан и мсье Вольруи. Остальные трое были представителями мэрии Марселя. Они представились маме, и она пригласила всех в номер. Здесь был составлен документ о прибытии Поля на территорию Франции.

В машине по дороге на вокзал Поль спросил:

– А сколько осталось до отхода поезда?

– Двадцать минут, – ответила мама, взглянув на ручные часы, и заботливо спросила: – Тебе нужно в уборную?

– Нет, – Поль почему-то постеснялся сказать, что ему нужно посмотреть на паровоз. На вокзале, когда носильщик внес их чемоданы, теперь у Поля их было два, а у мамы один, в их вагон, он всё же сказал:

– Мама, ты подожди, а я сбегаю, посмотрю, какой у нас паровоз. – Но мама всё поняла, сказала:

– Я тоже посмотрю. – Они быстро пошли к переду поезда. Паровоз был великолепен. Не такой, как в Панаме. Больше. И более обтекаемой формы. Элегантней. Но так же блестели стальные поршни, с таким же напряжением гудел весь черный корпус, так же оглушительно из него пыхало и свистело, откуда-то между блестящих красных колес непредсказуемо вырывались струи пара. Машинист в черной железнодорожной форме подозрительно посмотрел из своей кабины на Поля и его маму, стоящих на перроне. Мама сказала:

– Раньше паровозы были другие, меньше. Помнишь? – Она всё понимала.

– Меньше, – согласился Поль, – Но тоже красивые. – К своему вагону они уже не шли, бежали. В купе мама сразу же прилегла на диван.

– Я очень устала, – сказала она и скоро уснула. Поль, глядя в окно на пробегающий пейзаж, задремал, а потом растянулся на своем диване и тоже уснул. Проснулся он от того, что поезд остановился. Мама сказала:

– Сан-Этьен.

– А будет Лион?

– Нет, мы едем длинным маршрутом. С войны все маршруты поменялись. Так было удобно немцам, и до сих пор это остается.

Поль уже знал, что все недостатки теперь сваливаются на войну. Он спросил:

– Мы здесь долго будем стоять?

– Здесь меняют паровозы.

Поль вскочил с места.

– Мне нужно посмотреть, – и он выскочил из купе. Мама вышла за ним. Поль побежал к переду поезда. Паровоз уже отцепили, и он уезжал на боковой путь. Медленно подходил новый паровоз. Поль ожидал, когда же придет сцепщик. Паровоз ткнулся тендером в передний товарный вагон. Грохнула сцепка, и паровоз остановился, издав оглушительный, как выстрел, пых с выхлопом струи пара. Поль понял, что теперь паровозы прицепляются автоматически. Просто в Панаме был еще старинный, довоенный паровоз. А здесь Франция, всё по новой моде, как и костюм Поля. Всё же помощник машиниста спрыгнул с платформы, проверил сцепку, не подвела ли автоматика. А мама стояла на подножке вагона, следила за Полем. Новый паровоз отличался от предыдущего только цифрами на кабине машиниста. Поль забежал к переду паровоза. Решетка под буферами была шире и чаще, чем у паровоза в Панаме. Козырьки над нижними фонарями сливались с черным корпусом, а козырек над верхним фонарем сливался с трубой. Дым только слегка струился из трубы, светлый дым, наверное, смешанный с паром. Но при очередном, уже верхнем, пыхе из трубы вылетел большой клуб черного дыма. Это уже был настоящий дым, из топки паровоза. И опять откуда-то между колес с продолжительным свистом вылетела мощная струя пара, так что Поль почувствовал теплую влагу на лице. Мама уже махала рукой, стоя на подножке, но Поль делал вид, что не видит ее сигналов. И только когда ударил вокзальный колокол, Поль побежал к вагону. Когда они вошли в купе, Поль развалился на диване, вытянув раздвинутые ноги поперек купе. Он был доволен видом паровоза. Мама улыбалась.

– У тебя теперь большое преимущество. Раньше, помнишь, я просто запретила бы тебе бегать к паровозу, а ты в детстве очень хотел. А теперь как-то и неудобно запрещать. Такой взрослый мужчина с такими длинными ногами, ни подшлепнуть, ни прикрикнуть.