Синее пламя - Дмитрий Воронин

Недоставало еще нескольких… кое-кого он знал по именам, других — только в лицо. Шенк слышал, что одному из ветеранов, правой руке командора, особенно не повезло — еще утром он был жив и здоров, расставляя на стенах людей в ожидании штурма. Нелепая смерть — валун, выпущенный из катапульты, ударил в стену почти у самых бойниц, каменным обломком командора Белга сбросило со стены… стена была высокой, никто бы не пережил такого падения.

Себрасс коротко кивнул, жестом указал Шенку на свободный стул. Язвительно заметил:

— Наш дорогой темплар, как всегда, приходит последним. Итак, повторю специально для тех, кто не привык быстро двигаться. Я считаю, что сегодняшний день и, вероятно, завтрашний минги потратят на попытку разбить стены Замка.

Шенк мысленно поздравил себя — его мнение полностью совпадало с мнением командора.

— Катапульты бьют в основном отсюда и отсюда. — Командор ткнул кончиком кинжала в карту, отмечая позиции осадных машин возле западных и восточных ворот Большого Орхаена. — Пока город горит, минги вынуждены держаться площадей… Наибольшую опасность представляют те, что стоят на площади у восточных ворот.

— Почему? — вырвалось у Шенка помимо воли. Он и вправду не понимал, какую пользу мингам может принести разрушение восточной стены, вплотную подходящей к реке, Другое дело западная, где и были в последние дни самые напряженные бои, где находились ворота.

— Резонный вопрос… стены, что выходят на реку, гораздо слабее, они уже начинают крошиться, идут трещинами. Если стена рухнет, то минги смогут атаковать через реку, у них достаточно плотов, чтобы собрать не один — три моста. Поэтому этой ночью необходимо все катапульты сжечь. Те, что стоят у восточных ворот, — любой ценой. Остальные… если получится. Подземный ход проходит под рекой и поднимается на поверхность в одном из домов… ясно, что теперь там пожарище, люк наверняка придавило обгорелыми балками, но, возможно, нам все же повезет. Это для тех, кто пойдет к восточным воротам… у них будет шанс подобраться к катапультам почти вплотную. Легран… из твоих людей отбери два… нет, три десятка. Запомни, только тех, кто сам вызовется.

Некоторое время он молчал, затем заговорил снова, только сейчас в его голосе звучала настоящая боль:

— Вернуться им не удастся. Мне бы не хотелось заваливать тоннель, он может еще пригодиться… Поэтому, как подожгут катапульты, путь смешаются с мингами… у нас достаточно их одежды и брони. Те, кто уцелеет, могут попробовать пройти сквозь имперский лагерь, укрыться в лесах…

— Я готов…

— Ты останешься в крепости, — устало бросил Себрасс, но в голосе звенела сталь. — Ты соберешь людей, объяснишь им задание… проследишь, чтобы они выступили, как стемнеет. И не более, ясно?

— Да, командор, — потупился Легран.

Ему было бы куда легче пойти самому и умереть там, среди мингов, чем посылать людей на верную смерть, оставаясь в относительной безопасности. Хотя есть ли тут вообще безопасное место? Сколько еще продержится Орхаен? Декту, от силы две. Потом стены падут, еще некоторое время будет сопротивляться донжон, а затем защитников постигнет участь тех, кто не успел покинуть город, чтобы спрятаться в Замке. И участь эта такова, что лучше смерть на стенах, от меча или стрелы. Минги пришли в эти земли не за пленными…

— Сотник Лорш, твоим ребятам задача выпадет потруднее… Ворота открывать не будем, им придется спуститься со стен на веревках. Затем пристройтесь неподалеку от катапульт, ждите сигнала. Если «Волкодавам» удастся зажечь катапульты у восточных ворот, неизбежно поднимется суматоха. Тогда пусть действуют… Веревки останутся на стенах, кто сумеет… сможет вернуться.

Добровольцев вызвалось чуть ли не втрое больше, чем было нужно. Шенк смотрел на этих людей с удивлением и непониманием. Ладно он… век темплара недолог, да и сам не мечтал умереть в дряхлости, в теплой постели, окруженный внуками. Каждому свое… И этим вчера еще мирным поселянам надо бы всей душой жаждать уцелеть. Вернуться к своим полям и огородам, к мирной охоте, к рыбацким сетям. К жене и детишкам, коих у каждого не по одному. Так ведь нет — рвутся на верную смерть, поглядывая друг на друга с яростью, чуть ли не в бороду соседу готовы вцепиться за сомнительную честь принять участие в ночной вылазке, где путь — лишь в один конец. И если бы не понимали, если бы думали, что затея сия — лишь молодецкая забава, дабы напакостить мингам. Но Шенк постарался объяснить… сначала просто объяснял, затем начал запугивать. Тщетно — добровольцев от этого лишь прибавилось. Даже Штырь, тяжело опираясь на копье, приковылял из своей палаты и попытался доказать, что твердо стоит на ногах и вполне способен управиться с секирой. В толпе раздались смешки, кто-то даже толкнул бывшего разбойника — мол, раненого и ветром повалит. Тот пошатнулся, заехал шутнику в зубы… Шутник осклабился без обиды, вытер рукавом кровь из рассеченной губы и заорал, что он-де неправедно обиженный, а потому имеет право первым записаться в поджигатели.

Солнце еще стояло довольно высоко, когда катапульты прекратили обстрел. Все настолько привыкли к грохоту бьющихся о стены камней, что начали лихорадочно озираться, в глазах появилась настороженность, даже испуг.

— Что это минги затевают? — задал Шенк риторический вопрос. Слова произносил уже на бегу, хотя бегать в броне — занятие не для слабых.

Почти все, кто не спал, сменившись с поста, через считанные мгновения оказались на стенах. Солдаты стояли в три ряда, яблоку было упасть некуда… метни сейчас какая катапульта камень — собьет со стены десяток, а то и два.

Все глазели на мингский лагерь, едва различимый в дыму. Там происходило какое-то шевеление, будто огромное одеяло, укрывшее землю, заволновалось, задвигалось…

— А ну, живо убрались со стены! — орали терцы, прогоняя тех, кому было место внизу. — Топи смолу! Камни, камни давай! Сейчас на штурм пойдут!

Лишние воины бросились вниз — когда на стене такая суета, недолго и вниз свалиться, костей не соберешь. Веревки опять потащили наверх корзины с булыжниками — хоть и много их уже на гребне стены, да ни один валун лишним не будет. Лучше разбить врагу голову камнем, чем довести дело до рукопашной. Мальчишки сновали меж воинами, разнося связки стрел, ярче взметнулось пламя под котлами со смолой — раньше лишь теплилось, дабы густая черная гадость не застыла, а сейчас смола забурлила, пошла пускать пузыри, распространяя вокруг отвратительный смрад.

Катапульты швырнули камни — небольшие, с кулак, зато много. Шевелящаяся масса мингов задвигалась быстрее.

— Смотрите! — вдруг совсем по-девчачьи взвизгнула Синтия. — Они… они уходят!

И верно — порыв ветра, жалкий, слабенький, на миг разогнал завесу дыма, и стало видно, что толпы мингов, казавшиеся с такого расстояния не больше жуков, поблескивающих железной скорлупой, покидают крепость, выдавливаясь сквозь прорехи в стене.

— Что-то они задумали… — подозрительно пробасил широкоплечий воин с короткой седой бородой. Видно было, что борода несколько дней назад была ухоженной, сейчас же больше походила на спутаное мочало, грязное и неряшливое.