Вам - задание - Николай Чергинец

Они вышли во двор, немцы подталкивали их прикладами — на улицу.

Таня, увидев, что по улице мимо ее дома гонят и других жителей деревни, немного успокоилась: «Значит, не выследили меня. Всех гонят в поле».

Она отыскала глазами соседку и окликнула ее:

— Тетя Марфа, идите к нам, — и, подождав, когда она подойдет, добавила: — Будем вместе держаться. Не пойму только, откуда немцы взялись?

— На машинах приехали, вон их сколько, посмотри.

Татьяна оглянулась и посмотрела вдоль улицы, на другом конце деревни увидела пять или шесть грузовиков.

Немцы выстраивали людей в колонну и гнали посередине улицы, а сами с автоматами наизготовку шли по сторонам вдоль заборов. Мочаловых и Крайнюк втолкнули в колонну. Люди беспокойно переговаривались, вертели головами, старались, вытянув шеи, посмотреть вперед, где во главе колонны шли с немцами четверо полицаев.

Недалеко от Мочаловых к соседскому четырнадцатилетнему пареньку Толе Лозебному подбежала дворняжка, у нее на шее болтался обрывок веревки. Очевидно, она сорвалась с привязи и, разыскав в толпе хозяина, радостно повизгивая, запрыгала около него. Но тут в толпу ворвался здоровенный с засученными рукавами немец. Он что-то яростно прокричал и сильно ударил подкованным сапогом собаку. Она с визгом отлетела к забору и упала на спину. Немец, не давая ей подняться, вскинул автомат, и в неожиданно наступившей тишине зловеще грохнул выстрел. Собачонка, подскочив на лапы, тут же замертво упала на землю. Из ее головы на пыльную дорогу потекла, казавшаяся черной, кровь.

Люди застыли от этой безумной жестокости, а Толя рванулся к немцу:

— За что ты ее, фашист проклятый!

Хорошо, что рядом оказался дед Петрусь. Он схватил парня за руки:

— Толенька, тише, успокойся, а то он и тебя! Видишь, он уже в тебя целится. Для него же что собака, что человек — одно и то же. Что возьмешь с гада?

Послышались крики. Это немцы подгоняли людей, требуя, чтобы они шли вперед. Вскоре колонна оказалась в поле, и Таня увидела, что их ведут к сараю, мимо которого она проходила перед рассветом. Тех, кто приостанавливался у широко распахнутых дверей, немцы бесцеремонно подталкивали прикладами.

Они оказались в большом сарае, который быстро заполняли людьми. Вскоре все жители деревни оказались здесь. Со скрипом закрылись двери. Те, кто находился поближе к выходу, через небольшие щели увидели, что немцы повесили на двери замок и стали подпирать их толстыми длинными кольями.

Люди еще больше забеспокоились, высказывая различные предположения:

— Зачем они нас сюда согнали?

— Может, добро наше хотят забрать, так и так уже все отобрали?..

— Наверное, допрашивать будут... А вот полицейские семьи не тронули.

— А может, спалить нас живьем хотят...

Мальчуган лет семи вместе со своими такими же светловолосыми одногодками пробрался к дверям и заглянул в щель. Один из немцев заметил его голубой глаз, с любопытством выглядывающий из щели, и изо всех сил ударил прикладом по доскам:

— Цурюк!

Мальчуган в испуге отпрянул, тут же послышался тревожный голос матери:

— Андрейка, Андрейка, отойди от дверей. Немцы злые, не видишь? Стрельнет который.

А в углу парни постарше помогали товарищу подняться по бревенчатой стене повыше, туда, где под самой соломенной крышей виднелась небольшая щель. И вот он уже застыл возле нее. С минуту смотрел молча в сторону деревни, а затем изменившимся голосом, словно в горле что-то застряло, сказал:

— Они дома наши палят.

Загудела и качнулась людская масса к дверям, и в первых рядах Андрейка и другие дети. Заскрипели двери, пискнули ребятишки, прижатые к доскам. И вдруг снаружи, прямо через доски, пробивая ровной строчкой дырки, ударил автомат. Люди враз отхлынули, а на полу остались лежать дети, прикрывая русые головки ладонями, как будто маленькие худенькие ручки могли закрыть их от смерти. К ним с криками бросились матери, отрывали их бледные лица от земляного пола, ощупывали.

Все ребята оказались живы, а вот чуть дальше от них, сзади на полу остались лежать четыре женщины и дед Петрусь. Автоматная очередь прошила их. Не успели люди осмотреть убитых, как во всех четырех углах вспыхнула соломенная крыша.

— Люди-и добрые! — громко закричала пожилая женщина. — Так что же это делается, они же нас живыми спалить хотят!

Сарай начал быстро заполняться дымом. Закричали взрослые, заплакали дети, все понимали — это конец!

Татьяна Андреевна стояла у противоположной стены и широко раскрытыми глазами смотрела, как языки пламени все шире охватывали сухую соломенную крышу. Она не видела, что снаружи сарай, облитый бензином, горел весь и немцы, окружившие его, отошли чуть подальше, так как жар становился невыносимым. Татьяна поняла, что вот и кончилась ее жизнь, жизнь ее детей. Она повернула плачущих от страха детей личиками к себе и плотно прижала их носиками: «Прощай, Петя, любимый, не сберегла я тебе детей! Прости! И отомсти!»

А вокруг творилось необъяснимое. Кто-то из старух молился, кто-то, прижимая детей, старался закрыть их собой от огня. И вдруг всех перекричал молодой и звонкий голос Толи Лозебнова. Голос был мальчишеский, но звучал убежденно и требовательно, как приказ:

— Люди, мы же сейчас сгорим. Давайте кинемся на двери, а вдруг кому-нибудь повезет и он убежит!

Все понимали, что это делать бесполезно, но все-таки — это шанс, пусть маленькая, но какая-то надежда.

А старики и ребята постарше уже пробивались к дверям. Каждый думал: если не удастся убежать, то лучше погибнуть вот так.

Раскачавшись, толпа ударила в двери. Они не выдержали такого натиска и разлетелись на куски.

Для немцев это было неожиданным. Они спохватились, когда первые десятки людей в горящей и дымящейся одежде бросились в разные стороны. И только тогда навстречу брызнули смертельным огнем автоматы. Таня, крепко держа за руки детей, бежала в середине быстро редеющей толпы. На миг она вместе с детьми оказалась между двумя группами немцев, и те на мгновение, боясь попасть друг в друга, прекратили огонь. Люди бросились по высокой траве к видневшемуся недалеко лесу. А сзади с новой силой загремели выстрелы. Таня поставила детей впереди себя:

— Бегите к лесу, не оглядывайтесь и не останавливайтесь! — А сама подумала: «Может, я их от пуль своим телом закрою».

Таня ни на секунду не сомневалась, что она погибнет. Но перед ней, словно тоненькая полоска света, появилась надежда спасти детей.

Боже, если бы это случилось! Она готова была сама умереть, лишь бы они спаслись! Только бы они жили!

Мочалова, не оглядываясь и не глядя по сторонам, бежала за детьми, которые, почти полностью прячась в высокой траве, неслись изо всех сил к лесу.