Индийская принцесса - Мэри Маргарет Кей

Он умолк, глубоко вздохнув, и Аш ошеломленно подумал: «Да. Я видел его. Я думал, это бивачные костры. Я понятия не имел…» Его ужаснула мысль, что он своими глазами видел пульсирующее зарево и не знал, что это горит Сарджи… Сарджи, Гобинд и Манилал…

– Пламя полыхало со страшной силой – тростник и дерево были старыми и сухими. И я надеюсь, что, когда костер догорит, ветер унесет пепел сирдара-сахиба и остальных в ручей, протекающий поблизости, и тогда по милости богов их прах в конце концов достигнет моря.

Он взглянул на сокрушенного горем Аша и мягко добавил:

– Не убивайтесь так, сахиб. Для нас, поклоняющихся богам, смерть значит очень мало: всего лишь короткая остановка на долгом пути, на котором за рождением и смертью следуют новые рождение и смерть, и так далее, снова и снова, пока мы не достигнем нирваны. А потому зачем скорбеть о том, что эти трое завершили очередной этап своего пути и, возможно даже, уже начинают следующий?

Аш молчал, и старик снова глубоко вздохнул: он очень любил Сарджевана. А еще он изнемогал от усталости. Выполненная за ночь тяжелая работа изнурила бы и многих мужчин помоложе, и он предпочел бы остаться здесь и малость отдохнуть, но об этом не могло идти и речи.

Если бы все сложилось удачно, он и его спутники сейчас находились бы во многих милях отсюда и уже не опасались бы погони. Но события приняли плохой оборот, и в довершение всего он убил спящих часовых и сжег тела Сарджевана, Гобинда и Манилала, а значит, в самом скором времени погоня неминуемо возобновится, хотя, вероятно, только после рассвета.

Огонь погребального костра был хорошо виден в городе, но Букта не думал, что кого-нибудь отправили в долину выяснять, в чем дело. Все наверняка решили, что оставленные там часовые подожгли заброшенный сарай ради забавы или с целью отпугнуть ночных хищников, привлеченных запахом крови.

Но на рассвете туда, несомненно, вернется множество солдат, на сей раз с опытными следопытами, при содействии которых они продолжат погоню за рани и ее уцелевшими спасителями и от которых было бы мало толку, сложись все удачно, поскольку к этому времени Букта рассчитывал находиться уже далеко отсюда – достаточно далеко, чтобы не опасаться погони. Однако по возвращении в долину бхитхорцы обнаружат, что четверо оставленных там часовых убиты, а тела трех чужеземцев пропали, и сразу поймут, что беглецы не могли уйти далеко.

Букта с трудом поднялся на ноги и хрипло проговорил:

– Пойдемте, сахиб, мы понапрасну тратим время. Путь предстоит неблизкий, и нам необходимо поторопиться. Отныне нам с вами придется идти пешком, ведь у нас осталась всего одна лошадь.

Аш до сих пор не произнес ни единого слова, и сейчас он все так же молча повернулся, и они вдвоем стали спускаться по склону в свете занимающегося утра.

В конечном счете на пони поехал Букта, а не Анджули.

Анджули проснулась от поднятого Ашем шума, и, когда двое мужчин вернулись, она уже бодрствовала и ждала их. Глаза у нее расширились при виде окровавленной одежды шикари. Взглянув на изможденное лицо Аша, она все поняла без всяких слов. Кровь отхлынула от щек девушки, чуть порозовевших после ночного сна, и она побледнела и разом осунулась еще сильнее прежнего. Однако она не задала никаких вопросов и хотела принести для них пищу, но Букта отказался задерживаться здесь даже минутой дольше. Они смогут поесть позже днем, сказал старик, а сейчас они должны немедленно тронуться в путь и двигаться со всей скоростью, на какую способны, потому что скоро бхитхорцы пустятся в погоню за ними.

Он взвалил на плечо переметные сумы, и Анджули пошла следом за ним по глиняному пласту к месту, где пасся пони. Но когда пони оседлали и Аш велел ей сесть в седло, она отказалась, сказав, что шикари валится с ног от усталости и, если сейчас скорость имеет жизненно важное значение, они будут двигаться быстрее, коли он поедет верхом. Сама она хорошо отдохнула и спокойно может идти пешком.

Букта не стал спорить. Он был слишком утомлен и слишком встревожен и не хотел тратить время на разговоры, к тому же Анджули была права. Он просто кивнул и велел своим спутникам следить, чтобы он не заснул: если он заснет, пони, будучи животным самостоятельным, выберет свой собственный путь и может завести их невесть куда. Рани-сахиба должна идти рядом и держаться за стремя при подъеме по склонам.

Аш, все еще оглушенный горем, согласился, хотя он беспокоился меньше Букты. Он считал, что они ушли вперед достаточно далеко и преследователи не сумеют настичь их, поскольку не знают дороги и будут вынуждены двигаться медленно, тщательно осматривая землю в поисках следов, оставленных беглецами.

Но Букта знал, что женщина, последние несколько лет прожившая в строгом затворничестве, и старый шикари, изнуренный усталостью, не смогут соперничать в скорости с разъяренными мужчинами, хорошо отдохнувшими, сытно поевшими и горящими жаждой мести. Он также прекрасно понимал, что, когда взойдет солнце и стервятники начнут слетаться к трупу Дагобаза, преследователи увидят спускающихся с высоты птиц и придут к озерцу, которое находится не очень далеко от каньона, где провели ночь сирдар и хаким.

Поэтому он поторапливал своих спутников, и только после того, как утреннее солнце стало палить в полную силу, а Анджули начала выказывать признаки усталости, он натянул поводья и поменялся с ней местами, заявив, что достаточно хорошо отдохнул и может продолжить путь пешком. Он позволил ненадолго остановиться лишь раз, вскоре после полудня, когда они съели по скудной порции пищи в тени нависающей скалы и он немного поспал.

Пробудившись от короткого сна, Букта сразу повел своих спутников дальше, упорно шагая вперед тяжелой размеренной поступью и оборачиваясь на каждом гребне горы, чтобы посмотреть, не показалась ли позади погоня. Но там не наблюдалось никакого движения, кроме дрожания знойного марева, и далеко позади в медном небе кружили несколько черных точек, которые говорили сами за себя. Стервятники, вспугнутые появлением людей – вероятно, значительного количества людей, – летали кругами, ожидая, когда незваные гости уйдут и они смогут продолжить пиршество.

– Они нашли озерцо, – пробормотал Букта, – и теперь знают, что у нас на троих осталась всего одна лошадь и, значит, мы двигаемся со скоростью пешего хода. Будем надеяться, что они задержатся там, чтобы напиться и поспорить, кому из них достанутся ваши седло и сбруя.

Вероятно, преследователи именно это и сделали. Во всяком случае, они так и не показались в поле видимости, и к тому времени, когда солнце спустилось низко к горизонту и на раскаленных склонах снова пролегли фиолетовые тени, стало ясно, что уже и не покажутся. Поэтому, когда беглецы при свете звезд добрались до старой стоянки Букты в маленькой, заросшей деревьями лощине, шикари счел возможным развести костер, чтобы испечь чапати и отпугнуть леопардов, рыщущих в поисках добычи. А также выстирать свою окровавленную одежду и повесить сушиться над огнем.

Все трое слишком сильно устали, чтобы спать хорошо той ночью, и Букта с Ашем по очереди несли дежурство: они обнаружили звериные следы на влажной земле у воды и опасались за пони. С первым проблеском зари они снова двинулись в путь, и, если не считать того, что нервное напряжение несколько ослабло и беглецы не так часто оглядывались назад, этот день ничем не отличался от предыдущего, хотя был даже жарче и утомительнее. Они останавливались на привал, только когда разрешал Букта, и в результате к вечеру достигли предгорий, изнуренные и умирающие от жажды, со стертыми в кровь ногами.