Преступивший Грань - Антон Клеттин

Сама же столичная резиденция семьи Ирри была немногим меньше загородной и представляла собой двухэтажный особняк с несколькими треугольными башенками. Построен он был, судя по всему из такого же камня, что и статуи. Крыша была темно—серой, и по своему краю была украшена невысокой балюстрадой, чей стиль, отдаленно напоминал греческий. Окна у здания были очень узкими, гораздо уже тех, что были в загородном доме Лилианы и издалека создавали впечатление бойниц. Однако, подъехав ближе, Тима понял, что оными они не являются и это, лишь, полет фантазии архитектора, построившего этот дом.

— Ну, как тебе? — поинтересовалась Лилиана, внимательно наблюдая за его реакцией.

— Очень необычно, — честно ответил Тима, — нет, красиво, — поспешно добавил он, дабы не обижать хозяйку, — не подумай ничего такого. Просто стиль какой—то... необычный. У нас так никто не строил.

— Подобный стиль был популярен в нашей стране примерно три—четыре сотни лет назад. Все здания тех лет, выглядят подобным образом. Впрочем, сам увидишь, во время нашего сви—да—ни—я, — по слогам произнесла она и задорно улыбнулась.

— Погоди, — не дал сбить себя с толку Тима, — так ты же говорила, что этот район перестраивался относительно недавно. Или это, — он кивнул в сторону поместья, — просто имитация?

— Нет, что ты. Дом строили в то время, когда подобный стиль был в ходу. Не все здания снесли во время перестройки. Часть осталась на своих местах. Этот особняк как раз из таких.

— Вот оно что, — задумчиво протянул Тима.

Он был впечатлен. Для дома, которому больше трехсот лет, тот был в отличнейшем состоянии.

Тем временем карета остановилась и дверь, со стороны Лилианы распахнулась.

— Добро пожаловать домой, госпожа, — поприветствовал свою хозяйку Далоф, выглядящий так, будто он не тащился все это время в телеге с прочими слугами, — обед будет через час. Руфи уже готовит для вас чай. Ваша корреспонденция находится, как всегда, на столе в вашем кабинете.

— Спасибо, Далоф, — поблагодарила дворецкого Лилиана, выбираясь из кареты, — прикажи кому—нибудь из слуг, показать мастеру Тималю его комнаты.

— Тима, — повернулась она к все еще сидящему внутри кареты попаданцу, — обустраивайся, чувствуй себя как дома, а через час я жду тебя в столовой.

— Принял, — улыбнулся он Лилиане, наблюдая за тем, как Титус, кряхтя, выбирается из транспорта.

Эпилог

Тима чувствовал себя неприкаянным. Эта неделя, проведенная в доме Лилианы выдалась для него откровенно скучной. Да, тут было на что посмотреть, однако, весь дом он обследовал за первые двое суток своего пребывания в нем. А затем, тихой сапой, к нему подкралась скука. Внезапно оказалось, что ему просто нечем заняться. В город одного его Лилиана отказывалась отпускать, а сама была настолько занята свалившимися на нее неприятностями из—за смерти Мейстера Монора, что и дома—то только ночевала. Тима все прекрасно понимал, поэтому лишний раз старался не отвлекать ее и не напоминал о данном ею обещании.

Пытаясь бороться со скукой — он решил, было, подкатить к Юлиусу с тем, чтобы вновь поприсутствовать на тренировках его бойцов. Тима давно заметил, что отношение начальника охраны Лилианы к нему стало хуже, однако не понимал чем это вызвано и надеялся, что нелюбовь Юлиуса к нему не даст тому лишить попаданца одного из развлечений. Зря надеялся. Отповедь старшего над воинами Лилианы, была довольно жесткой и сводилась к тому, что Тиме не стоит отвлекать взрослых дяденек от их прямых обязанностей и стоит пойти поиграть в другом месте. Естественно, сказано это было более обтекаемо и вежливо, но, суть попаданец уловил правильно — Юлиус его не любит и не хочет лишний раз видеть.

Впрочем, отнесся он у этому факту довольно философски — в конце-то концов, он же не китайская ваза, чтобы всем нравиться. А вот отсутствие тренировок немного напрягало. Тима, долгое время живший активной жизнью, сейчас буквально чувствовал как начинает обрастать жирком. Чувствовал, что засиделся. И, если бы не его благодарность Лилиане, да и не те теплые чувства, что он к ней испытывал, что уж греха таить, то Тима, скорее всего просто бы сбежал. Отправился куда глаза глядят. Но было нельзя. А следовательно — нужно было придумать себе занятие.

И он его себе придумал. Внезапно вспомнив, что у него есть аж целых два бездельничающих духа—раба, он тут же припахал их к полезной деятельности. С утра до обеда — он учился у Гадаара. С обеда до вечера — у Лона, которому припомнил его обещание подучить попаданца обращению с оружием. Это позволило на некоторое время занять себя.

— Занимаешься? — отвлек Тиму от отработки очередного удара голос Лилианы.

Он обернулся и увидел, что девушка уютно устроилась на одной из лавочек, находящихся в дальнем конце парка, где попаданец, вдали от посторонних глаз и тренировался в последнее время. Судя по небольшому чайному столику и парящему чайнику на нем, Лилиана тут находилась довольно давно.

«Мог бы и предупредить», — с укоризной подумал Тима, обращаясь к Лону. Тот ничего не ответил, лишь поклонился Лилиане. Та же, в свою очередь, отсалютовала духу бывшего боцмана чашкой чая и подмигнула. Увидев последний жест девушки, Тима слегка опешил. «В кинжал, быстро», — все так же мысленно приказал он своему духу рабу и когда тот исчез, направился к той же скамейке.

— Спелись, как я посмотрю, — хмуро поинтересовался Тима, присаживаясь рядом с Лилианой.

— Не понимаю о чем ты, — хитро улыбнулась та, — чай будешь?

От ее улыбки, как в той песне, на душе у Тимы стало светлее и легкая обида на девушку, из—за того, что та так легко манипулирует его слугами, мигом улетучилась.

— Конечно, — улыбнулся он в ответ.

Некоторое время они молча наслаждались чудесным напитком.

— Если хочешь, я переговорю с Юлиусом, — наконец предложила она.

— Не стоит, — отказался попаданец, — в конце концов, он в чем—то даже прав. Негоже, что посторонние лезут не в свое дело.

— Ты не посторонний.

— Да ладно, — отмахнулся Тима, — ты лучше расскажи как у тебя дела, а то в последнее время мы даже поговорить нормально не можем, — он вновь слегка улыбнулся, чтобы девушка не подумала, что это упрек.

— Так себе дела, если честно, — с некоторой печалью в голосе ответила она.

— Я могу чем—то помочь?

— Не думаю.