Побещай мне рассвет - Джил Грегори

Саймон смотрел на него с растущим изумлением, и Джастин кивнул. В нем чувствовалось то скрытое волнение, которое Саймон прежде уже не раз наблюдал. Таким он становился перед началом морского сражения. Грозным, внушающим трепет. Выражение его лица сулило гибель всем недругам и вселяло уверенность в его собственных людей.

– Да, Саймон, у меня есть предчувствие, что близится час нашего побега. Если не ошибаюсь, кое-кто уже вынашивает планы помочь нам. Скоро, друг мой, очень скоро мы станем свободными.

Время близилось к полуночи. Ночная мгла, посеребренная лунным серпом, окутала деревню Сейлем. Неподвижный маслянистый воздух насквозь пропитался ароматом первоцвета и фиалок, бурно разросшихся в лесу, у самой площади. Деревня спала, ее обитатели отдыхали перед утренними тяжкими трудами. Но два человека не спали. Две сумрачные ночные тени украдкой пробирались на угол площади, каждый своим путем.

* * *

Белинда Кэди лежала на тюфяке, прислушиваясь к ночным шорохам. Ей не спалось. Начиная с ужина она начала отсчитывать время до рассвета. Теперь оставалось лишь несколько драгоценных часов. Страх, изнуряющий, гнетущий, усиливался с каждой минутой. Тело было липким от испарины и таким холодным, словно уже омертвело. Она сейчас боялась, как никогда прежде. Смерть подстерегала ее – ужасный призрак, подкрадывающийся все ближе, начинающий терзать разум и сердце задолго до встречи с ней. Белинда лежала неподвижно, борясь с подступавшей истерикой, с желанием закричать или разрыдаться, потому что знала: ни то ни другое ей не поможет. Более того, теперь ей вообще ничто не в силах помочь.

Ах, Джастин… Имя это, звучащее в мозгу, словно молитва, не приносило утешения, а лишь пронзало болью. На короткое время мир стал таким прекрасным, полным надежд! Когда она была с Джастином, все, буквально все казалось возможным, и даже капли дождя блестели, словно бриллианты. Теперь же все вокруг стало унылым и серым. Она знала, что предаваться подобным мыслям – сумасшествие, и все-таки испытывала непреодолимое желание еще раз увидеться с ним перед смертью. Даже после всего, что произошло между ними, Белинде хотелось просто посмотреть на него. Слезы защипали веки и обожгли щеки. Она перестала сдерживаться и заплакала, приглушенно, мучительно всхлипывая. Не в силах больше держать себя в узде, она позволила выплеснуться наружу страданиям и боли, которые прежде пыталась подавить. Лицо ее было мокро от слез, она сотрясалась от озноба, закрыв лицо ладонями. «Джастин, Джастин… почему ты так поступил со мной? Я так тебя любила! Любила всегда, несмотря ни на что… Джастин…»

Постепенно рыдания ее стихли. Она лежала обессиленная, надломленная – словно веточка, не выдержавшая беспрестанных порывов ветра, и образы возникали перед ней. Они приходили, непрошеные, эти прекрасные, радостные картины любви. Она снова видела смуглое, красивое лицо Джастина Гардинга, его серые глаза, взгляд которых заставлял ее сердце трепетать – взгляд острый и пронзительный. Она видела его губы – такие теплые и нежные… Видела его великолепное могучее тело… Он склонялся над ней в постели, обнаженный, его кожа поблескивала в свете очага… Видения эти с каждым мгновением становились все более яркими. Она и Джастин предаются любви у кухонного очага в Сейлеме… Их тела, слитые воедино, на чердаке… Ночь в доме Джастина на Оливер-стрит… Вот он с улыбкой подает ей чашку утреннего кофе, целует ее в лесу… Она снова почти физически ощущала вкус его губ, вспоминая их первую встречу у пруда, под сенью клена. Как затрепетало ее сердце, когда он обхватил ее гибкий стан! Тогда в первый раз Джастин пробудил в ней страсть, обдав жаром своего желания. А потом было еще много, так много чудесных мгновений любви…

Воспоминания сменяли друг друга непрерывной чередой, и ее постепенно обволакивала дрема. Она настолько погрузилась в воспоминания, плавая в туманном полусне, что поначалу даже не расслышала, как заскрежетал ключ в дверном замке камеры… как дверь со скрипом открылась. Внезапно приоткрыв глаза и различив чьи-то неясные очертания, Белинда проснулась окончательно, и сердце замерло у нее в груди, оттого что она почувствовала в камере чье-то постороннее присутствие.

– Что?.. Кто это?.. Кузен Джонатан!

Она резко вскочила, и ужас отразился в каждой черточке ее лица. В лунном мерцании, проникавшем через окно, она увидела нависшую над ней тощую фигуру кузена, и ей показалось, что он слегка покачивается в полумраке камеры. На какое-то мгновение она лишилась дара речи, ошеломленно глядя на его худосочное, бледное лицо и яростно горящие глаза. В эту ночь он являл собой особенно странное, гротескное зрелище – человек-скелет, скрививший губы в глумливой усмешке.

– Добрый вечер, кузина, – прошептал он, и его голос отдался негромким эхом в крошечной камере.

По ее телу побежали мурашки. Белинда бросила быстрый взгляд на Люси, спавшую на тюфяке у стенки. Чувствуя, как черное шерстяное платье прилипает к потному телу, она неуверенно поднялась и отбросила прядь со лба.

– Что вы здесь делаете? – спросила она, холодея. – Вы не должны находиться здесь сейчас! Уходите!

– Я должен был увидеться с тобой… еще один раз. Кэди приблизился на шаг, и Белинда попятилась.

Она отступала до тех пор, пока не наткнулась на стену с окошком. Дальше отступать было некуда. Джонатан Кэди находился в считанных дюймах от нее.

– Ты боишься меня, Белинда, не так ли?

– Убирайтесь отсюда! А не то я сейчас закричу и подниму на ноги всю деревню!

Он покачал головой. Ехидная улыбка появилась на его тонких губах.

– Безмозглая девчонка. От криков в тюрьме не проснется ни одна живая душа. Такие звуки – обычное дело.

– Что вам нужно? – прошипела Белинда. – Вы что, с ума сошли – врываетесь сюда в такой час?

– Сошел с ума? – Кэди покачал головой. – Нет. Я снова в здравом уме! В здравом уме и в ладу с самим собой. Теперь, когда ты оставила мой дом, теперь, когда я знаю, что через несколько часов ты умрешь. – Он протянул руку, дотронулся до ее волос и рассеянно погладил густые золотисто-рыжие локоны, не замечая, что Белинда оцепенела от отвращения. – Я знал, что ты порочна, кузина Белинда, с того самого момента, когда впервые взглянул на тебя. Ты напомнила мне… одну женщину. Она была такой же красивой, как ты. Красивой и порочной. С тех самых пор, как я впервые прикоснулся к этим дьявольским волосам, у меня зародилось подозрение, что ты, подобно ей, колдунья, прислужница дьявола, склонная обольщать невинных людей. Время подтвердило мою правоту. – Его глазки – странные, маленькие, блеклые, поблескивающие, словно ледышки, – впились в ее лицо. Пальцы еще крепче вцепились ей в волосы, заставив ее поморщиться. – Теперь ты умрешь. На виселице, как и положено ведьме и прислужнице сатаны!

Белинда вскинула руку и оттолкнула его ладонь. Щеки ее белели в лунном свете, проникавшем сквозь решетку крошечной камеры.

– Если вы так презираете меня, кузен Джонатан, то зачем пришли сюда посреди ночи? Зачем прикасаетесь ко мне? – спросила она. Ее глаза вспыхнули от гнева. – Не такой уж вы праведник, за какого себя выдаете, мой набожный, достопочтенный кузен! Иначе вы бы не пробирались ночью в эту камеру, на тайное свидание к осужденной ведьме! – Краем глаза Белинда вдруг заметила, что дверь за спиной у Кэди открыта. Безумная надежда загорелась в ее душе.