Соло для демона - Елизавета Шумская

Тацу хватило бы и того, что он видел. Но это было еще далеко не все. Потому что Алиера запел.

Восхитительный, невероятно сильный колдовской голос. Он вонзался в сознание и забирал душу. За ним хотелось идти куда угодно, его хотелось слушать и слушать, ему хотелось подчиняться. Подчиняться с радостью и упоением. Этим голосом невозможно было лгать. Эти чувства не могли быть неискренними. И то, что он вызывал в душе, не было плохим или хорошим, оно было настоящим. И это не была магия. Такое могли даровать только двуликие боги в своей небывалой щедрости.

Танцуй со мной, душа, на грани краха,

Я тот, кто побеждал в бою не раз,

Я демон, что в тебе, не зная страха, живет…

Душа… последний это вальс.

Внутри любого есть добро и зло.

Борьба меж ними может длиться вечность,

Но, выбрав только что-нибудь одно,

Ты проявляешь глупость и беспечность.

Пока гордишься святостью своей

И превозносишь благородство с честью,

Из темноты я прихожу к тебе,

Я обучаю ярости и мести.

Танцуй, глупец, пока есть время!

Мгновенья сочтены! Ты мой отныне!

Слова будто иглы вонзались в кожу, боль рвала душу, и так безумно хотелось освободиться. Пойти туда, куда звал этот голос. Хотелось рассмеяться, рассмеяться, как это делают только в безумии. Когда нервы уже сдают и так близко до той пропасти, вокруг которой он всегда ходит. До той, до которой только шаг, но его не сделать. Потому что его постоянно что-то удерживает. Все те невидимые, но самые крепкие нити: друзья, родные, обязанности, страхи и разум. Но которая манит так, что порой хочется кричать от невозможности пойти на ее зов.

Лишь шаг.

Один миг – и никогда уже ничего не будет сдерживать.

Безумство и свобода.

Страсть и вечный зов.

Джейко вскинул больные глаза. Золотые искорки в их радужке почти ослепляли, но тот, кто стоял сейчас над всем этим, не боялся ослепнуть.

Демон с волосами цвета вина и кровавыми глазами.

Он стоял выше и дальше всех. Однако полыхающие в этих очах алые искры было видно так, будто ничего другого в этом мире не существовало. И он смотрел прямо на Джейко. И ему нравилось то, что он видел перед собой. Он не двигался, но казалось, что он приглашал подойти ближе, распахивал свои объятия, как их распахивала бездна, что всегда была слишком близко к Джейко Тацу.

Я отраженье каждого из тех,

Кто так боится сам себе признаться,

Что кроме цели людям услужить,

Он хочет над другими подниматься.

Я прихожу, срывая маски благочестья,

Я обнажаю чувства, мысли, кости, нервы.

Я утверждаю, да – вы все убийцы,

Подонки, воры, шлюхи, мрази, стервы.

Передо мной раздавленный глупец,

Который так страшился стать собою,

Скажи, глупец, терновый твой венец,

Помог ли он тебе в борьбе со мною?

Танцуй под этот мой мотив, танцуй,

Так каждый пляшет с наслажденьем снова,

Последние мгновения воруй,

Когда до поцелуя смерти только слово.

Будь благодарен же, дурак,

За все, что я творил в тебе, тобою.

Тебя запомнят на века

За страсти краткий миг со мною.

Мгновения до смерти, до финала

Короткой жизни этой. Как пожар пылала

Она. Без помощи моей та жизнь пропала,

Ушла б. Остыв, в унылой серости блуждала

Десятки лет… А так триумф коварства!

И вместо сотни лет в пыли

Миг в красках!

«Иди ко мне, Тацу! Иди! И ты получишь все! Иди, мой юный демон! Иди! Я дам тебе все! И всему научу! И ничто больше не будет тебя ограничивать! Иди! Я жду! Я жду! Уже давно жду. Иди же! Не бойся. Я тут и дам тебе все! Ни боли, ни страха, ни забот! Только свобода, страсть и жизнь! Иди ко мне! Иди во тьму! Иди домой!»

И идти стало так легко. Будто он не шел, а почти летел по этому сине-серому миру. И вокруг были те, в чьих глазах полыхали те же чувства. Они смеялись и радовались. Их колдовство, магия их душ – талант, голоса кружились вокруг. Они одобряли. Они знали, что он свой. Они ждали его. Они понимали его.

И только вперед. К пропасти и свободе.

Все быстрее и быстрее. Все легче и легче.

За этот миг безумья наслажденья

Не так уж много я с тебя спросил:

Всего принять себя, как есть, мое творенье,

А люди… он их сам, не я – убил.

И пусть запомнит каждый, кто решится

Раскрасить веру, силу в белый цвет,

Что я спешу и с ними порезвиться,

Задать вопрос, чтоб получить ответ.

Вот уже он совсем близко. И эти кроваво-красные глаза смеются так близко. Он рад, что Джейко тут. И сам Джейко этому рад. Как же легко все оказалось. Как просто.

Когда не будет больше сил терпеть

И благочестьем с верой укрываться,

Из темноты меня вдруг призовут на свет

За душу глупую опять сражаться,

Чтоб разбудить дремавшее внутри,

Чтоб распустились цветом зло и ревность,

Чтоб ярость адским пламенем в крови

Внутри росла и сердцу песней пелась.

Танцуй, глупец, пока есть время!

Мгновенья сочтены! Ты мой отныне![19]

Он не знал, что его остановило. Вот только что это безумие было совсем рядом. Демон, Алиера, художница, игрок, нарха, белый маг, черный колдун. И музыка сотрясала душу. И прежняя жизнь уже не имела значения. Разума не было совсем, лишь чувства и тьма, что всегда жила в нем. Та, за которую его сестра всегда обвиняла Инема, но та, которая на самом деле составляла неотъемлемую часть его существа.

И вдруг все пропало. Остался лишь сине-серый туман. И полный раздрай в душе.

«Проклятье! – не просыпаясь, подумал Джейко. – Эггерра все понял! Неужели это его рук дело? Или просто подсознание? А чтоб вас!» И Тацу перевернулся на другой бок и спал уже без сновидений.

– Джейко, Джейко, да проснись же!!! – Кто-то уже довольно долго тряс чародея за плечо. Обычно он подрывался от малейшего шума, однако сегодня явно был не тот случай. – Джейко Тацу! Проснуться и посмотреть на меня!

Сначала мужчина узнал приказно-стервозные нотки, что могли принадлежать только одному созданию на свете. Моранна де Линкс собственной персоной. Потом он почему-то подумал, что его ожидает скандал из-за того, что Ския все-таки добралась до него. Иначе зачем нахальной, но совсем не обделенной инстинктом самосохранения кошечке будить его? Невыспавшийся Тацу был очень неприятен в общении. Затем Джейко немного пришел в себя и тут же испугался, как это его угораздило преступить установленную когда-то черту. Он начал вспоминать, что же произошло вечером, вернее, ночью. Поздний ужин, беседа, Матиуш рядом, воспоминание о годах студенчества, более поздних совместных приключениях. Вроде ничего такого… Поцелуй в щечку и пожелание спокойной ночи. Да-да, была шальная мыслишка, но вроде далее нее дело не пошло. Или все же пошло? Нет, точно не пошло. Тогда чего от него хочет Моранна?