Встречи на ветру - Николай Беспалов

– Его осудили, а имущество конфисковали.

Про себя я подумала: не все имущество. Коробочка-то у меня.

Я, наконец-то, посетила Эрмитаж.

Нина Туренко жила где-то в Невском районе в общежитии квартирного типа, и там, естественно, телефона не было, а так хотелось бы с ней встретиться и поболтать.

До дома я дошла за час. Торопиться мне некуда. Кстати, скоро я сменю место жительства. Жилищная комиссия решила предоставить мне квартиру. Председатель комиссии сказал: «Пока Вам предоставляется однокомнатная квартира. А когда сыну исполнится четырнадцать лет, предоставим двухкомнатную».

Я не стала спорить и говорить, что по-ихнему выходит, что до четырнадцати лет сын может жить, спать, делать уроки и все прочее в одной комнате с взрослой и вполне дееспособной женщиной. А если я познакомлюсь с достойным мужчиной и решу соединить с ним жизнь? Что тогда? Юноша вынужден будет стать свидетелем наших интимных отношений?

В размышлениях я доползла до дома. Переступила порог, вошла в прихожую и сразу почувствовала чужой запах. Пахло незнакомыми мне духами. Аромат приятный, ничего не скажу, но незнакомый. «Дорогие духи, – подумала я, – мне такие не по карману». Подумала так и услышала голос Антонины:

– Вы, Нина, наверное, очень богатая женщина, если Вы с такими подарками в гости ходите.

От этих слов моей подруги стало мне как-то веселее. И пусть Антонина не изжила провинциальный дух, и пускай я скоро не буду председателем обкома профсоюза, а будущее мое неопределенно. Пускай. Сейчас я увижу Нину, и мы с ней будем говорить. Вернее, она будет говорить, а я слушать.

Антонина накрыла на стол и, немного смущаясь, ушла с Толиком на прогулку. Нина действительно пришла с царскими подарками. Она принесла бутылку крымского портвейна, баночку шпрот, болгарские помидоры, половину батона твердокопченой колбасы и три апельсина.

Но все-таки нашу трапезу мы начали с приготовленных Антониной куриных котлет и водки. Нина пила водку, не жеманясь, котлеты похвалила.

– Антонина Ваша кухарка?

На это её заявление я отреагировала смехом.

– Эта кухарка на заводе лучший электромонтажник. А пока помогает мне с ребенком.

– Я не хотела обидеть ни Вас, ни Вашу подругу.

Я приняла извинения Нины, и мы продолжили беседу. Нина горячо говорила о своих усилиях по созданию секции дизайна.

– Я подготовила анкету, вернее, опросный лист, разослала его во все крупные предприятия и получила однозначный ответ: «Да», такая секция нужна. А они, мэтры от архитектуры, твердят одно: для создания секции нет оснований.

– А Вы обратитесь наверх. Есть же у них начальники.

– Начальники? – округлив глаза, спросила Нина. – Разве вы не знаете, что начальник начальнику брат и сват. Никогда один начальник не доставит неприятности другому.

Как ты, девушка, не права. Я подумала о Шафоростовой Марии Петровне. Но не стану же я говорить об этом молодому искусствоведу. Она переключилась на другую тему. Такая вот защитная реакция. Она говорила о художниках-импрессионистах. Я видела, что это её волнует не меньше, чем проблема организации секции дизайна в Ленинграде.

– В эпоху Возрождения живописцы венецианской школы пытались передать живую реальность, используя яркие краски и промежуточные тона, начала Нина, и я с большим вниманием слушаю её. – Их опытами воспользовались испанцы, наиболее отчётливо это выражено у таких художников, как Эль Греко, Веласкес и Гойя, а их творчество впоследствии оказало серьёзное влияние на Мане и Ренуара.

– Мане и Ренуар – это импрессионисты?

– Да. И Делакруа тоже импрессионист. Вот что он замечает. По его мнению, Рубенс делает тени на своих полотнах цветными, используя прозрачные промежуточные оттенки. По его, Делакруа, мнению, Рубенс отображал свет при помощи тонких, изысканных тонов, а тени – более теплыми и насыщенными цветами, передавая эффект светотени. Вы можете, – это Нина обращается ко мне, – заметить, что Рубенс не использовал чёрный цвет, что позднее станет одним из основных принципов живописи импрессионистов.

Наверное, Нина и дальше продолжала бы свою лекцию, но вернулась с прогулки Антонина.

– Какая чудная погода! А вы все сидите. Пошли бы прогулялись, а я пока покормлю Толика, приберусь и приготовлю чай. Русский человек без чая никак не может.

Нина с сожалением оглядела стол, ничего не сказала и встала со стула.

– Праздные прогулки не по мне, но если вы хотите, я согласна пройтись немного, – мрачно сказала Нина.

Моя подруга Антонина умеет без слов выразить свое недовольство. Редкий дар – своим задом, руками и плечами выражать всю гамму чувств, что она переживает в данный момент.

На дворе все так же жарко и душно. Какая может быть прогулка по солнцепёку? Мы с Ниной пришли к единому мнению – от праздной прогулки отказаться, а найти какое-нибудь укромное место в тени и там продолжить беседу.

– Об импрессионистах я могу говорить часами.

Мы прошли квартал и свернули во двор-колодец. Там, я знаю, на удивление, есть уютный малюсенький сквер. Есть и скамеечка.

Антонина перед тем, как мы покинули квартиру, сунула мне пакет: это чтобы она не так сердилась. Хитра моя подруга. Пакет тяжел, это значит она положила туда бутылку того вина, что принесла Нина.

– Тут, пожалуй, нам будет удобно, – сказала Нина и села на скамейку у детской площадки. Время летнее, и потому площадка пуста. Детей вывезли из города. Кого-то родители, кто побогаче, повезли на море, а основная масса проводит лето в загородных детских садах или пионерских лагерях. Был бы мой Толик постарше, он тоже бы отдыхал сейчас в нашем загородном детском саду под Зеленогорском.

Устроив на скамье наши припасы, выпив по стаканчику терпкого вина и закусив его сыром рокфор, мы продолжили нашу беседу. Говорила Нина, я слушала, изредка вставляя слово.

– Начало поисков новых подходов импрессионистов в изображении натуры относится к 60-м годам прошлого века, когда молодых художников уже не устраивают средства и цели академизма. Каждый из них самостоятельно ищет иные пути развития своего стиля. В 1863 году Эдуард Мане выставляет в «Салоне отверженных» картину «Завтрак на траве» и активно выступает на встречах поэтов и художников в кафе Гербуа, которое посещали все будущие основатели нового течения, благодаря чему стал главным защитником современного искусства.

– Интересно, как бы Мане отразил наш завтрак? – попыталась пошутить я.

– Думаю, что наш сюжет его не заинтересовал бы, – не приняла мою шутку Нина. На этом её лекция об импрессионистах была закончена, и между нами возникло некоторое напряжение. Ни я, ни она не торопились разрядить эту атмосферу.

Наконец Нина произнесла:

– А я к Вам ехала не за тем, чтобы читать Вам лекции. Я приехала посоветоваться.