Звезды падают вверх - Анна и Сергей Литвиновы

– Можно вас…

Протопали шаги, Кольцов и неугомонный попутчик вместе вышли в коридор. Через минуту Иван вернулся один. Ласково провел по Лениной руке:

– Спи, девочка… Еще рано.

И поспешно выключил радио.

Лена пробормотала:

– Да я все равно проснулась…

Он как будто не услышал. Продолжал ласково поглаживать ее руку:

– Сейчас ты уснешь…

В голове у Лены мгновенно начала разливаться приятная тяжесть. Иван между тем опустил на окно защитный экран, продолжая гладить ее руку. Засыпая, она улыбнулась и прошептала:

– Ты у меня – бесплатное снотворное…

А Юрий Васильевич тем временем пил чай, сидя в коридоре на неудобнейшем откидном стульчике и не мог понять, почему он никак не может заставить себя вернуться в купе!

* * *

Окна всю ночь оставались распахнутыми – иначе было просто нельзя. И каждый шорох в летнем сумраке, каждый шаг запоздалого прохожего, каждое кошачье мяуканье заставляли вздрагивать. Она достала из аптечки вату. Пыталась заткнуть уши. Но так почему-то было еще страшнее. В искусственной ватной тишине ей слышался то чей-то заунывный далекий вой, то – еще хуже – его голос… Самым неприятным было то, что она никогда не страдала бессонницей. С наступлением темноты организм требовательно заявлял: пора ложиться, пора засыпать. И сегодняшняя ночь не была исключением. Ее стало клонить в сон как обычно, около одиннадцати… Она разделась, легла, раскинулась на кровати… сейчас вот-вот уснет… И в самый последний момент, когда мышцы уже приятно расслабились и сознание блуждало на грани сна и реальности, ее будили нехорошие, странные звуки. Чьи-то шаги, чей-то шепот…

В половине третьего ночи она окончательно сдалась. Зажмурив глаза, на ощупь, прошла через гостиную на кухню. Заварила себе кофе. В глазах щипало: от горя, от бессонницы, от безысходности. Только бы пережить завтрашний день!

* * *

Второй раз Лена проснулась в половине одиннадцатого. Иван пил кофе, пристроившись у окна. Агронома в купе, к счастью, не было. Лена немного полежала с закрытыми глазами. Потом на ощупь дотянулась до своей сумочки, которую она, как и полагается в отечественных поездах дальнего следования, держала под подушкой. Вытащила пару драже «тик-так». Бесшумно положила их в рот – Иван ведь поцелует ее, когда увидит, что она проснулась, ведь так?

Рассосав конфетки, она опустила руку и ласково взъерошила его волосы:

– Доброе утро!

Иван сжал ее руку в своих крепких ладонях:

– Проснулась, красавица…

Она нагнулась, потянулась поцеловать его.

– Не упадешь?

– Не-а… Ты – сильный. Поймаешь…

Он нежно ответил на ее поцелуй. Пощекотал языком Ленины губы. Обдал ее жаром своего тела, и у нее перехватило дыхание. Утро начиналось хорошо.

* * *

Подружки опаздывали. Обещали прийти пораньше, часиков в девять, но уже половина одиннадцатого, а девчонок все нет. И осуждать их не за что. Она сама бы на их месте тянула до последнего…

Домашними зеркалами пользоваться нельзя. Сколько было можно, она тянула – не хотелось идти в спальню и проходить для этого через гостиную. Но в спальне остались не только косметичка с маленьким зеркальцем, но и одежда. Наконец она решилась. В этот раз не удержалась, открыла глаза. И разрыдалась, бегом бросилась обратно на кухню. Она не может пройти мимо… Машинально открыла забитый водкой холодильник, с трудом подавила искушение открыть бутылку и выпить – прямо сейчас. На подоконнике оставались ЕГО сигареты – ядреная «Прима». Она порывисто вытянула из пачки сигарету, прикурила… Запах дыма ударил ей в ноздри. Она с ужасом почувствовала, что «Прима» пахнет не только табаком. Явственно ощущались запахи его одеколона. И его тела – у него всегда был какой-то особенный, волнующий запах… Она опустилась на пол. После бессонной ночи и сигареты натощак перед глазами поплыло, сердце прихватило. Облокотившись спиной о батарею, она покорно отпустила остатки сознания… В таком виде – в ночной рубашке и с потухшей сигаретой в бледных пальцах – ее и застали подружки, которые наконец-то соизволили явиться.

Приволжск. 7.05 (по местному времени). Капитан Петренко

Багажа у Петренко не было. Он первым вышел в здание аэропорта. Прошел сквозь строй встречающих и таксистов – те его разве что за руки не хватали. Капитан упорно мотал головой на все их предложения поехать куда угодно – хоть в центр города, хоть в Саратов, хоть в Тольятти. Он поспешил к справочному бюро. Оно, несмотря на полночный час, было, к радостному удивлению Петренко, открыто – и уже через пять минут он, заплатив четырнадцать рублей, получил в окошке бумажонку с адресом Максима Павловича Карандышева. Все оказалось так просто. Ему не понадобился ни компьютер, ни поддержка Буслаева из Москвы, ни сеть Комиссии с ее обширнейшей базой данных.

На выходе из здания аэровокзала Петренко «проверился». Он не был разведчиком, и его никто не учил обнаруживать слежку и «обрубать «хвосты». Он привык действовать на своей территории, в условиях не враждебного, но дружественного окружения. Поэтому о том, как распознать «наружку», Петренко знал только из шпионских романов. Он прибегнул к старому трюку с развязавшимся шнурком. Было похоже, что никто за ним не следил. Капитан быстро подошел к стоянке такси и, не торгуясь, сел в одну из машин.

– В город! – приказал он водиле. – Там скажу куда.

Капитан, разумеется, не мог ни видеть, ни слышать, как в одной из машин поблизости, «девятке» с тонированными стеклами, прохрипела рация:

– Объект уходит в город. Такси желтого цвета 12-12 ВЛ. Вести не надо. Повторяю: вести его не надо. Выезжайте на место. Как поняли меня?

– Понял вас хорошо, – отозвался стриженый амбал за рулем. – Вести объект не будем, выезжаем на место.

«Девятка» не спеша отвалила от тротуара.

* * *

Игра, кажется, подходила к концу.

На душе, особенно после того, что произошло позавчера, было муторно. Он старался не думать ни о случившемся, ни о том, что ему предстоит совершить в ближайшие дни. Это как лечение, думал он. Как будто принимаешь горькое, отвратное, муторное лекарство. Но надо перетерпеть. Зато в один прекрасный день проснешься свежий, радостный, бодрый… Так и тут: потерпишь немного – и скоро, очень скоро, откроешь глаза в беленьком домике над морским обрывом, и солнце будет светить сквозь решетчатые ставенки…

Мечта о домике, кажется, потихоньку начинала материализовываться. Вчера Оператор достал из запасного тайника послание от своих американских друзей. По обыкновению тщательно проверился. Все было спокойно, за ним никто не следил.

Дома, применив ветхое, тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года, издание «Трех товарищей» Ремарка, он прочитал адресованное ему шифрованное сообщение из Лэнгли. Агента Оператора извещали, что в качестве благодарности за проделанную работу, а также в виде задатка за выполнение операции «Ясновидец» на его счет в швейцарском банке уже переведена сумма в сто пятьдесят тысяч американских долларов. В шифровке американские друзья настаивали: очень желательно, чтобы «объект» был вывезен из России живым и по возможности здоровым. В совершенно крайнем случае, если все варианты ухода «объекта» за кордон не сработают, Оператору предлагалось его ликвидировать. Соответственно вознаграждение за доставку «посылки» в страны свободного мира было обещано ровно в два раза больше, чем за уничтожение. К тому же «вывезти объект» означало еще одно, о чем в послании не говорилось, но подразумевалось. А именно: ему, Оператору, придется расшифроваться самому и также покинуть страну. Вот чего ему хотелось сильнее всего – это сбежать из России. И как можно скорее.