Довмонт. Неистовый князь - Андрей Посняков

Обреченная дружина выстроилась рыцарским образом – свиньею. Впереди – сам князь с наиболее опытными воинами во главе с Любартом. По краям строя – двойной ряд закованных в кольчужные доспехи всадников, в середине же пешие ополченцы и семьи – женщины, дети, слуги. Понятно, что на скорость с таким обозом рассчитывать было нечего, скорей – на умение, а уж этого у Довмонта было в избытке.

– Готовы? – оглянувшись, князь нахлобучил на голову трофейный рыцарский шлем топфхелм, незаменимый при копейной сшибке. Хороший был шлем, надежный, только вот не видно в нем ни черта. Зато – красивый, посеребренный, с золочеными вставками и затейливыми красно-белыми «рогами» из полотна и дерева, прикрепленными к верхушке. Украшения эти сшибались напрочь в первой же схватке, да было не жаль – дешевка. В таком же – подобном – топфхелме красовался и Любарт, и еще некоторые дружинники, готовые принять на себя первый удар. Остальные вооружились куда скромнее: кожаные панцири, короткие кольчужки, обычные круглые шлема-каски. Не хватало и мечей, и копий, однако дубины имелись у многих, а у некоторых еще и секиры.

– Готовы, князь! – звякнув оружием, нестройным хором отозвались воины.

Довмонт махнул рукой… все напряглись, глядя, как отворяются ворота, как все шире и шире становится щель, за которой сверкнули на осеннем солнышке доспехи врагов.

Кунигас не стал тянуть время. Махнув рукой, поднял щит, поудобней перехватил длинное рыцарское копье, поданное верным Гинтарсом. Внутри строя загудели трубы – пошли, побежали, поскакали. Триста против двух тысяч. А из этих трех сотен две – полный балласт: женщины да дети.

Враги поначалу опешили от такой наглости, упустили время. Прогромыхав по деревянному мосточку, воинство Довмонта благополучно перебралось через ров и с ходу прорвало шеренги пехоты. Судя по вытянутым шлемам с красными флажочками-яловцами, это были воины князя Шварна Даниловича. Парни даже не успели сдвинуть щиты, как доспешные ратники нальшанского кунигаса пронизали их, словно горячий нож – масло. Опомнившись, дружинники кинулись на «бока» «свиньи», но и там их не ждала удача. Воины Довмонта не рвались в прямой бой, они шли, четко держа строй, надеясь лишь на помощь богов, на свое умение и отвагу.

Видя такое дело, Войшелк (или Шварн) поспешно бросили в бой конницу – опытных в боях всадников в серебристых кольчугах, в сверкающих шлемах с затейливыми забралами – личиной.

Две рати сшиблись. Не выдержав напора, с треском переломились копья. Да такие длинные, они использовались лишь для первого удара, а потом становились обузой… как и тяжелый «слепой» шлем.

Бросив копье, кунигас поспешно избавился от топфхелма, под которым оказался еще один шлем – обычная полукруглая каска с золоченым наносником, надетая поверх кольчужного капюшона. Уж здесь-то обзору ничего не мешало!

Вытащив меч, Довмонт ударил наотмашь первого же неосторожно приблизившегося к нему ратника. Удар оказался удачным – враг не успел поставить щит, и всей своей мощью клинок обрушился на кольчужное плечо. Жалобно звякнув, порвалась ржавенькая кольчужка, враг выронил меч и, дав шпоры коню, предпочел как можно быстрее ретироваться. Однако же на его месте тут же возникли другие. Мало того, часть вражеских всадников, атаковав с тыла, уже прорвали строй, уже ворвались, бесчинствуя, в среду ополченцев, женщин, детей.

Впрочем, лес был уже совсем рядом! Даумантас довольно покривил губы – значит, не зря. Значит, он все рассчитал верно: хоть кто-то спасется, уцелеет… и потом – отомстит.

– К лесу все, к лесу!

Услышав призыв князя, женщины и дети бросились к спасительной сени деревьев, в непролазную пущу, где было так легко заплутать… и так легко спрятаться от целого полчища врагов. Видя такое дело, всадники Герденя стремительно метнулись наперерез, вовсе не собираясь упускать источник своего возможного богатства. За женщин и детей можно было получить неплохой выкуп, да, на худой конец, просто продать их полоцким купцам или новгородцам, а лучше – напрямую татарам. Статные белокожие рабыни высоко ценились на Востоке.

А вот не будет вам ничего! Никого то есть.

Взмахнув мечом, Довмонт погнал коня на всадников, чувствуя за собой топот копыт дружины. Враги схлестнулись, уже давно потеряв строй. Теперь каждый был сам по себе и сам за себя, теперь все зависело от воинской выучки каждого конкретного воина. И еще – от благоволения богов, от удачи.

Воинские слуги Любарта быстро сковали боем охочих до легкой добычи воинов Герденя-князя. Легкой добычи не вышло. Получилось, как обычно – все потом да кровью. Лучше бы, конечно, чтоб кровью не своей, но тут уж как бог – или боги – на душу положит. Однако не все полагали именно так. Многие почему-то считали по-другому.

Довмонт заметил, как группа всадников в богатых плащах – наверняка из ближнего окружения князя, – повернув, понеслась прямо на бегущих людей. Особенно усердствовал один – плечистый, в вытянутом кверху шлеме с золоченой личиной в виде головы какого-то зверя – то ли льва, то ли леопарда. Не видя для себя никакой опасности, нахал беспечно вертел в руке короткое метательное копье-сулицу. Нагнав добычу, долго хлестал беглеца – а чаще беглянку – тупым концом копья, а потом – резко – разил острием в шею или меж лопатками, в спину. Развлекался. Особенно сейчас, преследуя юную светловолосую деву в сермяжном платье.

Высоко подобрав подол, беглянка изо всех сил бежала к лесу, уже наверняка понимая, что не успеет. Всадник в личине леопарда, не очень-то торопясь, ехал за ней, почти не подгоняя коня. Вот замахнулся, ударил древком сулицы по спине – хлестко, с оттяжкой, как батогом. Девчоночка жалобно вскрикнула, споткнулась, упала в грязь… и тут же поднялась, пытаясь укрыться в колючих малиновых зарослях.

Напрасно надеялась. Не вышло. Вражина, ничтоже сумняшеся, направил коня и туда. И снова ударил… И еще пару раз… Уже не по спине был, по голове – так что лицо несчастной окрасилось кровавыми полосами. Кстати сказать, девушка не просила пощады. Наоборот, выпрямилась, крикнула что-то дерзкое, такое, от чего враг пришел в неистовство и, перехватив сулицу, направил ее острие прямо девчонке в грудь… Еще немного и…

Довмонт подскочил вовремя. Взвив коня на дыбы, ударил с наскока мечом, выбил сулицу… И тут же узнал девчонку – свою собственную рабыню, наложницу, подарок Будивида-жреца.

Стоило ли из-за нее? Стоило. Собаку – и ту жалко, а тут человек все-таки. Хоть и рабыня, а все же…

Удар! Мечом прямо в личину… Враг успел подставить щит, заворотил коня. Ударил… на этот раз удар пришелся по щиту кунигаса. Небольшой треугольный щит, рыцарский. Только вместо креста – по лазоревому полю серебристые звезды.

Соперник оказался плечист, силен и в бою крепок. Рубал мечом – будь здоров, ничем не уступая Довмонту. По силе – не уступал, однако что касается ума и хитрости, то тут можно было поспорить. Кунигас быстро сообразил, что враг дерется шаблонно, по схеме. Удары сыпались напористо и быстро, но довольно предсказуемо: атака… удар… щит… снова атака… удар… щит… Впрочем, точно так же действовал и бывший нальшанский властитель. Ударит… подставит под удар врага щит… снова ударит… снова подставит… и так – до бесконечности, силы-то равны и доспехи почти одинаковы. Разве что – у кого меч первым сломается. Так ведь и мечи хороши, закаленные, попробуй такой сломай! Тут уж кто кого перетерпит… или спровоцирует на ошибку, совершив какой-нибудь хитрый финт.