Инфернальная музыка - Алан Дин Фостер

– А ну, чуваки и чувихи, подходите, гляньте. Такое зрелище утешит сердце самого жадного искателя сокровищ.

Все сгрудились вокруг раскрытого сундука. Он был на три четверти заполнен маленькими золотыми монетами, самая крупная – не больше Джон-Томова ногтя. Среди денег, как кусочки мяса в супе, виднелись кольца, ожерелья, тиары, ручные и ножные браслеты, декоративные цепочки и прочие украшения из платины и золота, украшенные всевозможными драгоценными камнями и эмалями. Мадж еще повозился, щель в боку сундука расширилась, и радужные краски с преобладанием солнечной полились на палубу.

Мадж выбрал золотой монокль, окаймленный изумрудами, и вставил в правый глаз. Линза была выточена из бледно-голубого алмаза чистейшей воды.

– Ну, Джонни-Том, че скажешь? У меня теперь глаз-алмаз!

– Как будто раньше ты жаловался на зрение!

– Эх, приятель, да разве в этом дело? Главное – чтоб зрение обострялось у всех, кому я попадусь на зенки, вот так.

Между тем августейшая любовь к побрякушкам получила мощнейший толчок, и принцессы роем кинулись к сундуку. И дело было не в найденных богатствах, а в их изысканности.

– Сережки! – торжествующе закричала Ансибетта, доставая двумя пальцами висюльки из золота и платины. Никакой рыбак не поднимал свой улов с такой же гордостью.

Алеукауна надела на шею ожерелье из розовых кораллов и черных жемчужин, а Сешенше примеряла тяжелые малахитовые браслеты с императорскими топазами и аметистами.

– Наконечники для когтей! Я вижу наконечники для когтей! – Квиквелла запустила лапы в золотые сокровища, а рядом с ней Пиввера возбужденно искала подходящее кольцо на хвост.

Солдаты стояли поодаль и прозаически наблюдали за суматохой.

– Я не жадный, – заметил Хек. – Мне вполне хватит бушеля-другого золота.

Пауко кивнул.

– Эге! – по пояс утонувший в золоте Мадж выпрямил спину. – Дамочки, а как насчет меня? Это я нашел клепаный сундук, пока вы все бранили старину Маджа за невинное желание искупнуться. А значица, главная доля – моя!

Принцессы, возбужденные сверх всякой меры, не обратили на него внимания.

– Ну, оставьте мне хоть паршивый браслетик!

Джон-Том стоял, сложив руки на груди, и скромно помалкивал. К нему подошел Найк.

– У вашего друга есть кладоискательская жилка. Я бы никогда не узнал сундук в какой-то плавучей штуковине. К тому же я слишком устал, слишком занят был раздумьями о бегстве.

– То – мы с вами, а то – Мадж. Отрубите ему все четыре лапы, выколите глаза, проткните барабанные перепонки, он все равно унюхает серебряную монетку, закатившуюся в щель между половицами в таверне.

Наверное, это особый талант.

Найку находка явно пришлась по душе.

– По крайней мере, если корабль не выдержит пути, есть на что приобрести иной. И с приличными запасами теперь хлопот не предвидится.

– Забавно, знаете ли…

Взор Джон-Тома устремился вдаль.

Мангуст, задрав голову, уставился в лицо долговязого человека.

– Вы находите такое сокровище всего лишь забавным?

– Нет, я о другом. За все эти годы мы с Маджем столько путешествовали, столько всего повидали, такие опасности пережили, а сокровища находим в первый раз. Знаете, дело, наверное, в том, что мы никогда не охотились за кладами. Мы всегда искали что-то другое. И тут, посреди чужого моря, практически натыкаемся на состояние, которого я даже в горячечном бреду не смел вообразить.

Лейтенант долго молчал, потом предположил:

– А может быть, ваши труды вознаграждены в иной, высшей плоскости?

Наверное, вы сделали карьеру праведника.

– Да ну, что вы. Оно, конечно, очень хорошо творить добро и преследовать благородные цели, но и кубышку с золотишком иногда найти не вредно. Талея будет рада. И Виджи. Они любят красивые вещи.

– Боюсь, я вас не понимаю, – сказал Найк, наблюдая, как Мадж препирается с дамами. – Разве вы не способны добывать золото и драгоценности с помощью чаропения, когда пожелаете?

– Ни в коем случае. У высших сил это дело, так сказать, под запретом. Иначе бы ни один чародей не заставлял себя подниматься рано поутру и браться за работу. Все бы ушли на пенсию и жили припеваючи. Я не стараюсь понять законы магии, но Клотагорб в них искушен. По его словам, тут замешана этическая физика. А научная сторона этого явления – не для моих скромных мозгов. Если маг переступит грань приличия, то превратится в капризного старого дракона и закончит свои дни, охраняя в затхлой пещере никому не нужные сокровища и дожидаясь, когда появится мускулистый белокурый и бесстрашный герой с мозгами под стать своим бицепсам и вырежет его сердце. Короче, вряд ли вам удастся набить карманы с помощью волшебства и рвануть в Лас-Вегас. Нет, увольте. Я предпочитаю иметь семью и профессию и жить спокойно.

Он кивком указал на сундук.

– Впрочем, предубеждения против честно найденных деньжат у меня нет.

– Кажется, я вас понял.

По лицу чаропевца медленно расползлась улыбка.

– Так что спасибо Маджу, старому шельмецу, – он наконец отыскал нам сокровища.

Чаропевец пригляделся к большой тиаре на голове Умаджи – она придала царственности потомку Туурских владык.

– Странная гравировка. Что-то не узнаю ни стиля, ни языка.

Лейтенант, а вы не желаете поучаствовать в дележе?

– Трофеев хватит на всех. Пускай дамы потешатся вдосталь. Для них подобное богатство ничего не значит, в то время как внешность означает все. Придет время, и мы с солдатами утолим свои плебейские аппетиты.

– Эй, остроухая, а ну, сымай! – Мадж потянулся к мерцавшему на шее Сешенше ожерелью, потерял равновесие и шлепнулся на золото. Вставая, он выплевывал монеты. – Это мое! По праву нашедшего! Именем закона!

Первый выбор – за мной!

Пиввера рассмотрела облюбованный Ансибеттой гарнитур.

– Пустотелый жемчуг тебе идет, а вот на уши я бы надела рубины, а не сапфиры.

– Ты это всерьез? Интересно.

Дамы словно сговорились не замечать протестов Маджа, и это удавалось им без малейшего труда.

– Да выслушайте же меня!

Негодующий выдр аж подпрыгивал на драгоценностях.

Ни одна даже не покосилась на Маджа, а лучший способ довести его до бешенства вряд ли существовал.

– Ничего, уймется, – сказал Джон-Том Найку. – Не похоже, что он согласен вернуться домой без гроша в кармане. Я позабочусь, чтобы он не слишком много хапнул, а то еще, чего доброго, хребет сломает.

В сундуке оказалось столько великолепных вещей, что каждая женственная конечность, каждый соблазнительный изгиб тела вскоре были украшены подобающим образом. Бегущий на юг корабль лучился несравненным светом.