Ловец душ и навья невеста - Ольга Ярошинская

Он поймал отпечаток личности в пустых глазницах, и вскоре перед ним развернулось все жизненное полотно старого Изидора. Он прожил всего шестьдесят, но для потомственного шахтера это очень неплохой срок. С женой ему повезло, и ее теплая нетребовательная любовь всегда его согревала. Трое детей: две девочки и мальчик, семеро внуков… Рыбалка по воскресеньям, дружеские посиделки в гостях, собака, верный Хвост, таскающийся следом. Смерть.

Рихард вздрогнул и выронил череп. Тот упал на мягкую подушку мха и оскалил гнилые зубы на луну.

— Нет, — прошептал ловец и быстро поднял череп снова. — Нет! Нет!

Ошибки не было никакой. Смерть Изидора была страшной, но Рихард досмотрел все до конца, стискивая зубы и покрываясь холодным потом, а старый шрам под сердцем заныл и зачесался. Существо с ярко-желтыми глазами наслаждалось болью и хрипло смеялось в последних воспоминаниях Изидора, и Рихард, сглотнув, опустил руку.

Знали ли те, кто выпустил навь из кристалла ловца, что высшая навь не подселяется в животных? Думали ли они, что могут освободить чудовище, которое воплотило в себе сразу все грехи? Или, может, считали, что Олаф Златоглазый, убивший больше сотни человек, просто исчезнет? Развеется, как пепел на ветру, уйдет под землю дождевой водой…

Развернувшись, Рихард быстро пошел назад к дому. Олаф был здесь. Это он убил пропавших шахтеров и скинул тела в реку, отрезав им головы, чтобы не привлечь внимание ловца. Он бродит по улицам Рывни, надвинув шляпу на глаза, слушает сплетни о жутком убийце, выбирает следующую жертву, и это его он видел в воспоминаниях официанта у «Золотого гуся».

Уго все так же стоял на крыльце, опираясь на меч и покачиваясь, как деревце на ветру. Глаза его были прикрыты, а на лице блуждала блаженная улыбка.

— Уго! — выкрикнул Рихард. — Приди в себя! Тут высшая навь!

— Скорее всего, — кивнул Уго. — Думаю, она и сдвинула засов, выпустив тварей из подвала. Ах, что за ночь!

Он выпустил меч, и тот со звоном упал на крыльцо. Рихард схватил его, крепко сжав рукоять, обернулся по сторонам.

Уго же спустился с разбитых ступенек и, рухнув на колени, сгреб руками опавшие листья и зарылся в них носом.

Рихард быстро положил череп в корзинку, спрятал меч в ножны за спиной.

— Пошли, — буркнул он. Уго повернулся к нему и хрюкнул. — Соберись!

Рихард поднял еще и оброненное пальто Уго, чувствуя себя, как бабка на рынке: корзинка, сумка, пальто…

Тень, отделившаяся от деревьев, была чернее чем ночь. Желтые глаза блеснули под широкополой шляпой, и Рихард бесцеремонно отбросил и корзинку с черепом, и красное пальто, а потом выхватил из сумки ружье и выстрелил.

От хриплого смеха мертвеца его пробрал мороз, а посмотрев на Уго, Рихард понял, что и помощи ждать не откуда. Одежда оборотня порвалась в клочья, и матерый кабан, напуганный выстрелом, метнулся в лес, ломая кусты.

— Вот мы и снова встретились, ловец, — сказал Олаф, очутившийся совсем близко. Теперь их разделял лишь фонтан, и Рихард, быстро перезарядив ружье, выстрелил еще раз. Олаф отклонился от пули почти лениво, разочарованно поцокал языком. — Ты не убьешь меня серебряной пулькой, как крысу, и не надейся. В прошлый раз тебе удалось заманить меня в ловушку. Ты использовал знаки ловца на крови, лишающие меня сил, вонзил мне в сердце кол из красного дуба. Что ты сделаешь сейчас? Даже не надейся, что я стану ждать, пока ты будешь рисовать.

Луна плеснула серебряным светом, и Рихард увидел острые скулы, хрящеватый нос и длинные зубы, не помещающиеся под тонкой губой. Глаза Олафа горели как две луны, а позади него зашевелились и другие тени: навка, которая раньше была кошкой, прогнулась в спине и заурчала, два волка, отличающихся разве что расположением плешивых мест, с которых облезла шерсть, скалили желтые зубы, нечто странное, с множеством щупалец, взобралось по гладкому стволу дерева и щелкнуло клювом.

Если он побежит к серебряному мосту, то придется отбиваться и от них. Олаф не станет ждать, пока он перебьет навок. Рихард невольно глянул в сторону красного леса. Сбежать вслед за Уго казалось самым верным решением. Он не сможет противостоять высшей нави. Не сейчас.

— Беги, — разрешил Олаф, и Рихард сделал шаг назад. — Красный лес тебя укроет. Он сбивает со следа и водит по кругу. А я пока совершу один визит. Этот запах… — он собрал пальцы щепоткой и послал воздушный поцелуй звездам, усыпавшим небо. — Я учуял его еще в городе, но он вел на улицу, где ты живешь, а я не хотел попадаться тебе на глаза раньше времени. Ты приходил сюда с этой женщиной. Ее след тянется над землей словно шлейф из фиалок. Такая сладкая, такая чистая… Я выпью все ее крики. Растяну ее страдания насколько смогу.

Рихард остановился и вытащил меч из ножен, достал из кармана куртки сеть. Олаф снова хрипло рассмеялся и взмахом руки отогнал мелких навок прочь.

— Охраняйте мост, — приказал он, и те послушно поплелись к реке, оборачиваясь и облизываясь. — Если ты настаиваешь, я сперва займусь тобой. Поговори же со мной, Рихард. Мы ведь были так близки — в тот момент, когда ты вонзил кол в мое сердце и заглянул в глаза, познавая саму мою суть, я тоже видел тебя. И знаешь что? Тьма есть в тебе тоже.

— Расскажи, как тебе удалось ожить снова? — спросил Рихард. — Кристалл разбили, это я знаю. Но ведь тебе нужно было твое собственное тело.

— А его не уничтожили, — радостно произнес Олаф. — Кругом было столько трупов, что мой, почерневший и растерзанный, приняли за одну из жертв. А кто-то еще и свистнул дубовый кол.

— Вот придурки…

— Именно, — согласился Олаф. — А тебе наука на будущее — доводи все до конца, даже если издыхаешь от потери крови. Жаль, будущего у тебя нет.

Он вздохнул почти искренне, и вдруг метнулся через фонтан стремительно, как огромная летучая мышь.

Рихард взмахнул сеткой, одновременно поворачиваясь и вкладывая в удар меча всю свою силу. Зазубрины застряли в ребрах, и ловец выпустил рукоять, вытащил кинжал и бросился к Олафу, в чье лицо впилась серебряная сетка, прожигая и без того мертвую плоть.

Острые когти вошли в плечо, и Олаф приподнял его, как котенка, и слегка встряхнул. Удар кинжала пришелся гораздо выше намеченного, скользнув по ключице, и навка покачала головой. Тень шляпы скользила по белому лицу, прикрывая то один глаз, то другой. Кожа Олафа слегка дымилась — там, где соприкасалась с серебряной сетью.

— Так быстро попался, совсем размяк.

Рихард пнул его ногой в пах, а когда Олаф рефлекторно согнулся, ударил по затылку. Хрустнул нос, размозжившись о бортик фонтана, треснули ребра, когда Рихард ударил по ним ногой. Олаф скатился на красные листья, стукнул раскрытой пятерней по земле, и Рихард, пошатнувшись, едва не упал. А из фонтана рывками полилась грязь, а следом — черная вода.

Рихард снова ударил кинжалом, и острие вошло чуть ниже скулы. Олаф выпростал руки, разрывая ячейки серебряной сетки, и Рихард не сумел сдержать крик, когда в его тело снова вонзились острые когти. Он все же сумел ударить кинжалом еще раз, и лезвие вошло прямо в сердце. Он чуял плотный сгусток тьмы на том конце клинка.