Фанатки тоже пьют кофе на завтрак - Саша Керн

– Подожди, Лиззи. О чем ты говоришь? – я прочистила горло и решила встать с постели, чтобы не будить все еще мирно похрапывающего рядом Тома. Вспоминая и вздыхая с облегчением о том, что все, на что вчера был способен Страуд после того, как я на него набросилась, это раздеться и ткнуться своим прекрасным носом в подушку, я вернулась к разговору, где милая сестренка Коула пыталась растолковать мне о том, о чем я даже не подозревала.

– Я говорю о том, что ваша прекрасная фотография, сделанная в каком-то лондонском пабе, говорит сама за себя, – поясняла Лиз.

– Поподробнее, пожалуйста, – попросила я, пытаясь попасть в свои вьетнамки.

– Ну, вы здесь так смотрите друг на друга и заголовок гласит: «Коул и его новая знакомая», – я все равно еще ничего не понимала. – И я подумала, что…

– Лиззи, между мной и твоим братом ничего нет, – как-то слишком грустно для самой себя, объяснила я, поправляя шорты и топ, в которых я спала. – Ничего, понимаешь? И не будет в ближайшем будущем точно.

– Э… Что? Почему? – искренне удивлялась она.

Я зашла на кухню, включила кофе-машину и села за стол. Наверное, меня и саму волновал этот вопрос, но я не могла на него ответить, к сожалению, мне трудно было угадать, что пряталось в голове у Коула, что составляло его жизнь. Он правильно заметил, я его не знаю, но он и ошибался, я чувствовала его, мне не надо было ничего знать, а чувства говорили, что его что-то сдерживает. Или кто-то…

– Стася… Но ведь вы… – глубоко вздохнула Лиззи. – Я ничего не понимаю.

– Он хочет быть друзьями, – подытожила я. – Это все, что он может предложить.

– Ерунда. Это все какое-то недоразумение… Это…

– Элизабет… – у меня вырвался глухой стон. – Хватит. Это все бессмысленно. Пока Джонатан сам не решит, что ему нужно, ничего не будет. Понимаешь, ничего. Я так не могу. Я больше не могу. Я устала от пустых надежд, когда могу жить здесь и сейчас.

– Я… Я не знаю, что сказать.

– Больше не надо ничего говорить, Лиз.

– Стася, не плачь…

Я и не заметила, как опять потекли предательские слезы, которые сдерживала вчера весь вечер.

– Все хорошо, – я пыталась восстановить голос и говорить более спокойно, стирая следы слез. – Все уже хорошо.

– Детка, что случилось? – на кухню вошел Том, держась за голову руками. Выглядел он скверно, но виновато.

– Все хорошо, – ответила я, решая, что он не заметил, что я плакала. – Сейчас дам аспирин.

Он сел напротив меня в одних трусах и с прической, как у этого актера про вампиров.

– Лиззи, прости. Я перезвоню, – сказала я в трубку.

– Окей, – разочарованно ответила она. – Я переслала тебе фото на телефон. Пока.

– Пока.

Поставив перед Томом стакан воды, я достала из шкафчика таблетку аспирина и вложила ему в руку. Он закинул ее в рот и послушно запил водой, смотря на меня своим щенячьим взглядом, от которого меня начинало подташнивать.

– Теперь иди в душ, – скомандовала я.

– Слушаюсь, мой капитан, – отчеканил он и приложил два пальца к виску.

В ответ я могла только закатить глаза, но и этого хватило, чтобы Страуд подошел, обнял меня и поцеловал в щеку, а потом подмигнул и скрылся в ванной комнате.

Он уже забирался в душ, когда я открыла дверь туалета и увидела перед собой его обнаженную пятую точку.

– Что за обещание ты взял у Коула? – непринужденно спросила я, зайдя в ванную и присаживаясь на унитаз.

– Детка, – он нервно посмеивался, разворачиваясь ко мне лицом. – Я не понимаю, о чем ты.

– Да все ты понимаешь, Том, – спокойно сказала я.

– А кто тебе звонил? – Он развернулся ко мне лицом и скрестил руки на груди.

– Это была Лиззи, – ответила я. – Но это к делу не относится. И тебе не удастся сменить тему.

– Хорошо, – он задвинул стеклянную дверку и включил душ, который теперь мерно шумел, наверняка помогая парню собраться с мыслями.

– Значит, он поговорил с тобой?! – сделал вывод он, все еще оттягивая объяснение.

– Да, – ответила я, встречаясь с ним взглядом.

– Я попросил его открыть тебе глаза.

– Открыть глаза на что, Том? – уронив голову на руки, я не знала, что и думать.

– Детка, я же люблю тебя…

Я молчала смотрела на него в ответ, когда он продолжил монолог:

– Но иногда мы сидим с тобой рядом или лежим в одной постели, и я не чувствую тебя, я не вижу, что ты со мной. Мне кажется, что ты думаешь о чем-то другом, ты где-то далеко. А когда ты встретила Джонатана у нас дома и потом в пабе…

Я опустила глаза.

– Я не упрекаю тебя. Возможно, ты была им слишком увлечена, как актером. Но ведь у нас все было хорошо? Ты была счастлива, я был счастлив? Ведь так? – он обращался ко мне. Я подняла глаза и кивнула головой. – А после этой встречи. Да что говорить, после премьеры, я сразу почувствовал, что что-то изменилось.

– Том… – я откашлялась. – Меня волнует обещание.

Он протер лицо руками и зачесал назад сырые волосы.

– Он обещал поговорить и помочь одуматься. Он не хочет разбивать нашу пару всего лишь из-за того, что ты видишь в нем одного из героев его фильмов. Скоро он уедет на другой континент на съемки, и ты успокоишься. Мы будем счастливы опять. Как раньше. Все будет хорошо…

Я встала, пытаясь справиться с эмоциями, которые нахлынули, но чувствовала, как задрожали губы.

– Детка… – Том вылез и мокрый прижал меня к себе. – Я люблю тебя. Я никому тебя не отдам. У нас все будет хорошо. Обещаю.

– А Коул? – спросила я, ничего не видя сквозь пелену слез, которые застилали глаза.

– Натан… – задумчиво произнес Том, будто еще соображая, что мне надо сказать.

– Говори, черт побери! – крикнула я и всплеснула руками.

– Он сказал, что обязательно поговорит с тобой. Что он верит в нашу пару и хочет нам счастья. Мы его друзья, и он рад за нас, – уверенно произнес Страуд.

– Вы…

У меня не было слов, просто сильно сдавило грудь, отчего говорить я просто не могла, поэтому хлопнув дверью, оставила Тома наедине с мылом и мочалками.

***

Знаете, если ваша жизнь вдруг сходит с рельс, она все равно продолжается, вы пытаетесь устранить неполадки и двигаться дальше. Только вот, когда вы думаете, что все, как-то само собой наладится в скором времени, оно может никогда не наладиться, если вы этого не хотите.

Мы с Томом пытались делать вид, что все у нас по-прежнему, только каждый из нас и так знал, что как было уже никогда не станет. Словно кто-то провел линию «до» и «после».