Убийство со взломом - Колин Харрисон

– Ха, – недовольно фыркнул Питер.

– Ну, это я хотел попугать его маленько. Еще он сказал, что не хочет втягивать в это дело Хоскинса. Я сказал, что он с ума сошел. Не могу я гарантировать подобные вещи. Мы такого не делаем, не получится, даже если б и хотели. Все должно быть в открытую, карты на стол и все такое, и так далее, и так далее. А он мне, что ему это, дескать, известно, но он апеллирует к моей интуиции. Далась ему моя интуиция! Ладно. Ну, я сказал ему, что если речь идет о какой-то информации, которую, на его взгляд, Питеру следует знать, и он что-то за это попросит, то, по-моему, вреда в этом нет. Он сказал, что знает, когда Хоскинс обедает в «Юнион Лиг», а он в ней раз в неделю обедает вот уже лет десять. Я сказал: отлично, вот и привозите своего клиента в полдень минут на сорок пять. Он сказал, а почему бы вам, ребята, вместо этого не подскочить к нему в тюрьму? А я ему – нет, это невозможно.

– На это у нас времени нет.

– Разумеется.

– Вроде бы выглядит достаточно безобидно. Должно и остаться таковым.

– Ну да. Привезут его на сорок пять минут, а потом доставят обратно. Я пообещал ему, что ты ему позвонишь. Думаю, что он мог бы встретиться с нами в конференц-зале на восьмом этаже. Чтобы не маячить на седьмом. Понимаешь, время обеденное, люди разошлись. Зададим ему парочку вопросов насчет вооруженного ограбления. Хоскинс, конечно, пронюхает рано или поздно, но, по-моему, тебе стоит рискнуть.

– А слушания были?

– Нет, присяжные не собрались. Судья Кравец что-то мышей не ловит.

Берджер не побоялся выступить в качестве посредника. Он вообще любит риск. Отсюда и наркотики.

– Мне ему прямо сейчас позвонить? – спросил Питер.

Глаза Берджера поблескивали, дышал он часто и неглубоко. Такой вид он принимал, когда ему особенно хорошо думалось.

– Нет. Еще не время. Выжди. Пусть помучится. Пусть сам тебе позвонит.

– Ты ведь видишь, в этом деле есть что-то странное, – понизив голос, сказал Питер. Упоминать про миссис Бэнкс он не станет. Его доверие Берджеру, кажется, было теперь не безусловным. – Видишь, да?

– Конечно.

– Не пойму я его никак.

– Поймешь. – Берджер кинул пристальный взгляд на Питера. – Не хочешь сказать мне, что ты там писал, когда я вошел к тебе?

– Пустяки, – сказал Питер.

– Не доверяешь больше?

– Как юристу – доверяю.

После обеда Питер вызвал к себе Маструда, чтобы подписать кое-какие бумаги. Секретарша знаком пригласила его пройти.

– Что слышно от Дженис?

Маструд откинулся в кресле, и пальцы его легко забарабанили по его животу.

– Адвокат вашей жены представил документы на судебное разбирательство. Сегодня утром он также проинформировал меня об условиях развода, выдвинутых Дженис. Ваша жена, Питер, на мой взгляд, очень благородная женщина.

– В каком смысле?

– Она очень нетребовательна.

– Она была требовательной как черт, когда мы жили с ней вместе.

– Ну а теперь – нет.

Это было необычно, и Питер забеспокоился. Маструд кивнул, показывая, что понимает психологическую подоплеку позиции Дженис.

– Она максимально облегчает нам все дело. Хочет, чтобы все прошло как можно глаже и, по словам ее адвоката, готова идти на большие уступки.

– Если мы разводимся, черт возьми, я хотел бы, чтобы она была обеспечена…

– Ну а она не хочет дать вам откупиться от вашей вины.

– Мерзкая позиция, и вы это отлично понимаете, – резко бросил Питер.

– Множество мужчин решили бы, что вы ведете себя как дурак. Но ваше желание обеспечить ее, конечно, естественно.

– Не беря у меня ничего, она тем самым говорит…

Он замялся, не желая формулировать свою мысль, но за него это сделал Маструд.

– Говорит, что не хочет сохранять ничего из вашего брака.

Что ж, не ему винить за это Дженис. Если б это она затащила его к себе в спальню, где вдруг оказался бы Джон Эппл с поднятым… и сигаретой в зубах – так сказать, синоним явления Кассандры, – он бы еще не так возненавидел Дженис, он бы себя не помнил от ненависти, каждое упоминание, каждая мысль о жене подпитывали бы тогда эту ненависть. Но Маструд не прав насчет благородства. Не было ничего благородного в отказе Дженис. Наоборот, это было подленькое поведение, месть вдогонку.

– А не могла она раздобыть деньги как-нибудь иначе? – осведомился Маструд.

– Нет, не думаю. Родных у нее нет. Существует отец где-то в Айдахо, живет в трейлере, что ли. – Еще один бедолага наряду с прочими, в числе которых и Питер. – Никто о нем не слышал уже лет десять, если не больше.

– Друзья, подруги?

– Эти могут оказать временную помощь, но так чтобы надолго – нет.

– Нуждающиеся обычно отказываются от финансовой помощи лишь в том случае, если им помогает кто-то другой. Это я по опыту знаю. – Маструд пожал плечами. – О принципах и добродетели вспоминают, лишь когда это могут себе позволить.

– Меня ее поведение не удивляет.

– Что доказывает вашу неспособность понять его. – Маструд подмигнул Питеру. – Может быть, она занялась частной практикой, как по-вашему?

Питер бросил взгляд на окно, надеясь на озарение, на проницательность, которую, как считается, человеку свойственно приобретать с годами. Нет, ни малейшего проблеска.

– Тогда ей пришлось бы расстаться с работой в приюте, а я сомневаюсь, чтобы она пожертвовала этой работой, которая дает ей ощущение сопричастности. А потом, она занимается там сейчас новым проектом. Да и чтобы завести частную практику, нужен первоначальный капитал.

– Может быть, работа стала приносить ей доход побольше? – предположил Маструд.

Нет, финансовые возможности приюта были ему знакомы: годами слушал он рассказы об их денежных делах и давал Дженис юридические советы.

– Да они почти на мели, существуют неизвестно на что, так, какие-то крохи – гранты, государственные дотации, редкие пожертвования.

– Достаточно ли она экономна, чтобы отвергать вашу помощь?

Его ответ был положительным, хотя представлять ее считающей каждый пенни ему было грустно. Это увлечение независимостью скоро пройдет.

– Дженис с шестнадцати лет сама себя содержала, – негромко ответил он. – Она умеет экономить.

– Ну, согласиться с вашими доводами мне трудно. Тридцатилетняя работающая женщина имеет большие потребности, нежели подросток, – уперся Маструд, – так что повторяю опять: не может ли для нее существовать иной источник дохода?