Ложь во спасение - Ольга Егорова

Он схватился уже было за мобильный телефон, чтобы срочно вызвать домой переводчика и прямо здесь же, не сходя с места, договориться со сладкоголосым испанцем о выступлениях в ресторане. Он сразу понял: этот парень в потертых джинсах и фланелевой рубашке с закатанными до локтей рукавами – та самая изюминка, которой так не хватает его детищу, его ресторану. Он сразу догадался: это подарок судьбы. И выронил из рук мобильный телефон, когда испанец вдруг заговорил по-русски. Телефон заскользил по паркету, веселящиеся студенты притихли, разом заметив наблюдающего за ними, по всей видимости, уже очень давно, хозяина квартиры. Управляющий рестораном между тем улыбнулся доброжелательно всем студентам, не сводя глаз с того, у которого в руках была гитара. И без лишних предисловий поманил его за собой в кабинет.

Там, в кабинете, все и решилось за какие-то пять минут.

Ведь в самом деле, петь в ресторане – это совсем не то, что грузить кирпичи на стройке. Гораздо легче и гораздо приятнее, подумал студент.

Ведь заплатить за выступление обыкновенному нищему студенту – это совсем не то, что оплачивать контракт, заключенный с настоящим, едва не лопающимся от чувства собственного величия, испанцем. Гораздо выгоднее и гораздо дешевле, подумал управляющий.

– На следующий день я купил в магазине на Тверской новые джинсы и шелковую красную рубашку. Вот, собственно, и все. – Ты заканчиваешь историю, продолжая держать меня за руку. Прохожие по-прежнему оборачиваются нам вслед, провожая то восхищенными, то завистливыми взглядами. Мы – красивая пара. Жгучий высокий брюнет и миниатюрная яркая блондинка.

Завидую самой себе.

Между тем наш путь уже подошел к концу. Поднимаю вверх голову – свет в квартире не горит, как я и предполагала. Мать в отпуске за границей, приедет только на следующей неделе. Остальные члены семьи нам в принципе помешать не могут.

– Остальные члены семьи – это кто? – интересуешься ты, пока лифт, громыхая, несет нас на пятый этаж.

В ответ поднимаю раскрытую ладонь и начинаю загибать пальцы:

– Во-первых, это кошка Буся…

Ты улыбаешься, пытаясь скрыть напряжение. Кабина останавливается, створки лифта ползут в разные стороны. Я выхожу первой и тут же нос к носу сталкиваюсь с соседкой по лестничной площадке. Во взгляде прищуренных глаз – любопытство. Теперь непременно доложит матери о том, что в ее отсутствие дочка приводила домой парня в одиннадцатом часу ночи.

– Здравствуйте, тетя Наташа, – четко проговаривая каждый слог, невозмутимо приветствую любознательную соседку. – Познакомьтесь. Это Пабло. Пабло Гавальда. Он знаменитый испанский певец и сегодня проведет со мной ночь.

Челюсть несчастной тети Наташи наливается свинцом и падает вниз. Один – ноль в мою пользу.

– Buenas noches! С?mo est? Usted? – Ты добавляешь масла в огонь, усердно изображая дружелюбие. На лице сияет улыбка.

– Я… спасибо, – бормочет в ответ тетя Наташа, которая близка сейчас к обморочному состоянию.

Поворачиваю ключ в замочной скважине.

– Аста ла виста! – прощаюсь, едва сдерживая готовый вот-вот выплеснуться наружу поток смеха.

Переступаю порог, и вслед мне доносится недоумевающее: «Анечка, это ты? Или…»

– Что за странный вопрос? – интересуешься ты уже за закрытой дверью.

– Не знаю, – пожимаю плечами в ответ. – Она вообще очень странная, эта тетка. Не обращай внимания.

В квартире темно и пахнет цветами. Цветы стоят на столе в вазе, я не имею понятия, откуда они здесь и кому их подарили. Для меня сейчас это не главное. Главное – поскорее добраться до потайного кармашка в сумочке белого цвета. Сбрасывая на ходу туфли, прохожу в комнату и тяну тебя за собой. Кошка, испуганная появлением в квартире незнакомца, таращится из-за угла. Глаза огромные и желтые, хвост дыбом.

– Это Пабло Гавальда, – объясняю кошке. – Испанский певец. Сегодня он проведет со мной ночь. Не бойся. Он не ест кошек.

– Привет, кошка. Я правда не ем кошек, – подтверждаешь ты, не слишком уверенно усаживаясь в кресле.

Оставляю вас в обществе друг друга, удаляюсь в ванную комнату. Движения привычные и нетерпеливые. Полностью поглощенная своими манипуляциями, не замечаю, как открывается дверь. Делаю последний вдох и вижу тебя на пороге. Невозмутимо спрашиваю:

– Присоединишься?

Секунду подумав, ты отрицательно мотаешь головой. Правильный. С ума сойти можно. Мне не впервой чувствовать себя в роли плохой девчонки. Эта роль мне даже нравится, она мне по душе.

– Так вот почему ты такая, – слышу твой голос.

– Такая – это какая? – Разглядываю в зеркале свое отражение. Спутанные ветром белокурые волосы, круглые глаза и родинка на щеке. Ничего особенного. Или, может, я просто привыкла к себе?

– Как будто не по земле, а по облакам ходишь. Как будто живешь на облаке.

– Может быть, – соглашаюсь я. Сейчас мне так хорошо, что я готова согласиться со всем на свете. – Может быть, и на облаке.

Остатки белого порошка отправляются обратно в потайной кармашек белой сумочки, я строю тебе рожицу в зеркале, хватаю за руку и снова тяну за собой в комнату. Запах цветов на столе – пряный и резкий, от него начинает кружиться голова. Открываю настежь окно, включаю проигрыватель, ставлю диск наугад. Слышу первые аккорды – Лучано Паваротти. Совсем не плохо, пора бы уже и отдохнуть от печальных испанских баллад. Достаю из бара бутылку белого французского вина и отправляю тебя на кухню за штопором. Выслушав подробные инструкции о его местонахождении, ты, на секунду замешкавшись, делаешь шаг навстречу. Подходишь ближе, совсем близко – я вижу твои глаза, которые сейчас столкнутся с моими, – наклоняешься и целуешь меня в родинку на щеке.

Мне приятно. Стайка мурашек сбегает вниз по позвоночнику.

Мы оба еще не знаем, что все закончится слишком быстро.

– Иди уже, Женька, – легонько подталкиваю тебя в плечо. – Иди, я умираю от жажды.

Ты уходишь, а я усаживаюсь на подоконнике. За спиной – чернота неба, усыпанного звездами, холодный ветер продувает насквозь. Запрокидываю назад голову – звезды кружатся перед глазами, как в калейдоскопе. Желтые, белые, голубые, разноцветные звезды танцуют на небе причудливым хороводом, маня за собой. Крошечное облако на небе – пушистое, уютное и мягкое, мне хочется потрогать его руками.

Протягиваю руку, облако совсем близко. Дотянуться до него – пара пустяков. Нас разделяют лишь жалкие несколько сантиметров. Звезды светят в глаза, приходится зажмуриться, чтобы не ослепнуть. Небо светлеет, становится вдруг белым, как снег, и я неожиданно понимаю, что лечу.