Возвращение Матарезе - Роберт Ладлэм

– Вот как?

– Каждый раз, когда мы забирали «Ягуар» в ремонт, к нам наведывался один из этих типов и проверял нашу работу. Я вам честно скажу, мне это очень не нравилось, точно так же, как я посчитал замок в багажнике за личное оскорбление. У меня отличная репутация, мне доверяют!

– А эти люди оставались наедине с машиной?

– Понятия не имею, я всегда бывал занят.

– Благодарю вас, мистер Нойес, – сказал глава МИ-5 Джеффри Уэйтерс. – Вы оказали нам неоценимую помощь. Королевский престол будет вам очень признателен.

– Хвала небесам!

Красный «Ягуар» стоял в гараже на три машины в задней части особняка на Бельграв-сквер. Роджер Брюстер вытащил откуда-то большой ящик с инструментами, оставшийся от покойного отца, и нашел в мастерской ацетиленовую горелку. Прайс развернул чертежи, полученные из архивов Альфреда Нойеса, и юноша открыл багажник «Ягуара».

– В детстве я часами сидел на скамейке и смотрел, как папа возится с машинами, – объяснил Роджер. – Не знаю, хорошим ли он был механиком, но, как правило, у него получалось все, за что он брался, потому что он полностью отдавался делу… Так, начнем, – объявил он, отдирая от днища багажника мягкую обшивку. Надев черные очки, парень зажег горелку. – Мистер Прайс, обведите мелом это место.

– Вы точно не хотите, чтобы этим занялся я? – спросил Камерон. У него в руках была коробочка с мелками и чертежи из мастерской в Сент-Олбансе.

– Нет, и по двум причинам, – ответил Брюстер. – Если здесь что-то есть, я хочу лично пригвоздить сукиного сына, а как сделать это лучше всего, если не отцовским инструментом?

Роджер Брюстер принялся за работу. Голубовато-белое пламя медленно плавило сталь, прожигая в днище ровный прямоугольник. Когда работа была завершена, юноша полил металл холодной водой, и над багажником с шипением поднялись облачка пара. Затем он взял молоток и постучал по контуру; вырезанный кусок провалился внутрь в темноту. Взяв из ящика с инструментом клещи, Роджер просунул руку в образовавшееся отверстие, вытащил металлический обрезок и бросил его на пол. Под днищем открылся небольшой массивный сейф с закоптелым черно-белым циферблатом посредине. Снова изучив чертежи из авторемонтной мастерской Альфреда Нойеса, Прайс увидел то, о чем даже не подозревал Джеральд Хеншоу: напечатанную последовательность цифр, кодовую комбинацию замка сейфа, переданную его изготовителем, Манчестерской компанией по производству сейфов и железных шкафов.

Открыв сейф, Роджер и Камерон извлекли его содержимое и разложили его на верстаке. Здесь оказались небольшая стопка облигаций на предъявителя, подлежащих погашению последовательными партиями, причем первая из них должна была быть погашена семь недель назад, в день убийства леди Алисии; четыре ключа от четырех разных дверей, предположительно, от квартир любовниц Хеншоу; несколько просроченных дорожных чеков; смятые записки с закодированными записями, разобраться в которых не удалось, поскольку прочитать их мог только человек, бесследно исчезнувший и считающийся мертвым.

– Опять какая-то непонятная мешанина! – воскликнул Уэйтерс. – И что это может нам дать?

– Начнем с того, – ответил Прайс, – что теперь нам ясно, как они с ним расплачивались – те, кто стоит за похищением и убийством леди Алисии. Неприметная автомастерская далеко от Лондона, принадлежащая не блещущему особым умом трудяге, который относится с благоговейным почтением к так называемым «сливкам общества».

– Да, все это достаточно очевидно, старина, однако Нойес был с нами вполне откровенен, больше того, готов бы помочь всем, чем мог. Не думаю, что он что-то от нас утаил.

– Вы не оставили ему выбора, Джеффри, – заметила Монтроз.

– Итак, мы раскрыли необыкновенно изощренный способ связи, однако он завел нас в тупик. Никаких имен, никаких описаний, вообще никаких улик. Все пшик! – и испарилось.

– Я согласна с вами в том, что мистер Нойес ничего не утаил от нас умышленно, – вмешалась Лесли, – и все же меня кое-что беспокоит.

– Что именно? – спросил Камерон.

– Он несколько раз подряд повторил, какая у него хорошая мастерская, как он гордится своей безупречной репутацией, как, одним словом, он не думает о деньгах…

– А я услышал все совсем не так, – вмешался Роджер Брюстер. – Нойес постоянно скулил о том, что он едва сводит концы с концами, что он не может оплачивать счета и платить зарплату своим работникам. Когда я показал ему те две тысячи шестьсот семьдесят фунтов, он только что не рухнул передо мной на колени.

– Вот и мне это тоже кажется больше похожим на правду, – продолжала Монтроз. – Я хочу сказать, если у этого Нойеса дела идут так удачно, как он пытался нас убедить, почему он не расширил свою мастерскую, чтобы одновременно заниматься большим количеством машин? И я заметила в гараже только двух механиков; особыми затратами на зарплату тут и не пахнет.

– В таком случае, быть может, Нойес просто лгал, чтобы произвести на нас впечатление, – предположил Прайс. – Это разумное объяснение, если вспомнить, что Джеффри запугал его своим удостоверением.

– Может быть, но тут есть одно противоречие. О бухгалтерах семейства Брюстеров из «Вестминстер-Хауза» Нойес отзывался чуть ли не с восхищением. У них своя работа, у него – своя, так что из-за чего поднимать шум?

– Ну и что? – риторически заметил Уэйтерс. – Он стремился любыми средствами сохранить Хеншоу в качестве клиента. Какое же здесь противоречие?

– А такое, Джеффри, что на самом деле все обстоит совсем не так. После гибели своего мужа мне довелось помыкаться по автосервисам. У меня сложилось впечатление, что там работают только представители самой агрессивной породы человечества. И я не могу поверить, что у вас в Англии все обстоит иначе.

– Не сочтите меня шовинистом, – возразил Прайс, – но эти представители самой агрессивной породы человечества, как вы их назвали, на самом деле просто обходятся с женщинами более сурово, справедливо полагая, что вы ничего не смыслите в их работе.

– Именно к этому я и веду разговор. После того как Джим не вернулся с войны, наши финансовые дела взял на себя один друг семьи, дипломированный бухгалтер, владеющий собственной бухгалтерской фирмой. Меня несколько раз перебрасывали с одного места службы на другое, времени заниматься этим самой у меня не было, и он провозился почти целый год…

– Лесли, что вы хотите сказать? – нетерпеливо прервал ее Камерон.

– Я несколько раз попадала в аварии, один раз по своей вине из-за недостаточного внимания на дороге, еще пару раз меня царапали на стоянках. Так вот, Джо Гэмбл – это наш бухгалтер, и даже он согласен, что для своего ремесла фамилия у него самая неподходящая[45], – признался, что в его работе самым сложным были счета за ремонт машины. Мало того, что страховые компании не соглашались с оценкой ущерба, но и владельцы автомастерских, выписывающие умопомрачительные счета за свои услуги, требовали с него денег, ругаясь самыми последними словами.