100 великих мастеров балета - Далия Трускиновская

Немецкий танец-модерн, в отличие от красивых естественных поз Айседоры Дункан и гармоничности ее постановок, отличался особой остротой формы, внезапной сменой ритмов, был склонен то к патетическим жестам, то к трагическому гротеску.

Марта Грэхем в Америке тоже создала собственный хореографический словарь, главным элементом которого стал, в частности, механизм, по ее терминологии, «усилия» и «расслабления». Техника Грэхем ныне принята во всем мире. Хотя первые ее работы были связаны с американскими фольклорными мотивами, наибольшую известность принесли Грэхем постановки, посвященные необыкновенным женщинам – героиням европейской истории (Жанна д'Арк), античной мифологии (Клитемнестра, Иокаста), Библии (Юдифь).

В течение 1930-х и 1940-х годов наивысшего развития в Европе и Америке достигли такие черты танца модерн, как углубленная психологичность, драматическая напряженность. Пластика была подчеркнуто «антибалетна». Классический балет существовал, но не всюду выдерживал конкуренцию. Положение спасали русские артисты-гастролеры, знакомившие с шедеврами Перро, Петипа и Фокина весь свет, забиравшиеся в такие уголки, где публика мало того, что понятия не имела о пачках и пуантах, но еще и не могла вообразить спектакля, в котором все артисты молчат и лишь музыка звучит. В Австралии, например, случалось, что зрители требовали вернуть им деньги за билеты на том основании, что они не услышали со сцены ни одного слова.

Весь мир объездила труппа Анны Павловой. Шанхай, Манила, Гонконг, Малайя, Ява, Сингапур, Япония, Бирма, Индия, Египет, Южная Африка, Австралия, Новая Зеландия – вот далеко не полный список тех городов и стран восточного полушария, не говоря уже о европейских государствах, в которых танцевала великая петербургская балерина. В Рангуне ее труппу называли «Сенсацией цивилизованного мира». За вечные разъезды по морям и океанам, с континента на континент Павловой подарили титул «Терпсихоры пакетботов», который закрепился за нею на всю жизнь.

А что же в это время было в Советском Союзе?

После того, как в двадцатые годы после долгих споров все же решили не сбрасывать классику с «корабля современности», стало развиваться особое направление – «драмбалет». Одним из его основоположников был Александр Горский, впустивший на балетную сцену реализм. Он хотел драматизировать танцевальный сюжет и пытался применить на хореографической сцене режиссёрские принципы МХАТа.

С точки зрения сторонников драмбалета, все, происходящее на сцене, должно быть оправдано и понятно без слов, доступно зрителю с любым уровнем подготовки. Условности классической хореографии считались ненужными, а самому танцу в спектакле отдали только то место, на которое он мог претендовать в действительности: вальсы и мазурки на балу, танцы на свадьбе, пляски на праздниках. Присутствие танца должно было быть оправдано. А как «оправдаешь» колхозницу, вставшую на пуанты? Как оправдаешь большой и сложный классический ансамбль, достигший совершенства в «Тенях» из «Баядерки» или во втором акте «Лебединого озера»?

Появились такие понятия, как «драматизация балета», «образ в танце», «воспитание танцующего актёра», «поиск смысла в танце», они прочно вошли в практику балета 30—50-х годов. Чтобы сделать пантомиму и танец в балете драматургически оправданными и выразительными, приглашали драматических режиссеров. От хореографов требовали изучения эпохи, по которой ставится балет, и её культуры, отказа от традиционной пачки в пользу соответствующего времени костюма.

К счастью, руководство страны решило сберечь балетную классику. Были попытки осовременить и переделать сюжеты старых балетов, но на сам танец уже не покушались – традиции и достижения императорского балета в области хореографии хранили и оберегали от покушений молодых балетмейстеров.

Расцвет драмбалета пришелся на тридцатые годы двадцатого века. Для развития самого искусства он был необходим – после дореволюционных балетов, сценарная основа которых была часто очень слаба, нужно было создать на сцене хорошо мотивированное, драматически выверенное действо с яркими характерами и острыми конфликтами. В поисках идей балетмейстеры обращались то к историческому роману, то к хорошим пьесам из золотого фонда классики. Привлекались опытные композиторы. Но спектакли, созданные тогда, сейчас с трудом поддаются реконструкции. «Жизель» оказалась бессмертна, а «Пламя Парижа» – нет.

Должно было пройти немалое время, чтобы балетмейстеры-классики начали использовать достижения танца модерн, а сама жизнь отсекла тупиковые пути развития балетного спектакля.

Кто она? Богачка с причудами, героиня светской хроники? Танцовщица и актриса, для которой работали великие художники, режиссеры и композиторы? Ее облик запечатлен на знаменитом портрете Валентина Серова, что хранится в Русском музее. Эта женщина, вызывавшая возмущение и восторг, была звездой «Русских сезонов» в Париже

Ида Рубинштейн происходила из богатой семьи – одной из богатейших в России. Ее дед сколотил огромное состояние на торговле ценными бумагами и основал известнейший банкирский дом «Роман Рубинштейн и сыновья». Семье принадлежали несколько банков, сахарные заводы, пивоваренный завод «Новая Бавария», крупные склады и магазины.

Ида родилась в Харькове 21 сентября 1883 года. Она рано осиротела, и ее забрали родственники, жившие в Санкт-Петербурге. Она училась в одной из лучших частных гимназий столицы – гимназии Л.С. Таганцевой. Курс истории русской литературы, уже по окончании гимназии, Иде читал на дому профессор А. Погодин, который оставил воспоминания о 18-летней девушке: «Она производила впечатление какой-то «нездешней» сомнамбулы, едва пробудившейся к жизни, охваченной какими-то грезами… Уже тогда она изъездила чуть не всю Европу, отлично говорила на нескольких иностранных языках, знала историю искусства, отлично писала».

Как всякую благовоспитанную барышню, Иду обучали музыке и танцам. Последнее ей не давалось. Однако бешеное самолюбие заставляло девочку часами вертеться перед зеркалом, то отрабатывая сложное па, то застывая в изысканной позе. Наконец ей было позволено брать уроки драмы у артистов императорских театров, но закончилось это обучение сюрпризом: Ида заявила о своем желании стать трагической актрисой.

Идея была безнадежной – стихи Ида читала из рук вон плохо, манерно, с истерией, да и внешность была, мягко говоря, неординарная. Большеротая, с узкими, вытянутыми к вискам глазами, худая, плоскогрудая девица совершенно не соответствовала канонам красоты той эпохи.

Ида Рубинштейн. Художник А. де ла Гандара

На светском рауте она познакомилась с театральным художником Львом Бакстом и увлекла его идеей поставить спектакль «Антигона» по трагедии Софокла. Деньги на постановку у нее были в неограниченном количестве.

Весной 1904 года под псевдонимом Лидии Львовской Ида Рубинштейн дебютировала в «Антигоне» и потерпела крах. Ее игру назвали ученической, публике не понравились плохая дикция, невыразительный резкий голос. Осенью этого же года Ида поступила на драматические курсы при Императорском Малом театре, путь куда в соответствии с уставом лежал через крещение. Она мечтала исполнить роль Саломеи в пьесе Оскара Уайльда. Пьесу приняли к постановке в театре Комиссаржевской, но роль Саломеи Иде не дали. Тогда она решила поставить спектакль на собственные средства, пригласив для этого режиссера Всеволода Мейерхольда и художника Льва Бакста.