Красная Луна - Елена Крюкова

Берясь за ручку двери Бункера, Хирург обернулся к Фараде. Из его сощуренных глаз выбрызнул дикий свет. Он бросил Осипу:

Фюрер все сделал неверно. Не так все надо было делать. Надо было ждать. Выждать еще год, два. И накопить силы. Я солидарен с Баскаковым. Баскаков хотел ждать. Фюрер поспешил. Тебе не кажется, что нам пора сменить Фюрера?

Фарада наткнулся глазами на его глаза.

Фарада все понял.

Огненный Крест. Огненный Крест.

Он должен нарисовать на этой своей треклятой фреске Огненный Крест.

Север, Запад, Юг, Восток. Красные щупальца, четыре стороны света. В каждой стороне — свой ужас. Своя красота. И своя судьба. А все вместе — спицы Черного Колеса. Колесо подожгли, и оно катится, катится по всей земле. Вот к нам прикатилось.

Он выучил эту сложную молитву, которую продиктовал ему лицемер Амвросий. Что толку в том, что Амвросий молится? То, чем занимается в миру Николай Глазов, вряд ли кто-нибудь когда-нибудь отмолит.

Он пообещал Амвросию, что поставит ему живой товар. Тот, о котором была договоренность.

Он позвонил Ангелине. Он услышал в трубке ее голос. Он выдавил: ангел мой, есть дело. Не откажи. И не откажись.

Она всегда все понимала с полуслова. Он же просил не о ночи любви. «Когда?» — лаконично спросила она.

И они встретились.

И он изложил ей суть дела.

И она не удивилась.

Она никогда не удивлялась ничему.

* * *

Да, Хирург — могучий скин. Он всем скинам скин. И он уже вырос из детских штанишек. Давно вырос. Когда-то он был знаком с Йоко, японкой, байкершей, мотавшейся на своем мотоцикле по всей Москве и за ее пределами, и глупо попавшейся за серию сакральных убийств; с Иваном Охотиным — Волком, известным сатанистом. В свое время Хирург сколотил мощную группировку байкеров, потом скинхедов, которая переросла в огромную организацию, пустившую щупальца по всей стране, и они, члены его группировки, называли себя коротко и просто — «волками», и они, бритые, поджарые, полудикие, вечно голодные, злые и веселые, и вправду были похожи на молодых волков. На волков, которые ищут себе вожака. Искать не надо было. Хирург вполне подходил для этой цели. Кельтский Крест был вытатуирован у Хирурга на груди. «Слушай, ты, волчара, а почему тебя кличут Хирург?.. Ты чо, телок абортировал, что ли?!..» — «Да нет, пацаны, это он трупы в моргах взрезал!..» — «Да ну, ты чо, я-то в морге работал, я знаю… Там не так-то просто взрезать брюхо кому-либо, даже если у него в кишках — героин невысранный…» — «А если у него в требухе брильянты от де Бирн зашиты?!» — «Ну, тогда я б и сам жмура взрезал… Финкой… Как два пальца…»

И поэтому Фарада мог понять Хирурга.

Хирургу нужна была новая ступень.

И он должен был на нее подняться.

А для этого надо было сбросить с трона старого вожака. Старого царя.

И воссесть на престол самому.

Поэтому, когда Хирург рванул на себя ручку двери Бункера, бросив Фараде через плечо: «Пора менять коней на переправе», - Фарада не удивился. Он ждал от Хирурга этих слов давно. Он только спросил ему, когда дверь в Бункер уже была настежь распахнута: «А Баскаков?»

Из открытой двери хлынул черный поток музыки. Опять приехал Таракан? Нет, это молодняк балуется. Это группа «Черный дождь» разнуздалась. Прикалываются ребята как хотят. Копируют «тараканов». Расставили на столах тарелки, только там не ветчина и пирожные от спонсоров, а жалкие куски селедки, огрызки ржаного хлеба, ошметки воблы, да между тарелок — бутылки пива. Еще целый ящик пива под столом. Гуляй, рванина! А музыка — захлестнет тебя с головой! Не выплывешь!

Слабаем клевый музон, чуваки, за помин души тех, кто погиб в Хрустальную ночь!

Музыка, музыка, музыка…. Может, все на свете есть просто музыка… А они все — инструменты, на которых играет… кто?..

И Фарада и Хирург увидели за столом — Хайдера.

Хайдер восседал во главе стола, как свадебный генерал. У Хайдера было очень бледное лицо. Хайдер молчал и слушал, как «Черный дождь» изгаляется, вылезает из кожи вон. На скулах Хайдера катались желваки. В глаза Хайдера лучше было не смотреть.

В глазах Ингвара Хайдера, Черного Фюрера, предводителя Neue Rechte, великого Черного Ярла всех скинхедов, собранных под знаменем Великого Кельтского Креста, стояла черная пустота.

«Ведь у него же глаза были светлые, светло-голубые, ледяные», - с ужасом подумал Фарада, всматриваясь в лицо Хайдера, и отвел взгляд. Музыка гремела. Колонки были врублены на полную мощность. Руководитель скиновской группы «Черный дождь», Юрка Динозавр, приволок со свалки выброшенные кем-то старые усилители, починил их, и сейчас они гремели не хуже, чем на концерте Таракана. Фарада не подошел к Фюреру. Он так и остался стоять, где стоял — у двери, сметенный волной музыки, убитый черной пустотой, хлестнувшей по нему, как плеть, из глаз Вождя.

К нему вразвалку подошел Алекс Люкс. У Люкса был подбит правый глаз. Кто-то вдобавок ножом полоснул ему по подбородку. Рана уже затягивалась. Грубый шрам будет, подумал Фарада.

Цел?

Как видишь.

И я цел. А много наших полегло. Но много нечисти мы подавили.

Да, много. — Фараду затошнило.

В этом смысл нашей жизни, старик.

Да. В этом смысл жизни.

А где Бес?

Бес? Соскучился по нему?

Я не «голубой».

Бес на зоне. Так пацаны говорят.

На зоне? Поймали?

Или в санатории. Не приставай с глупыми вопросами. Если цел — появится. Появлялся же он на собрании. Если мочканули — значит, мочканули. Туда и дорога.

Дорога у нас всех одна, Люкс.

Люкс ожег Осипа светлыми, как солярка, радужками из-под низкого, как у гориллы, бритого лба.

Это верно. Эй, Хирург! — крикнул он, пытаясь перекричать грохот музыки и вопли: «Нас не догонишь! Нас не убьешь! Вас до костей исхлещет черный до-о-ождь!» — Что новенького? Где кемарил?! Сколько на твоем счету черножопых, а?! Раскалывайся!

Хирург медленно подошел к Люксу. И Люкс втянул голову в плечи.

Фарада видел — Хирург смотрел на Люкса уже взглядом владыки. И Люкс, грозный Люкс, что мог жестоко, ни с того ни с сего, для профилактики, просто так заехать тебе в скулу, просто так сыграть на твоих ребрах кулаками, как на ксилофоне, просто так подставить тебе подножку, чтобы ты упал мордой в грязь, а он бы стоял над тобой и хохотал: «Это дзен! Дзен, дурень!.. Вот так поступают с глупыми учениками мастера дзен!..» — скис, поджался, как пес, ударенный сапогом в брюхо, чуть ли не завизжал: «Пощади!»

Сколько убил — все мои. Еще вопросы будут?

Люкс стоял и молчал, вжав бритую колючую голову в плечи. Синяк на его щеке расцветал, наливался кровью — его ударили совсем недавно. Хирург молчал тоже. Ждал.