Близость - Элизабет Гейдж

Лесли рыдала долго. Наконец она закрыла альбом. Она была не в силах дольше созерцать прошлое. Это лишь напоминало ей о том, что она осталась теперь совсем одна.

Никто и никогда не узнал об этих горючих слезах. На следующий день Лесли сложила все семейные реликвии в небольшой чемодан и попросила заняться продажей дома и всей обстановки адвоката отца, старого друга семьи.

В аэропорт Лесли отвезла та самая тетя Мей, которая встречала ее несколько дней назад.

— Будь счастлива, дорогая, — сказала тетя Мей. — Ты знаешь, что именно этого всегда желал Том. Твое счастье — только оно имело для него значение.

Свои чувства Лесли скрыла за вежливой улыбкой. «Еще одна ложь», — подумала она обреченно и обняла тетю.

— Приезжай повидаться с нами, — добавила тетя Мей. — Мы будем скучать по тебе, дорогая.

Лесли кивнула, хотя понимала, что уже никогда больше не вернется в этот маленький городок.

Росс Уилер поджидал ее в «Ла Гуардия». Она удивилась, увидев его, так как не позвонила ему, чтобы сообщить, что возвращается. Ей хотелось подольше побыть наедине со своими переживаниями, прежде чем вернуться на работу.

— Откуда ты узнал? — спросила она в то время, когда он обнял ее.

— Я звонил твоей тете, — сказал он. — Она дала мне номер рейса. Разве я неправильно сделал, что приехал? Я вовсе не хотел навязываться, дорогая.

Лесли ничего не ответила, но покачала головой.

Всю дорогу до Лонг-Айленда он был очень любезен, задав лишь несколько вопросов о похоронах. Ему хотелось, чтобы она чувствовала себя свободно. Ее короткие ответы ясно давали понять, что она не готова говорить о том, что случилось.

Они подъехали к ее дому, когда сумерки уже наступили. Росс остановил машину у тротуара, но мотор не выключил.

— Тебе ведь не хочется домой, не так ли? — спросил он.

Она покачала головой, глядя прямо перед собой, как маленькая девочка.

Росс отвез ее к себе домой. В доме горел свет, отчего он выглядел уютным и теплым. Он провел ее в дом и помог снять пальто. Она стояла в прихожей, уставившись в одну точку.

Он повел ее в гостиную, повел как ребенка, усадил на диван. Когда Росс вышел, чтобы принести бокалы и бутылку, она посмотрела на фотографии его дочерей, стоявшие на каминной доске. Девочки улыбались, свежие лица полны юного задора и силы, той силы, которая в конце концов покинула Лесли.

Росс вернулся с бокалами, наполненными виски. Золотистая жидкость приятным теплом разлилась по замерзшему телу Лесли, когда она сделала глоток.

— Тяжело, да? — спросил он.

Лесли не ответила. Она казалась напряженной и холодной в его руках, натянутой, как струна.

— Я понимаю, — прошептал он. — Я хорошо знаю, как это тяжело, Лесли. Не надо таиться от меня.

Слезы так неожиданно подступили к глазам, что она не успела сдержать их, и они покатились по щекам. Лесли плакала долго, тихо и горько. Он не удерживал ее. Немного погодя, она успокоилась, измученная, прижалась к нему, всхлипывая время от времени, как ребенок. Почувствовав, что она приходит в себя, он принес ей бумажные носовые платки и заставил допить виски. Наблюдая, как она вытирает покрасневшие глаза и нос, он подумал, что еще никогда не видел ее такой трогательно красивой, как сегодня.

Он посмотрел на нее серьезным, отчасти строгим взглядом.

— Лесли, дорогая, — сказал он немного шутливым тоном. — Ты очень красивая и сильная. Но ты всего лишь человек. Я не думаю, что могу позволить тебе и дальше полагаться только на себя. Ты достаточно настрадалась.

Лесли взглянула на него недоуменно и улыбнулась.

Росс вынул из кармана кольцо и надел его ей на палец.

— Давай покончим с одиночеством, — сказал он.

Лесли с удивлением посмотрела на кольцо. В переживаниях и суматохе последних месяцев она совсем забыла, что Росс делал ей предложение. Она готова была сгореть со стыда за свою непростительную оплошность. Но тут неожиданно в голову пришла мысль, что именно теперь она нуждается в нем как никогда. А он не забыл своего обещания. И сейчас он давал ей еще один шанс.

— Никто и никогда не полюбит тебя так, как я люблю тебя, Лесли, — сказал он. — Не знаю, что происходило в твоем сердце в последние годы, и не хочу знать. Но уверен, что любовь, подобная моей, не приходит каждый день. Ты примешь ее? Если да, то ты сделаешь меня счастливейшим человеком на свете. Я горы сверну, чтобы ты стала самой счастливой женщиной.

Лесли заглянула ему в глаза. Она понимала, что ложь, которой она опутала себя за прошедшие годы, стоит препятствием между ней и Россом, так же как она стояла между нею и всеми остальными людьми, включая ее отца. Изо лжи она сотворила кокон, в котором осталась абсолютно одинокой.

Но доброму умному Россу Уилеру не было нужды разбираться в путанице ее лжи, любовь позволяла видеть и понимать ее сердце, знать, как его излечить.

Он взял ее руку. Кольцо было впору.

— Я знаю эти пальчики очень хорошо, — сказал он. — Они помогли спасти мою жизнь, не дали ей превратиться в развалины. Позволь мне сделать тоже самое для тебя.

Слова сами вырвались из глубины души, как только что вырвался поток слез. На мгновение она почувствовала, что совершает самую большую ошибку в жизни, величайший грех и в то же время самый достойный поступок по отношению к себе.

— Да, Росс, — сказала она с огромным чувством облегчения. — Я выйду за тебя замуж.

Нью-Йорк Сити. 21 декабря 1976 года

День был очень трудным и долгим.

Джил Флеминг сидела в пижаме, массируя усталые плечи Джессики Хайтауэр, а в это время из телевизора, стоявшего в кабинете дома на Парк-авеню, доносилось бормотание дикторов, ведущих вечернюю программу новостей.

Неожиданно Джессика сказала:

— Ты знаешь его?

Джил открыла слипавшиеся от сна глаза.

— Кого?

— Лазаруса.

Джил бросила взгляд на экран телевизора. В программе новостей показывали сюжет о начале строительства нового здания в деловой части города, которое вела корпорация «Лазарус интернешнл», Джордан Лазарус с женой присутствовал на закладке первого кирпича. После этой церемонии репортеры взяли у них интервью.

— Нет, — сказала Джил. — Не знаю.

Они замолчали. Джордан Лазарус, держа жену за руку, разговаривал с репортерами. Он был удивительно красивым мужчиной. Джил не могла припомнить, видела ли это лицо раньше. Это было странно, поскольку он был всемирно известен как богатейший человек в Америке, и Джил много раз слышала его имя.

Его жена, Барбара Лазарус, была черноволосой, привлекательной женщиной, почти такой же высокой, как и муж. Они составляли странную пару. Они дополняли друг друга совершенно неожиданным образом, подобно комбинации двух резких по контрасту, несовместимых красок на полотнах экспрессионистов. Он казался намного моложе ее. Что касается Барбары, то было видно, что она вынуждена идти на все, как в диете, так и в одежде, чтобы свести к минимуму разницу в возрасте.