Докажи мне - Ольга Вадимовна Горовая

А Олег улыбнулся так, будто понял ее тревогу, до последней ноты уловил беспокойство, действительно захлестнувшее Дарью с головой.

— Когда речь о Львове зашла, я вспомнил, — перекладывая в сейфе какие-то папки и документы, отозвался Гутник. — Где-то тут было. Давно засунул. Полжизни вожу за собой, как мать умера, но вроде сюда прятал… — вообще для Даши непонятно, говорил Олег, продолжая разыскивать что-то.

И тут вытащил на свет божий… коробочку. Дарья с удивлением смотрела на старые, потрепанные бока. Ощущение такое, что ее из прошлого вытащили и потом опять забыли где-то. Светло-коричневая, деревянная, потертая, с какими-то вырезанными узорами, но и те почти стерлись за давностью.

— Что это? — так ничего и не поняв, повторила вопрос Даша.

Но, стоило признать, от тревог отвлеклась немного. Действительно интересно и любопытно стало. Да и относительно взвешенная позиция Олега помогала не поддаваться панике: он точно больше нее понимал сложности и нюансы ситуации, план составил и, если говорил, что можно чуть отвлечься, казалось, не было причин ему не поверить.

Кроме того, почему-то вид этой коробочки заставил ее замереть…

Нет, Даша точно ту впервые видела, но нечто в самом моменте, некое предощущение… Может, та самая интуиция, которая так часто определяла ее поступки и решения — все сжалось, скрутилось в груди странным, болезненно-сладким узлом.

— Забавно, на самом деле. Кучу лет не вспоминал даже. А сегодня… — раскалывал тем временем Олег. — Мне лет десять было, кажется, может, девять. Отца на Западную перевели как раз, мы года два во Львове жили потом. А это ж как раз после референдума было. Сама можешь представить экономическую ситуацию. Ноль стабильности, неопределенность у многих с работой… Куча блошиных рынков, каждый продавал все, что мог на всех тротуарах в центре, где хоть какие-то туристы ходили. В общем, как-то раз я на это наткнулся, шел домой после школы. То есть, ходил-то я там постоянно, но в тот день будто дернуло что-то, завис, разглядывая. И вот это нашел… — он постучал по деревянной стенке шкатулки. — А у меня денег свободных тогда не было, возраст не тот, тем более таких, — Олег рассказывал, продолжая задумчиво вертеть в руках коробочку, не открывая пока, а Даша от той почему-то глаз оторвать не могла.

Всматривалась, не понимая, что не так с этим футляром. Ну и Олега напряженно слушала.

— В общем, я домой рванул, до конца не осознавая, зачем мне это. Притащил мать, кажется, у меня было что-то вроде припадка, впервые в жизни, — Олег как-то смущенно хмыкнул, вообще, нетипично для себя, стрельнул в нее исподлобья внимательным взглядом. — Мать посмотрела… а бабка цену набивать начала, поняв, что зацепился клиент. В общем, мама мне сказала, что это глупости и попыталась домой отвести. А я уперся и все, отошел за угол ратуши, чтоб та бабка не видела, встал и заявил, что брошу школу и буду работу искать, чтоб денег заработать… Или что продам бинокль, который мне батя подарил накануне на День рождения… Короче, нашло на меня что-то конкретное. Мать была шокирована, не то чтоб со мной до этого были проблемы в плане каких-то покупок или подарков, мне чаще ничего не нужно было. Может, это ее и сломило. Купила она мне это. От бати мне тогда знатно влетело вечером, конечно. И бинокль… — он щелкнул языком, — да, забрали, раз не оценил. Отвечать за выбор учили, — он хмыкнул, явно с теплотой вспоминая. — Но я не расстроился, как ни странно, а ведь армейский бинокль, шикарный, ни у кого такого не было из ребят. Потом мама долго это хранила, пока я учился и мотался по командировкам. Потому как сам все эти годы не мог объяснить ни себе, ни ей, зачем оно мне нужно было. А теперь… Может, ты в курсе, ангел? — и Олег вдруг протянул ей эту коробочку. — У меня такое чувство, что твое оно…

Даша почему-то всем телом вздрогнула! Причем, сама для себя не могла эту реакцию объяснить. Ничего конкретного в голове, а в груди будто в спираль ее что-то закручивает, саму душу сворачивая, сжимая…

Дрожащими же руками дотронулась до шкатулки в его ладони, почему-то не решаясь открыть никак. И Олег, словно поняв, решительным щелчком откинул крышку…

** На обычной белой атласной подушечке, пожелтевшей от времени и кое-где покрытой странными пятнами, лежала золотая цепочка с кулоном в виде пера. Причем, не писчего, а такого… какого-то необычного. И сразу ощущение, что не штамповка. Нет, индивидуальная работа, старая.

Львов славится своими ювелирами…

Черт знает, откуда в ней эта мысль вспыхнула?! Только не могла сейчас на ней сосредоточиться.

— Бабка та, что торговала, рассказывала, что дом ей достался старый, дети снести хотели и выстроить новое, под сдачу, земля почти в центре, это в прошлом веке он стоял на окраине города. Вот она и распродает все вещи. Ей тот попал недавно каким-то сложным путем в наследство, не помню уже. Вот она там в подвале и нашла, в тайнике, — как-то тише продолжал говорить Олег, и при этом внимательно следил за каждым ее жестом.

А взгляд словно потемнел, жадным стал, пристальным, как у дикого зверя, ей-богу! Прям зеркальным отсветом блеснуло ей, как у котов и собак в полной тьме… Или чудится от напряжения?!

Обхватила, продела пальцы в цепочку, аккуратно вытащила тонкое плетение. Старое золото, еще то, которое червонным называли. И какая-то крохотная печать на замочке… Присмотрелась — не советская, более ранняя, с инициалами. Видимо, точно частный ювелир делал. Год тоже указан, кажется, но мелко, так сходу не разобрать цифры, лупа не помешала бы.

Подняла руку, рассматривая тонкое, изящное перо… будто только из крыла выпало…

«Ангел!»… Хрипловатый, насмешливый голос в голове эхом отозвался.

Он ее так всегда называл. Его ангел… потому что познакомились, когда она из церкви после воскресной службы выходила, столкнувшись с ним у входа на ступенях.

Дыхание перехватило! Сжала эту цепочку сильно-сильно, кулончик затрепетал, завертелся в воздухе, будто настоящее перо…

А перед глазами словно потемнело! И яркая вспышка-виденье: как его руки, только целые, без шрамов и со всеми пальцами, надевают ей эту цепочку на шею!.. Прям ощутила прикосновение, когда застегивал. И жаркий поцелуй в шею, такой же жадный, властный, каким совсем недавно одурманивал ее на вот этой вот постели!

Кажется,