Аллигат - Жанна Штиль

Поцеловав руки женщинам, баронет немигающим взором уставился на «виконтессу». Она внутренне содрогнулась. В его липком взгляде было что-то отталкивающее, что заставляло отвести глаза и свести общение к минимуму.

— Сэр Барт, — любезно улыбнулась ему «мама», — не ожидала встретить вас здесь.

— Дела, — учтиво склонил голову мужчина. Поправил длинные пряди от левого уха к правому, прикрывая плешь. — Ищу покупателя на своё поместье. Имею намерение поехать в Китай и продолжить коммерцию покойного дяди.

— С будущей молодой женой поедете? — полюбопытствовала Венона.

— Возможно, — он повернулся к Ольге, мгновенно спрятав под полуприкрытыми веками излишне пристальный взор. — Миледи, слышал, что вы были нездоровы. Надеюсь, ничего серьёзного с вами не случилось.

— Как видите, сэр Барт, — натянуто улыбнулась она, зачем-то коснувшись края вуали, будто проверяя на месте ли она. Посмотрела в сторону «мужа», рассчитывая на его участие в разговоре. Стэнли, стоя к ней вполоборота, внимательно слушал отца и пожилого джентльмена.

— Ты не замёрзла, родная? — взяла её под руку «мама» и на утвердительный кивок дочери, заспешила: — Простите, сэр Барт, нам пора, — глянула она в сторону прощающихся с собеседниками лорда Малгри и виконта.

Презрительно оттопырив нижнюю губу, баронет поцеловал руку маркизе. Задержав ладонь её дочери в своей, тихо сказал:

— Очень был рад увидеть вас, миледи. Буду жить надеждой на новую встречу с вами.

О чём он? Ольга вскочила в карету и прижалась к леди Стакей. Дрожала, всё ещё чувствуя на себе его буравящий взгляд.

— Какой он неприятный, — вырвалось у неё.

— Кто? Баронет? — Венона расправляла складки меховой накидки. — Его золото компенсирует недостатки внешности.

— Что-то я не вижу за его спиной очереди из невест, — фыркнула «виконтесса».

— Бедный сэр Барт, — вздохнула «мама», — он до сих пор не может смириться с потерей тебя, моя дорогая.

Ольга развернулась к маркизе и изумлённо уставилась на неё. Её прочили ему в жёны? Жаркая волна негодования окатила её с головы до ног. Дыхание затруднилось — всё же напрасно она надела корсет, — в глазах потемнело.

— Да-да, — закивала Венона, — сэр Барт Спарроу очень часто навещает меня и неизменно справляется о тебе. Не знаю, на что он надеется? Думаю, скоро он уедет в Китай с молодой женой и его душевные муки закончатся.

Женщины услышали ржание рыжего жеребца и топот его копыт. Стэнли уехал, а в карету сел лорд Малгри.

— Я бы хотела пройтись, — обмахнулась Ольга платочком, чувствуя подступающую тошноту. Представила, как сейчас её начнёт трясти в карете, и корсет вопьётся в рёбра. Почему ей так плохо? Её сглазили? Сглазил Чёрный гриф!

— Тебе нехорошо? — «мама» накрыла ладонь дочери, беспокойно заглядывая в её лицо. — Ехать недалеко, потерпи, родная.

— Пожалуй, я тоже не прочь прогуляться. Вечер чудесный, — поддержал «виконтессу» Мартин. — А вы, леди Стакей, езжайте и не беспокойтесь о нас.

Открыв дверцу кареты и опустив подножку, он подал Ольге руку.

Они не спеша направились в сторону поместья по узкой, слегка размытой дождями просёлочной дороге. Ольга подняла вуаль и закрепила её на полях шляпы. Щурилась от внезапно появившегося из-за плотных облаков слепящего солнца.

Одиночные деревья, растущие по обе стороны от дороги, покачивали корявыми ветвями. Топорщился колючий кустарник. Природа пробуждалась, согреваясь под скудными лучами сдержанного весеннего солнышка. Воздух пропитался запахами мокрой земли и прошлогодней прелой листвы.

Когда «виконтесса» свернула к обочине и едва не поскользнулась на влажной пожухлой траве, Мартин взял её под руку.

Он молчал, и Ольге нравилось его молчаливое общество. Она прислушивалась к его дыханию. Ей казалось, что она слышит стук его сердца. Ей нравилось ощущать на себе его взгляд. Она чувствовала, как мужчина смотрит на неё и ей хотелось его тёплых прикосновений. Хотелось слышать шёпот его признаний. Какие именно слова она жаждала услышать — не смела думать. Слишком больно. Знала — такого не будет никогда.

— Леди Стакей ещё не догадалась? — услышала она голос лорда Малгри.

— О чём? — спросила Ольга, неохотно возвращаясь из страны грёз.

— Ты сказала мне неправду, — замедлил шаг Мартин, и «виконтесса» почувствовала его усилившуюся хватку на своём локте. — Ты ничего не помнишь. Совсем ничего.

— Помню всё, — усмехнулась она с горечью. Только не то, что следовало бы. — Я не безумна.

— Стэнли думает, что ты принимаешь лауданум, и беспокоится, не слишком ли это опасно.

— Успокойте его. Скажите, что я не злоупотребляю лекарством. Я вменяема и у меня с… виконтом налаживаются отношения.

— Прислуга находит тебя странной, — граф направил Ольгу в обход череды небольших луж.

— Увольте болтливых, — не сдавалась она, глядя под ноги. Подобрала подол накидки и переступила через мелкую лужицу. — Новая примет меня такой, какая я есть.

— Завтра приём. Следовало бы его совсем отменить.

Ольга молчала и душа наполнялась горечью. В ней сомневались. В неё не верили. Она и гостям покажется странной. Ладно, новые блюда. В книге по домоводству чего только нет. Если новый рецепт кому-нибудь придётся не по вкусу, можно проигнорировать гурмана. На вкус, как на цвет… А вот то, что хозяйка будет жаться в сторонке и озираться со страхом по сторонам, не останется незамеченным. На званых вечерах она всегда в центре внимания. Если только кто-то другой не перетянет его на себя.

— Теперь уже поздно что-либо менять, — упорствовала «виконтесса». — Попробую вас не разочаровать.

— Я помогу тебе, — обнадёживающе похлопал её по руке мужчина. — Только не смогу всё время находиться рядом.

— А что думаете обо мне вы́? — спросила она, боясь предстоящего разговора.

Она остановилась и повернулась к нему. Смотрела на Мартина прямо, не пряча глаз. Сердце замедлило стук, ноги ослабели. Скамейка пришлась бы к месту. Ей вдруг стало интересно, понравилась бы она ему в прежнем облике? Глупо думать о подобном, но… Ольга вспомнила, как последний раз видела себя в зеркале в библиотеке. Она улыбнулась и тут же опечалилась. Ему нравятся другие женщины, как Шэйла — бледные и бесстрастные. Она ощущала её холодной и неприступной красавицей, под стать своему мужу-Айсбергу.

Граф не ожидал прямого вопроса. Он смотрел на женщину и видел перед собой не Шэйлу. Под её обликом вдруг проступили другие черты. Это длилось всего мгновение… Бледная кожа виконтессы стала смуглой, а губы — чёткими и яркими. На щеках обозначились едва заметные трогательные ямочки. Он не знал, было ли это вызвано его желанием видеть незнакомку именно такой, или неведомая сила показывала ему её истинное лицо. Прежними остались только глаза. Глаза… Чужая душа смотрела на него самыми прекрасными глазами в мире. И это были не глаза Шэйлы.