Смежный сектор - Андрей Ливадный

— Что именно мы должны искать? — прервал его Доминик, обшаривая лучом света пустой коридор.

— Генераторный отсек. Сейчас, дай мне сориентироваться.

Он на минуту прикрыл глаза.

— Прямо по коридору, третья дверь направо, — уверенно произнес Логинов, закончив сканирование.

— Откуда ты узнал?

Дима не стал вдаваться в подробности строения своих имплантов.

— У меня хорошая память, — ответил он.

Указанная дверь действительно вела в генераторный отсек.

Взглянув на исправное оборудование, Ван Хеллен вдруг подумал, что он, считавший себя знатоком смежного сектора, на самом деле практически ничего не знал о нем.

Мог ли он подумать, что призрачная серо-фиолетовая дымка, то и дело орошавшая дебри моросью мелкого дождя, скрывает за собой еще одну палубу?

Старший офицер корабля… — вспомнилась Доминику фраза капитана.

Похоже, непонятная формулировка начала обретать практический смысл

Свет в отсеках и коридорах появился спустя полчаса. Сначала желтовато-тусклый, он с каждой минутой становился все ярче, зашипели пневматикой двери, проверяя собственную работоспособность после долгого забвения, на стенах засветились вмонтированные в переборки информационные экраны — все оживало на глазах, подтверждая слова Логинова о том, что кибернетические системы законсервированной палубы не пострадали в момент Внешней Атаки.

— Если внешние датчики локационной системы в норме, мы сможем не только увидеть окружающее пространство, но и произвести точные вычисления по звездным ориентирам, — пояснил Логинов, пока они шли по длинному коридору к расположенному в самом конце залу управления. — К тому же отсюда будет доступна информация о состоянии внутренних систем «Тандема», — добавил он. — Когда перед окончательной сборкой конструкции консервировали эту палубу, ее соединили с глобальной сетью корабля.

— Что это значит? — уточнил Ван Хеллен.

— Это значит, что любые работающие в данный момент кибернетические системы, будь то аварийный резерв или основная автоматика «Тандема», выйдут на связь с резервным постом управления, конечно, в том случае, если не повреждены оптические кабели, проложенные между двумя слоями корпуса.

— Мы сможем связаться с Астафьевым и сообщить, что живы? — сделал свой практический вывод Доминик.

— Думаю, да, — согласился с ним Логинов. — Сейчас все станет ясно. — Он остановился перед плотно сомкнутыми дверями, подле которых располагался блок системы доступа.

Тускло зардел огонек сканирующей системы, Дима подался вперед, позволяя датчикам распознать структуру сетчатки глаза и сравнить ее с хранящимся в памяти эталоном.

— Капитан Логинов. Полномочия доступа подтверждены, — внезапно раздался ровный голос, исходящий из скрытых динамиков аудиосистемы.

Двери резервного поста управления скользнули в стороны, открывая проход в небольшой по размерам зал.

* * *

Ван Хеллен в жизни не видел столько одновременно работающей аппаратуры.

От обилия контрольных сигналов поначалу даже закружилась голова, зрение никак не могло сосредоточиться на чем-то одном, но Логинов, похоже, знал, что следует делать. Не обращая внимания на прихотливые изменчивые узоры световых индикаторов, он прошел к нескольким креслам, расположенным перед основным терминалом поста.

— Прошу, — он указал на соседние кресла. — Только руками пока ничего не трогать, договорились?

Ван Хеллен, Лозин и Дрог сели, ксенобианские бойцы, выслушав пощелкивание своего командира, удалились назад в коридор.

— Приступим.

Логинов расслабленно откинулся на спинку центрального кресла, чем немало удивил сидящего рядом Доминика.

Взгляд Ван Хеллена скользнул по ближайшим приборным панелям, но не нашел на них привычных текстоглифных[10]клавиатур, лишь датчики неведомых систем перемигивались крошечными огоньками индикации.

Впрочем, задать вопрос он не успел, внезапно воздух перед креслами начал терять прозрачность, формируя виртуальные системы управления и мониторинга: перед Логиновым без видимой опоры разместились покрытые тексгоглифами панели ввода, чуть дальше, смыкаясь друг с другом, обозначились секции голографических мониторов.

Дима даже не шевельнул пальцем, лишь слегка поворачивал голову, глядя из-под полуприкрытых век на нужные ему участки сформировавшейся на глазах сервисной оболочки управления.

С тихим щелчком: статики включилась аудиосистема:

— Локационный контроль Тест датчиков внешней периферии. Пожалуйста, ждите.

— Внутренний мониторинг систем управления. Режим глобального опроса сетевых устройств.

— Команда на расконсервацию подсистем станции «Танаис» принята, полномочия оператора подтверждены.

Машинный голос стих.

Некоторое время они провели в молчании, ожидая зримого эффекта от инициированных Логиновым действий.

Датчики локационной системы прошли тест. Получен отклик от сорока процентов устройств. Начало трансляции данных.

Аудиосистема продолжала доклад, но вряд ли в эти секунды кто-то из присутствующих слышал слова: виртуальные мониторы внезапно наполнились чернотой космического пространства, затем последовало плавное перемещение ракурса одновременно во всех секциях стереоскопических экранов, и в их объеме появилось изображение планеты!..

Шок от увиденного превосходил все мыслимые ожидания.

Обломки.

«Тандем» двигался в сплошном поле обломков, не опоясывающих серо-коричневый шар планеты, а окружающих его.

Дрог внезапно издал резкое шипение, смешанное с клекотом. Таких звуков от ксенобианина еще не слышал никто, Чужой был в шоке, он инстинктивно подался вперед, словно это движение могло помочь ему лучше разглядеть и без того предельно детализированную картину.

На экранах, вне сомнения, был Ксеноб

Родной мир ксеноморфов, планета, обращающаяся вокруг звезды, которую люди называли Проксимой Центавра.

Рассеянные во всем обозримом пространстве обломки являлись останками двух космических флотов, принимавших участие в битве за планету: в виртуальном пространстве голо-графических мониторов проплывали фрагменты черных подковообразных ксенобианских крейсеров, рядом плыли уродливые, рассеченные ударами лазерных лучей металлокерамические конструкции, тускло отсвечивающие плоскостями, изломами и гранями в свете далекой звезды.

Зрелище подавляло разум.