Эта горькая сладкая месть - Дарья Донцова

Странно, что при такой патологическойчадолюбивости она совершенно не интересуется, где находится внучка. Женщинаопять впала в полубезумное состояние. Она вцепилась пальцами в довольноаккуратно причесанные волосы и стала дергать пряди. Глаза начали стекленеть.Этак она себя до обморока доведет. Стало ясно, что сама по себе крикунья неостановится, следовало принять меры.

Налив стакан холодной воды, я подошла кбесноватой и опустошила емкость ей на темечко. Психопатка взвизгнула:

– С ума сошла? Я же простужусь!

– При такой жаре? Пойдите в ваннуюумойтесь, а мне пора.

– Погоди, погоди, – засуетилась женщина,-

Не уходи, у меня сердце разболелось, вдругприступ случится!

Я понимающе вздохнула. Знаю, жила с такойрядом.

Мама моего второго мужа, Наталья Михайлова на,первое время просто ставила в тупик частой сменой настроения. Вот она встала,попила кофе и в лучезарном расположении духа отправилась гулять. Через часвозвращается чернее тучи, цедит слова сквозь зубы и сообщает: “Никто в домеменя не ценит, все вы неблагодарные”

Начинается крик, в голову невестке летят самыеневероятные обвинения. Однажды поставили в вину, что украла дневник, которыйНаталья Михайловна самозабвенно вела на протяжении всей своей жизни. До вечерасо мной не разговаривали, а орали, объясняя, что воры сидят в тюрьме. Послеужина заповедная тетрадь нашлась, свекровь уронила ее за кровать. В следующийраз пропал кошелек, и сцена повторилась. Нечего и говорить, что портмонеблагополучно обнаружилось в кармане пальто. Здесь бы извиниться! Не тут-тобыло.

– Это ты переложила его, – заявиласвекровь, гордо удалясь на улицу.

Каплей, переполнившей чашу терпения, сталаотвратительная сцена, разыгравшаяся как раз под Новый год. Маленький Аркадийухитрился, катаясь на горке, сломать руку. Мне позвонили на работу, и прямо изаудитории я помчалась в больницу, где просидела до отбоя. Домой соответственноявилась после десяти вечера. В темном коридоре на стуле восседала НатальяМихайловна.

– Где ты шляешься? – накинулась свекровь.– Я умираю с голоду!

– Почему? – непочтительно изумилась я. –В холодильнике готовый обед.

– По-твоему, старая и больнаяженщина-инвалид должна сама сумки таскать? – не к месту завопила любимая мама.

Меня она не слушала, выдавала давноподготовленный текст.

– Аркаша руку сломал, – робко попробовалая прервать поток обвинений.

– А хоть бы и шею, – заявила бабуля, – впервую очередь ты обязана думать обо мне, женщине, родившей и воспитавшейтвоего мужа, а уж потом о ребенке, отец которого, кстати, не дает на еговоспитание ни копейки. Между прочим, живете вы здесь, в этой чудесной квартире,бесплатно! Хотя у самих есть жилплощадь на выселках!

На следующее утро я съехала в свои двухкомнатныехоромы в Медведково. Свекровь звонила месяца три, устраивая разборки. ПотомМаксим снова женился. У Натальи Михайловны появился другой объект – Люська.Кстати, ей всегда ставилась в пример предыдущая жена. “Даша, – шипела свекровь,– чудно готовила, великолепно убирала, работала, уважала меня и никогда неделала долгов”. Представляете, как Люська меня любила!..

Ну да бог с этим, интересно другое. Каждыйраз, устроив истерику, свекровушка впадала в какое-то полутрансовое состояние.Становилась на непродолжительное время мила, ласкова и… патологически болтлива.На нее нападали припадки ненужной откровенности. Радостно улыбаясь, НатальяМихайловна выкладывала такие факты, которые можно рассказать только валкогольном бреду. Да и ее состояние после скандала больше всего походилоименно на опьянение. Потом, спустя много лет, один хороший психотерапевтобъяснил, что психопаты затевают истерики именно ради этого эйфорическогосостояния. Каждый добивается удовольствия по-своему. Один напивается, другойскандалит.

Скорей всего Ксюшина мать из этого легиона.Сейчас вернется умиротворенная из ванной и начнет откровенничать.

– Кто бы знал, – воскликнула женщина,появившись на пороге, – сколько мне пришлось пережить! Кстати, не представилась– Лидия Борисовна, Вам даже трудно вообразить, как много страданий выпало намою долю.

Я сочувственно вздохнула и пододвинула ейостывший кофе с мусором. Ну, началось, сейчас все выложит. Изо всех силпостараюсь, чтобы источник не иссяк. Ведь узнала же Катюша что-то про эту семейку.Недаром в разных ситуациях припоминала их фамилию.

– Жизнь – жестокая штука, – философскипродолжала Лидия Борисовна, – одним мясо, другим – кости.

Передо мной стала разворачиваться семейнаяистория. Отец – Страшной Сергей Юрьевич всю жизнь проработал водителеммусоровоза. Платили шоферу всегда хорошо. К тому же на свалке регулярнообнаруживались замечательные вещи. Можно сказать, что их квартира былаобставлена исключительно с помойки. И столы, и кухонные шкафы, и кровати – всепритащил в дом рачительный шофер. Вещи, правда, не очень хорошо подходили другк другу. В кухне, например, мирно соседствовали сушка, отделанная пластиком, иполки из натуральной сосновой доски. Но Сергею Юрьевичу было глубоко наплеватьна красоту, мужик самозабвенно собирал деньги на собственную машину. Жадностьего была просто патологической. Расходы на хозяйство учитывались до копейки,лишний пакет молока, купленный Лидой, доводил скопидома до бешенства.

Жили супруги в двухкомнатной тесной“распашонке” вместе с матерью Сергея, женщиной, очень рано, лет в пятьдесят,впавшей в совершенный маразм. Потом пошли дети.

Первой родилась Ангелина. Уже к трем годамстало ясно, что девочка растет необыкновенной красавицей. Прохожие оглядывалисьна улице, увидав огромные фиалковые глаза и ворох белокурых кудрей крошки. Впервых классах школы выяснилось, что девочка к тому же и умница. За все годыучебы в дневнике ни разу не появились тройки. Как у жука и жабы могла родитьсятакая фея?!