Шесть камешков на счастье - Кевин Алан Милн

– Не такого я ожидала поворота событий, но если у вас есть что сказать, мы слушаем.

Судя по виду Мэделин, мои слова подействовали на нее успокаивающе.

– Превосходно. Тогда присаживайтесь. Я принесу чаю, – говорит она и скрывается в кухне. Пока она занята чаем, я звоню в школу и сообщаю, что Элис в целости и сохранности, отныне и навеки под домашним арестом. Когда пять минут спустя возвращается Мэделин, все уже расселись в гостиной. В руках у хозяйки большой серебряный поднос, на котором высится большой керамический чайник, целый сервиз чашек и несколько упаковок зеленого и травяного чая.

– Угощайтесь, – предлагает она, опуская поднос на середину кофейного столика.

– Мэделин, – начинает Колин тихим голосом, – а фотографий у тебя не осталось?

Мэделин смотрит на нее с сомнением, а затем, пока каждый выбирает себе сорт чая, подходит к книжной полке и снимает с нее два больших фотоальбома.

– Держите, – говорит она, протягивая один Тиму, а второй Колин, после чего элегантным движением опускается в свободное кресло рядом с Элис. – Насколько я помню, мы посылали вам только одно фото. Фото Зоуи сразу после рождения.

Лицо Колин озаряется светом, губы начинают дрожать. В глазах ее проступают слезы. Она быстро достает из сумочки кошелек. А из кошелька – небольшую фотографию. На ней Мэделин, намного моложе, на больничной койке, с младенцем на руках, а рядом сияющий радостью Нэйтан.

– Я хранила ее все эти годы, – говорит Колин срывающимся от волнения голосом. – И все время на нее смотрела. И всегда спрашивала себя, что стало с нашей маленькой внучкой.

Реакция моей свекрови застает меня врасплох, но много о чем говорит. Из-за потрясения от того, что Нэйтан все это от меня скрывал, мне и в голову не приходило – до этой минуты, – что все это время Тим и Колин, возможно, скучали по своей внучке. Очень может быть. Но я так была увлечена смакованием своего горя, что даже не подумала, как им, должно быть, больно годами жить с этой раной на сердце, с которой я еще и недели не прожила. Во мне боль вызвала гнев, а в них – печаль.

Элис зловеще хмурится, разглядев на фото своего отца. Она тотчас же встает с кресла и заглядывает Тиму через плечо, наблюдая, как он перелистывает страницы.

– Она красивая, – говорит Тим.

– И похожа на твою маму, – добавляет Колин.

В глазах Мэделин – тоска по ушедшим временам.

– Спасибо, – отвечает она им и поворачивается ко мне: – Хэлли, в этой шкатулке на столе – в ящичке – кое-что, что мне бы хотелось, чтобы вы увидели.

Я беру со стола шкатулку и открываю ящик. Внутри такой же красный камешек, как те шесть, что Нэйтан всегда таскал с собой.

– Где вы это взяли? – спрашиваю я. – О них никто не знает, кроме нас с детьми.

– И меня, – добавляет Мэделин.

– Что это? – спрашивает Тим.

Мэделин и я одновременно смотрим на него, а затем снова друг на друга.

– Можно я расскажу? – спрашивает она.

Я передаю камешек Тиму.

– Не думаю, что сейчас Нэйтан бы возражал.

Тим берет камешек и внимательно его изучает.

– Камень?

– Это не просто камень, – говорит Мэделин, – а один из камешков Нэйтана. Он называл их «камни помощи». Их у него было семь.

– Остальные шесть у меня, – поясняет Элис. Она достает камешки из кармана и показывает их Колин и Тиму.

– О, вот теперь я их узнала, – оживляется Колин. – Это же те самые камешки, которые он нашел на пляже? Он еще говорил про какой-то эксперимент.

– Ты про те камешки, которые он положил в карман и надеялся, что они сами друг о друга отшлифуются? – припоминает Тим. – Я ведь предупредил его: чтобы так их отшлифовать, не хватит и целой жизни: сила трения недостаточная. Но Нэйтан во что бы то ни стало решил доказать, что я ошибаюсь.

– Нэйтан был забавный, – вздыхает Мэделин, и Тим с Колин озадаченно на нее смотрят.

Тим по-прежнему вертит в руке камешек.

– Я знаю, что он носил их долгое время, – говорит он. – В конце концов я перестал интересоваться итогами эксперимента. Не знаю, когда он сдался.

Повисает долгая пауза, и все смотрят друг на друга. Неловкое молчание нарушаю я:

– А он не сдался… Камни оставались с ним до самой смерти.

Тим и Колин, кажется, оба растерялись.

– Почему? – спрашивает Колин.

– Потому что, – отвечает Мэделин мягко, – суть эксперимента была не в шлифовке камней. А в шлифовке человеческих качеств.

Кристи Лав Баркер

28 октября

Знаю, я уже писала сюда пару дней назад, но я продолжаю читать истории всех тех, кого тронула доброта Нэйтана, и очень хочется рассказать еще об одном его поступке… Печально, но я сейчас как раз развожусь, и развод проходит не слишком гладко. Несколько недель назад выдался особенно трудный день. Так вот, с утра один мой друг привез мое любимое домашнее печенье. Потом кто-то еще привез целый мешок свежих овощей и зелени. И наконец поздно вечером приехали Нэйтан и его жена Хэлли. Они привезли потрясающий букет цветов, в котором была одна из самых трогательных записок, что я когда-либо читала. Удивительно, как много людей проявили тогда заботу обо мне! Нэйтан и Хэлли – прекрасные люди, но кроме них есть еще очень много настолько же отзывчивых и добрых. Так что, хотя Нэйтана больше нет, я знаю: любовь и забота останутся навсегда. Я, например, надеюсь следовать их примеру и совершать столько хороших поступков, сколько смогу.

Я знаю: то, что я только что сказала, – правда, но никогда раньше я не говорила об этом такими словами. Шлифовка человеческих качеств… Взгляд Хэлли подсказывает мне, что я права.

Изумление на лицах Тима и Колин не исчезает. Что думает Рэнди, я не могу понять – его лицо не выражает эмоций. К тому же я боюсь смотреть на него – чтобы не увидеть в его глазах неприязнь.

– Не понимаю… – признается Тим. – Зачем же ему нужны были камни?..

– Он, как и вы, их любил, и ему, конечно же, было интересно посмотреть, сколько месяцев, лет или десятилетий потребуется, чтобы отшлифовать их подобным образом. Но в данном случае камешки ему нужны были просто для счета! Эдакие импровизированные счеты.

– А что он считал? – недоумевает Колин.

Я смотрю на Хэлли. Та отвечает:

– Хорошие поступки.

Я киваю:

– Да. Камешки были нужны ему для подтверждения, что в день он совершил по крайней мере семь хороших поступков по отношению к людям.

– Верно, – включается Тай, – папа каждое утро проверял камешки в левом кармане брюк. Совершая добрый поступок, даже если он был совсем пустяковым, папа брал один камешек и перекладывал в правый карман. Если правый карман заполнялся, камни перекладывались снова в левый. И в конце дня перед ним был такой вот отчет…