Царская пленница - Сергей Шхиян

— Ты тоже, подруга, постарайся навестить меня на масленицу!

Я понял, о чем она говорит. К этому времени у нас должен родиться ребенок.

— Конечно.

Я встал и на негнущихся ногах вышел из кельи.

— Ночь-то какая звездучая, — сказала проводница, — месяц всходит, нам нужно торопиться.

Я ничего не ответил, и мы быстро пошли в сторону странноприимного дома. Монастырские обитатели спали, и мы не встретили ни одного человека. Моя проводница, как и раньше, не оглядываясь, шла впереди. Она заговорила только тогда, когда мы подошли к моим дверям:

— Барышня, матушка настоятельница просила вас завтра же уехать.

— Хорошо, — ответил я. — Но мне нужно с ней встретиться, я бы хотела еще ее полечить.

— Она просила передать, что теперь ей и так легче, а вы приезжайте позже. Сейчас же никак нельзя.

— Ладно, я уеду завтра утром.

Монахиня удовлетворенно кивнула, а я, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Юлию, вошел в нашу тесную келью. Месяц уже взошел и светил в окно, так что видно было и без свечи — Юлина постель оказалась пуста.

Я подумал, что моя красавица женихается со своим Митей, и, сняв платье, упал на кровать. События этой ночи стояли перед глазами, и мне было о чем подумать. Только сделать это я не успел, закрыл глаза и мгновенно заснул.

Когда я проснулся, кровать соседки по-прежнему была не тронута. Мне нужно был выполнять обещание уехать утром, и после скорого туалета я отправился разыскивать Митю, попросить запрячь карету. Однако и его нигде не было видно.

— Сестра, ты не знаешь где моя соседка, — спросил я послушницу, прислуживающую в странноприимном доме.

— Она уехала еще вчера, — ответила та.

— Как так уехала? — поразился я.

— В карете, — ответила девушка.

Мне это сообщение не понравилось, и я чуть ли не бегом бросился в нашу келью. Действительно, Юлиных вещей там не оказалось, как и моего ридикюля, со всеми нашими документами и остатком разбойничьих денег. Меня от неприятной неожиданности пробила испарина. Эта мерзавка стащила не только деньги, но и мои документы, и это было самое неприятное.

«Действительно, я еще не раз вспомню о ней», — подумал я и спешно пошел к кастелянше выяснить судьбу сундука, оставленного на хранение Иваном. Там были оружие, одежда и все мое состояние.

— Да, барышня, что была с вами давеча, уехала, — подтвердила пожилая монахиня, заведующая здешней «камерой хранения».

— А где сундук, который оставил мой кучер, который вчера увез офицеров? — спросил я, пытаясь не показать, как меня это волнует.

— Барышня и его хотела забрать, только я не отдала. А нужно было?

— Нет, спасибо вам, вы все правильно сделали.

У меня отлегло от сердца.

Потеря документов, конечно, была очень неприятна, но оказаться совсем нищим и раздетым в чужом городе…

— А нельзя ли здесь нанять экипаж? Я хочу переехать в город на постоялый двор, — спросил я кастеляншу.

— Нет, — ответила она, — в монастыре вы экипажа не найдете, а вот в Шуе есть два извозчика.

Я поблагодарил и собрался пойти искать этих «двух извозчиков», но не успел — на день раньше срока явились оба наших с Юлией кавалера.

Мы сердечно поздоровались, и тут же Аркадий задал вопрос о нашей общей чаровнице, как она, здорова ли?

Я посмотрел на его покрасневшее, смущенное лицо, и мне стало жаль парня. Огорошить его горькой правдой было бы слишком жестоко.

— Юлии пришлось внезапно уехать, — соврал я. — За ней прискакал нарочный, у нее тяжело заболела матушка, и она тотчас отправилась в путь.

— Как? А как же я? — вскричал осиротевший влюбленный.

— Вам она велела особо кланяться и обещала написать, как только у нее все устроится.

— Куда написать! Мы же через два дня возвращаемся в армию!

— Вот туда и напишет.

— Да ведь я и сам не знаю, где буду воевать!

— Не беспокойтесь, прапорщик. Любовь ее просветит, — пообещал я.

Однако Семидольный был безутешен. Он, скрывая навернувшиеся на глаза слезы, отошел к окну и сосредоточенно что-то рассматривал на монастырском дворе.

— Александр, вы приехали в карете? — спросил я поручика.

— Нет, верхом, а что?

— Мне нужно переехать в город, а здесь на всю Шую всего два извозчика.

— Почему вы уезжаете из монастыря, вас как-то обидела тетушка?

— Нет, мы с ней хорошо сошлись. У меня другие обстоятельства.

— Вы знаете, ваш слуга сегодня ночью исчез, — вдруг сказал Полибин. — Как вы теперь будете одна?

— Исчез, говорите? Это очень огорчительно. Просто мне сегодня не везет, сначала Юлия уехала, теперь Иван. Ничего, как-нибудь обойдусь.

— Я знаю, что вам отваги не занимать, но все-таки вы женщина и теперь остались одна…

— Это мысль! Вы мне хорошо подсказали!

— Что я вам такого подсказал? — удивился Полибин.

— Ну, что женщине одной путешествовать не пристало. Придется переодеться в мужское платье.

— Как это так?

— Как на театре. Вы в Петербурге бывали на театре?

— Бывал.

— Так там во многих пиесах актеры и актрисы все время переодеваются, и никто этого не замечает!

— Так то на театре, а в жизни иначе!

— Это как сказать. Вы знаете, что мы рождены, чтоб сказку сделать былью?

— Нет, не знаю, а это как?

— Идите, наймите мне экипаж и сами увидите.

Заинтригованный поручик забрал своего раскисшего товарища, и они ушли, а я попросил кастеляншу распорядиться доставить сундук в мою келью. Когда его принесли, переоделся в мужскую одежду и закутался в женский широкий плащ.

Артиллеристы долго не возвращались, как будто провалились сквозь землю. Я нетерпеливо ждал, вышагивая по тесной комнате. Несколько раз ко мне заглядывала доверенная монахиня, проверить, не убрался ли я восвояси. Наконец Полибин постучал в келью и сказал, что экипаж прибыл. Я вышел, закутанный с головы до ног.

— Пусть погрузят сундук, — распорядился я и прочно уселся в карету с откидным верхом.

Извозчик, суровый мужик с бородой веником, под присмотром двух офицеров притащил мои вещи и уложил в пролетку.

— Малый, подними верх, — попросил я его.

— Зачем, вёдро же? — удивился он.

— Делай, что тебе велят, — вмешался поручик.

Извозчик пожал плечами и поднял кожаный тент.

После этого коляска под конным эскортом двинулась к монастырским воротам. Как только мы отъехали, я снял плащ и остался в мужском платье. Сопровождающие ничего не заметили.