Любовь в полдень - Лиза Клейпас

Случались моменты, когда ее осторожное любопытство вызывало резкую вспышку раздражения; он не выплескивал на жену дурное настроение, а замыкался в холодном отстраненном молчании. Да и манера сна, которую супруг ввел с первой же ночи, нередко становилась поводом для разногласий. Беатрикс не могла смириться с тем обстоятельством, что единственный на свете мужчина не желал видеть ее рядом — будь то в ее постели или в его. И виноваты были не только кошмары: он действительно не мог заснуть, если кто-то находился в непосредственной близости. Каждый звук, каждый шорох заставлял вздрагивать и просыпаться. Ночь превращалась в сражение.

— Хотя бы вздремни вместе со мной, — просила Беатрикс серым дождливым днем. — Совсем чуть-чуть. Увидишь, это замечательно. Просто ляг рядом и…

— Хватит клянчить! — перебил Кристофер, не скрывая злости. — Ничего не добьешься, только окончательно выведешь из себя.

— Прости, — пристыженно вздохнула она. — Так хочется побыть с тобой.

Кристофер прекрасно понимал и настроение, и мотивы, однако ту бескомпромиссную близость, к которой стремилась жена, все еще считал невозможной. Единственное, что оставалось, — восполнять ущерб всеми доступными способами.

И в то же время он сам нуждался в любимой настолько остро, что чувство вошло в плоть и кровь. Таинственный механизм противоречия не поддавался разгадке. Разве можно объяснить движения души? Даже если разобрать любовь на части и тщательно изучить каждую крупицу влечения, целое все равно останется тайной за семью замками.

Ничего не поделаешь.

Вернувшись в Стоуни-Кросс, Кристофер и Беатрикс обнаружили Фелан-Хаус в беспорядке. Слуги еще не успели привыкнуть к новым обитателям конюшни и жилых комнат, которых набралось немало: кошка, ежиха, коза, птицы, кролики, мул и прочая хвостатая четвероногая братия. Но главная причина хаоса заключалась все же не в переселении животных, а в том, что в доме шла активная подготовка к переезду в Ривертон.

Ни Одри, ни леди Фелан не собирались оставаться в Фелан-Хаусе. Невестка предпочла перебраться в Лондон, к родным, окружившим молодую вдову заботой и вниманием, а матушка решила вернуться в Хартфордшир в семью брата. И лишь слуги, которые не нашли лучшего места, собирались остаться, чтобы следить за домом и хозяйством.

Миссис Клокер подробно доложила супругам обо всем, что произошло в их отсутствие.

— Прибыли новые свадебные подарки, в том числе восхитительный хрусталь и столовое серебро. Я все разложила на длинном столе в библиотеке вместе с поздравительными письмами. В холле, на подносе, стопка корреспонденции и визитные карточки. Да, сэр, чуть не забыла… приходил офицер. Он не из тех, что присутствовали на вашей свадьбе, а другой. Оставил карточку и сказал, что непременно вернется, причем скоро.

Лицо Кристофера оставалось невозмутимым.

— Его имя? — ровным голосом уточнил он.

— Подполковник Фенвик.

Хозяин промолчал, однако стоявшая рядом Беатрикс заметила, как сжались пальцы и дрогнули ресницы. Через мгновение он коротко кивнул.

— Благодарю, миссис Клокер.

Экономка поклонилась.

— Да, сэр.

Не сказав жене ни слова, капитан Фелан вышел из гостиной и быстрым шагом направился в библиотеку. Беатрикс не отставала.

— Кристофер…

— Не сейчас.

— Что могло привести сюда подполковника Фенвика?

— Откуда мне знать?

— Как по-твоему, Крест Виктории имеет какое-нибудь отношение к визиту?

Кристофер остановился и повернулся к жене так резко и агрессивно, что она невольно отпрянула. Глаза побелели от ярости. Беатрикс поняла, что супруг оказался во власти одного из тех приступов гнева, которые случались, когда нервы отказывались служить. Одно лишь упоминание о подполковнике Фенвике мгновенно вывело из себя. К чести Кристофера, он несколько раз глубоко вздохнул и сумел сдержаться.

— Не могу сейчас разговаривать, — пробормотал он. — Нужно отдохнуть. — Отвернулся и пошел прочь.

— Отдохнуть от меня? — нахмурившись, окликнула Беатрикс, однако ответа не получила.

Холод между супругами сохранился на весь день. За обедом Кристофер отвечал на вопросы односложно, и Беатрикс чувствовала себя покинутой и обиженной. Дома, среди родных, если вдруг случался конфликт, всегда можно было поговорить с кем-то другим. А что делать, если ты замужем, а детей пока нет? В этом случае ссора с супругом означает полнейшее одиночество. Может быть, имеет смысл извиниться? Нет, душа противилась такому примитивному выходу. Она не сделала ничего предосудительного, всего лишь задала простой вопрос.

Когда пришло время сна, Беатрикс вспомнила мудрый совет Амелии: что бы ни случилось, не бери с собой в постель обиду. В ночной рубашке и халате она прошла по дому и нашла мужа в библиотеке, возле камина.

— Это несправедливо, — заявила она с порога.

Кристофер поднял глаза. Языки пламени скользили по лицу желтыми и красными отсветами, отражались в янтарном блеске волос. Руки неподвижно лежали на коленях, сжатые подобно складному ножу. Альберт растянулся на ковре возле кресла и положил морду на лапы.

— Что я сделала? — продолжала Беатрикс. — Почему ты со мной не разговариваешь?

Лицо супруга оставалось непроницаемым.

— Очень даже разговариваю.

— Конечно. Как с чужой, без капли тепла.

— Дорогая, — устало произнес он, — прости. Ложись спать. Завтра я встречусь с Фенвиком, выясню, что ему надо, и все встанет на свои места.

— Объясни, что я сделала…

— Ничего не сделала. Просто позволь разобраться с этой ситуацией самому.

— Но почему я должна оставаться в стороне? Почему ты мне не доверяешь?

Выражение усталого лица изменилось, стало мягче, а во взгляде мелькнул намек на сочувствие. Кристофер встал и медленно подошел: в свете камина высокая фигура казалась еще массивнее. Беатрикс прислонилась к дверному косяку и услышала, как лихорадочно бьется сердце.

— Женившись на тебе, я совершил эгоистичный поступок, необдуманный и опрометчивый. Знал ведь, что ты не сможешь довольствоваться малым и не требовать всего и сразу, хотя я и честно предупреждал. — Он смотрел зеркальным, непроницаемым взглядом. Одной рукой уперся в стену над ее головой, а другой прикоснулся к халату, из-под ворота которого виднелись кружева сорочки, поиграл с тесемкой и склонил голову. — Хочешь близости? Постель тебя устроит?

Беатрикс отлично понимала, когда ее успокаивали, словно маленькую. Вместо полноценного общения предлагали плотское удовлетворение. Что ж, если уступить и согласиться на полумеры, то замену можно было считать достойной. Тело с готовностью отвечало на призывы, вспыхивало от родного запаха, с благодарностью ожидало прикосновений, однако разум решительно возражал. Нет, любви в качестве отвлекающего средства она не желала, хотела быть настоящей женой, а не игрушкой.