Ускользающий мир - Марина Ефиминюк

Стоило мне приблизиться, как Люк твердым и быстрым движением задвинул меня за свою спину, словно защищая.

– Когда ты вытащил у меня призмы? – Петр говорил едва слышно, как будто шипел.

Его лицо наливалось кровью, глаза становились больше и круглее, белки приобретали неприятный оранжевый оттенок. Мужчина преображался в страшилище из фильмов ужасов, я так и ждала, что из приоткрытого рта вылезут белоснежные клыки и вопьются в оттопыренную нижнюю губу.

– Еще в начале нашего путешествия. – Люк говорил спокойно, но чувствовалось, что каждый мускул в его теле напряжен. – Ты же понимаешь, я не мог исключать шанса, что нам придется защищаться от тебя.

Петр растянул губы в искривленной улыбке. Отчего-то показалось, что провал его рта становится все больше. Было странно, как будто кожа на его лице вот-вот лопнет. Мужчина тоненько захихикал, сотрясаясь всем телом.

От ужаса я вцепилась в руку Люка, шумно сглотнув.

– Что с ним?! – Язык не слушался и как будто распух во рту.

– Я не говорил тебе, какая у Петра способность? – Голос Люка звучал хрипловато.

Ладонь неожиданно стала ледяной, словно мои дрожащие пальцы сжимали снежную сосульку.

– Не-э-эт, – протянула я, следя за преображением неприятного типчика. Ключицы того странным образом вылезали из-под кожи, а колени наоборот проваливались.

– Он становится зверем, – холодно объяснил Люк. – Преображение отнимает массу сил, а потому он постоянно ест.

– П-п-понятно… – Меня трясло.

Петр бился в истеричном хохоте, перерастающем в визг. В следующее мгновение он подскочил над полом на добрые два метра, задев вздыбленной макушкой висевшую люстру, отчего звякнули плафоны, а потом мягко и неслышно приземлился обратно.

– Люк, – через его шипение едва различалась человеческая речь, – ты же знаешь, что все равно вы не сможете уйти.

Его оранжевые глаза с ярко-красными зрачками впились в меня, и в них отразилось мое искаженное бледное лицо, вытянутое от ужаса, с открытым ртом.

На нереальной скорости он метнулся в нашу сторону. Люк одним ловким движением выставил ладонь, от которой струилось красноватое свечение. Незаметную тень Петра отшвырнуло назад, он с жутким невыносимым воплем кубарем покатился по полу. Я закрыла заболевшие заложенные уши и зажмурилась, только почувствовав следующее стремительное движение Люкки, и прислонилась к стене.

Неожиданно Люк нехорошо застонал, я тут же распахнула глаза и едва успела пригнуть голову, как по стене царапнули звериные длинные когти, оставив в деревянной обшивке четыре глубокие полосы. Люк стоял в трех шагах от меня, голую грудь пересекали такие же полосы, из них уже сочилась кровь.

– Черт!!! – Я повалилась на пол. Тень сиганула, но в мгновение ока сильная ледяная рука дернула меня за свитер, вытягивая. Чудовище с оглушительным грохотом приземлилось как раз в том месте, где только что находилась моя голова. Я вскрикнула.

За шкирку Люк поставил меня на ноги, от страха мое дыхание обрывалось, кровь стучала в висках. Петр двигался так быстро, что я видела лишь размытую неясную тень. Стремительнее его оказались лишь горящие руки Люка, непостижимым образом отбивающего бесконечные атаки. Его кожа покрывалась царапинами, словно они появлялись сами по себе.

На мгновение все смолкло. Петр как будто испарился. Я пряталась за спиной мужчины, ощупывая комнату лихорадочным взором.

Вот Петр вышел из дальнего угла комнаты.

– Ты же все равно не сможешь ничего сделать, щенок! – Страшилище оскалилось.

Из другого конца комнаты послышались шаги, я вздрогнула от ужаса, увидев второго монстра. При ходьбе его колени выгибались в обратную сторону.

– Ваша судьба была решена еще тем вечером… – Визгливый говорок заглушал даже стук моего сердца.

Вот к двум чудовищам прибавилось третье, спускавшееся с лестницы. Потом четвертое из соседней комнаты, пятое, показавшееся из кухни…

Петр находился везде, словно перед взглядом пьяницы он множился и двоился.

– Не бойся! – бормотал мне Люк. – Не бойся! Это лишь иллюзия!

Его взгляд метался от одного искореженного тела к другому, от одних страшных глаз к другим. Неожиданно все тени бросились на нас, кажется, я завизжала, а в следующий момент меня отбросило обжигающей волной. Горячий воздух прошелся щеткой по горлу, иссушая его и раздирая. Я ударилась о стену и сползла по ней, глухо застонав. Холодные руки Люка уже прижимали меня к себе, защищая.

– Вовремя мы, дорогие? – услышала я звонкий веселый голос Даи.

А вслед за ним сверху с грохотом рухнула люстра, осколки разлетелись по холлу. Я наконец-то решилась открыть зажмуренные глаза с обожженными ресницами. Первое, что предстало слезящемуся взору, – огромная дыра посреди пола в холле. Проломленные доски сиротливо свешивались в подвал. Лестница почернела, на потолке жалостливо торчал крючок от люстры, противоположная стена треснула.

– Ты как? – Люк быстро притянул меня к себе, ощупывая голову.

– Да нормально… – Я сморщилась, когда поняла, что его огненные пальцы, вероятно, пытаются залечить мою очередную ссадину на лбу. Было больно, признаться.

На пороге стояла донельзя довольная Дая, уперев руки в бока. На круглом лице светилась такая счастливая улыбка, словно ей только что объявили о выигрыше жутко дорогого автомобиля.

– Мы подъезжаем и слышим, что вы тут наш дом рушите, – продолжала она веселиться.

Наконец я смогла пошевелить головой, когда руки Люка отпустили меня. Выглядел он очень озабоченным и вглядывался в мои глаза, вероятно пытаясь отыскать признаки боли от увечий.

– Я нормально.

Я попыталась встать, он не отпускал. Мой свитер был в его крови.

– Господи, это тебя всего порезало, – выдохнула я. Как всегда, меня замутило.

В холл вошел Борис, бородач даже не опечалился оттого, что мы разгромили его дом. Мужчина медленно подошел к дыре в полу и, присев на корточки у края, внимательно посмотрел вниз.

– Милая, – он выглядел еще более довольным, чем его женушка, – да ты его припечатала!

– Они безумны? – процедила я сквозь зубы, все-таки поднимаясь.

– Нет, – хмыкнул Люк. – Дая раньше была хранителем.

– И не последнего уровня, – хвастливо добавила та. – Как ты, Женя?

– Ваш мир сводит меня с ума, – проворчала я.

Мужчины вытащили бессознательного Петра из подвала, тело того покрывал слой сажи и пыли. Из-под приоткрытых век виднелись белые мутные белки. Тошнота стала настойчивее, подступая к горлу. Коротышку буквально свалили на диван, и его безвольные руки свешивались до пола. Дая приложила к голове мужчины с обожженными волосами ладонь. Через мгновение тот распахнул глаза и вытаращился, не в силах пошевелиться. Вероятно, его обездвижили.