Поход - Андрей Круз

Известно было о нём то, что он по-прежнему поддерживал отношения с эльфийским Советом архонтов. Известно стало, что его упомянул некто, приближенный к одному из приближённых самой страшной и злобной силы, появившейся в нашем мире — лича Ашмаи, существа полулегендарного, в существовании которого до сих пор многие сомневались. А я так о нём и вовсе не знал.

Последние же сведения в досье сообщали о том, что Пантелей связан каким-то образом с «Камерой знаний» — маленькой спецслужбой из Вирацкого баронства, управляемой рыцарем ас-Орманом и которая была известна как весьма эффективная разведка, несмотря на то, что состояла исключительно из аборигенов и серьёзными ресурсами не располагала. Какие ресурсы у крошечного даже не герцогства, а баронства, пусть и с процветающей на торговле с Тверью экономикой?

Последней бумажкой в папке была копия княжеского указа об объявлении Пантелея Незнамова в наградной розыск, объявлении его государственным преступником и выделении двух премий, в десять тысяч рублей золотом каждая, в случае его поимки и половины этих премий в случае его убийства с достаточными доказательствами. Всё. Обложка папки из серого картона.

Дверь распахнулась, вошёл Вяльцев с папочкой красной кожи, перетянутой резинкой.

— Прочитал? Это хорошо. А это тоже тебе, и тоже читай.

С этими словами он передал мне папку. Я открыл её и поразился серьёзности изготовления документа. Гербовая толстая бумага вся сверкала защитными рунами, как будто висящими над ней в сантиметре. В бумаге было сказано, что я по поручению контрразведки осуществляю поимку врага отечества, объявленного таковым по княжескому указу, однако «без общего уведомления о личности такового». Этот загадочный канцеляризм предполагал, что я не должен называть всем подряд имя Пантелея, всего-навсего.

В бумаге было указано лишь моё имя, но имелось ещё четыре графы, куда я мог вписать всех, кто мне потребен для поимки злодея. Второй бумагой был арестный ордер, выглядевшей ничуть не беднее «сыскухи». Тоже кучерявенький такой. На нём был гриф «Секретно», в нём стояло имя Пантелея Незнамова с прочими данными, а также упоминались «соучастники в преступной деятельности», что позволяло мне загрести или перестрелять всех, кто оказался бы с Пантелеем рядом. Серьёзная бумага. Полезная.

В бумаге номер три ничего примечательного не было, кроме того, что в ней меня уведомляли о том, что сыск государственного преступника Пантелея Незнамова я буду осуществлять за собственный счёт и на собственный риск. Вот и всё, в общем-то.

Я приложил большой палец левой руки к блестящим кружкам на всех трёх бумагах, сделав их законными и подделке не поддающимися, после чего Вяльцев сложил всё в папочку и вместе с ней протянул мне.

— А это что? — спросил я, беря в руку ещё один листок.

— Распоряжение о возврате трофея, — пояснил Вяльцев. — Револьвер криминальный, задерживаем, а карабин можешь забирать.

— Ага, это хорошо, — обрадовался я.

Карабин в любом случае немалых денег стоит, а мне чем-то Машу вооружить надо помимо «маузера». Главное, теперь с Лари сторговаться по стоимости трофея.

— Это ещё не всё, — сказал Вяльцев.

— Что ещё?

— Вампир, — показал он пальцем куда-то себе под ноги. — Его на допрос хотели тащить, но он сказал, что сначала намерен поговорить с тем, кто его захватил. В противном случае угрожает молчать. У нас вообще-то никто не молчит, но Бердышов подумал, что лишние сложности не нужны. Поговори с ним, узнай, что ему надо.

Я пожал плечами, сказал:

— Ну, что поделаешь. Пойдёмте поговорим с умруном.

Вампир Арлан сидел на металлическом, вмурованном в пол стуле прямо напротив меня. Нас разделяли две решётки, отстоящие друг от друга на полтора метра, которые были усажены рунами солнца и света, к которым вампиру было не прикоснуться. Маску с него сняли.

Рядом со мной никого не было, мы были вдвоём, хоть я ни на секунду не сомневался, что нас подслушивают и записывают. Стоит за стенкой магнитофон с большими, медленно вращающимися катушками, а за ним — очередной унтер с эмблемами связиста и в наушниках.

Камера эта была специально предназначена для допросов всевозможной нечисти и нежити. Теперь судьба свела меня в ней с вампиром, которого я сам захватил совсем недавно. Я глянул на его руки, которые он прятал в грубом балахоне с капюшоном — такую ему здесь выдали тюремную одежду. Он перехватил мой взгляд, сказал:

— Понемногу начали расти. Вовремя их ампутировали.

Он имел в виду свои ладони, сожжённые святой водой во время захвата. Я кивнул, сказал:

— Это хорошо.

На самом деле мне было совершено всё равно, вырастут у него руки или нет, я вообще предпочитаю вампиров убивать, нежели арестовывать, а потом с ними беседовать. Мерзкие это твари, не пойми что. Человеческий дух их покинул, место его занял демон. И демоном становится вампир. И демон не какой-нибудь, не полудемон вроде тифлинга, не кто-то ещё, а самая настоящая бестелесная тварь с нижних планов бытия. Вроде и говоришь почти с человеком, а за фасадной вывеской лишь мрак и пустота на самом деле. С бездной общаешься.

Лицо у него не заросло, один глаз покрылся белёсым бельмом. Руками он лицо защищал — рук лишился, но защитил не до конца.

— Зачем ты меня звал?

— Хотел поговорить, — ответил вампир.

— О чём? — удивился я.

— О том, о чём я не хотел говорить местным следователям. Я, признаться, вообще не очень хочу говорить им хоть что-то. Не нравятся они мне как собеседники, — усмехнулся он.

— Они, в общем, на любовь и не напрашиваются, — съехидничал я. — Скорее наоборот. Но с ними всё больше общаются, пусть не всегда добровольно.

— Я знаю, — кивнул он. — Человеку легче устоять на допросах, чем вампиру. Человек может умереть под пытками, а вампир такой роскоши лишён. Хотя мы чувствуем боль не хуже людей.

— А это уже я знаю, — сказал я. — Тем более что есть специальные способы причинять боль вампиру. Так чего же ты хотел от меня?

— Ты пойдёшь искать лича Ашмаи?

— Так высоко я не замахиваюсь: не моя весовая категория. Я пойду искать человека, колдуна, который, судя по всему, на Ашмаи работает, — ответил я.

Не вижу причин это скрывать, тем более что я его про Пантелея уже спрашивал.

— Я тебе помогу. Но взамен ты мне должен кое-что пообещать. Пообещать той клятвой, которую ты не нарушишь. Есть у тебя такая?

— Есть, — кивнул я.

Вампир помолчал, глядя в сторону. Потер подбородок о жесткий край капюшона. Затем опять повернулся ко мне:

— Ты знаешь, что вампиры могут любить? При определённых условиях, разумеется. Знаешь?