Петр III - Александр Мыльников

Но существовала еще одна версия в пользу «чудесного спасения» Петра Федоровича. О ней без какой-либо связи с позднейшим самозванчеством, походя, бегло сообщал Рюльер. Якобы по возвращении из неудачного рейса в Кронштадт Петр узнал, что «армия императрицы была очень близко, а потому тайно приказал оседлать наилучшую свою лошадь в намерении, переодевшись, уехать один в Польшу». Правда, окружающие отговорили его, причем особенно усердствовала «Романовна», убедившая императора просить Екатерину о примирении и о разрешении ей и Петру Федоровичу отправиться в Гольштейн [144, с. 57]. Во многих отношениях сообщение Рюльера заслуживает внимания. От кого, по его словам, узнал император о приближении мятежных войск? От приближенных, от еще остававшихся при нем придворных дам и кавалеров? Нет, от слуг, которые «со слезами встретили его на берегу»! А кому мог он отдать приказание подготовить лошадь к бегству? Конечно же им, своим слугам! Так в экстремальной для Петра Федоровича ситуации вновь возникает ниточка связи между ним, внуком Петра I, и простыми, «негодными» людьми, что так возмущало его покойную тетку. И создается впечатление, что связь эта была обоюдной. И когда его ораниенбаумские слуги отговаривали Петра III от попытки мировой с Екатериной, ясно понимая, чем это может закончиться («Батюшка наш! Она прикажет умертвить тебя!»), Елизавета Романовна этих «негодников» укоряла: «Для чего пугаете вы своего государя!»

Вполне возможно, что нечто подобное рассказу Рюльера действительно имело место: вспомним хотя бы разнообразные советы Миниха и других приближенных. Допустим, что об отмене намерения скакать в направлении Гольштейна толком никто не знает, но слух об этом запущен. Или, наоборот, представим себе, что Петр Федорович на уговоры «Романовны» не поддался.

Итак, приказ подготовить лучшую свою лошадь отдан конюхам и исполнен; все необходимое для переодевания в обычную офицерскую или партикулярную одежду подготовлено. Петр III садится на лошадь и тайно покидает свою любимую летнюю резиденцию. Куда он мог бы поскакать? На запад, чтобы найти спасение в Киле, где его приняли бы как законного главу Гольштейнского герцогства? А может быть, он задумал возвратить себе не менее законный и силой отнятый у него российский престол? Тогда путь его лежал бы туда, где он надеялся получить поддержку. Народное сознание ставило перед собой подобные вопросы, в мучительных поисках ответов на которые почти сразу после восшествия на трон Екатерины II начала сотворяться легенда о «чудесном спасении» внука Петра Великого.

С калейдоскопическим разнообразием — то более явственно, то едва различимо — донесли до нас источники картины далекого прошлого, в которых истина смешалась с фантазией, а вымысел переплелся с правдой. Включим же на короткое время воображаемый исторический кинопроектор.

…Среди государственных крестьян-однодворцев царило оживление: сопровождаемый несколькими спутниками, в деревне появился молодой брюнет, лет 29. Остановившись в одной из изб, он занялся врачеванием, охотно заводил беседы с жителями. Молва о нем расходилась по округе и вскоре — то ли сам он сказал, то ли кто-то из бывалых людей догадался — все уже знали: это сам император Петр III. Время действия: 1764 год. Место действия: в зоне Курск — Обояны — Мирополье — Суджа. Роль Петра III исполнял поиздержавшийся армянский купец Антон Асланбеков…

…Приписные крестьяне и горнорабочие волновались. В памяти еще была свежа жестокая расправа над теми, кто отказался выполнять непомерные повинности. Присланная воинская команда рассеяла толпу, а более полутора сотен недовольных повесила на стенах ближнего монастыря. Но дух протеста не угас: люди продолжали собираться на сходы, готовили петицию в Петербург. Неожиданно подоспела подмога — приезжий, назвавшийся сенатским фурьером Михаилом Резцовым. Он не только принял сторону крестьян и горнорабочих, но распорядился наказать хозяйских пособников и доносчиков, а в адрес местных властей направил предписания с требованием не вмешиваться в конфликт. Фурьер взял петицию, пообещав лично отвезти ее в столицу. При встречах с народом он говорил, что император Петр III жив и по ночам вместе с оренбургским губернатором Д. В. Волковым объезжает окрестности «для разведывания о народных обидах» [168, с. 111]. В подтверждение этому фурьер охотно показывал печатный указ о присяге, заявляя, что лично получил его от царя. Время действия: апрель 1765 года. Место действия: приписанное к Кыштымскому заводу Демидовых село Охлупьевское, Масленский острог, Барневская слобода. Роль сенатского фурьера, лично известного Петру III, исполнял казак Чебаркульской крепости Исетской провинции Федор Каменщиков…

…В видавшей виды одежде от одного села к другому бредут три человека. Они останавливаются в избах однодворцев, оживленно разговаривают с хозяевами, а на вопросы о себе отвечают скупо, все больше намеками. Но вот в селе Новосолдатском путники открылись — один из них не кто иной, как Петр III, а двое других — его верные генералы Румянцев и Алексей Пушкин. «Детушки, — говорил император, — замучены вы; подушные деньги наложены на вас чежелые, но те деньги будут сложены, а собираться будет с души по два гарнца хлеба» [159, с. 145]. Селяне поначалу удивлялись таким словам. Но поверили, обещав поддержку и защиту. Когда местные власти, прослышав о таком деле, послали гусарскую команду, то против нее успешно выступил отряд из 200 однодворцев. А в Россоши высочайшую особу с нетерпением поджидали уже 300 однодворцев. Время действия: позднее лето и осень 1765 года. Место действия: Усманьский уезд Воронежской губернии. В роли императора выступал беглый солдат ландмилиции Гавриил Кремнев, которому ассистировали беглые же солдаты, имена которых, по-видимому, утрачены…

Все эти эпизоды не случайность, а закономерный результат работы народного сознания, в силовое поле которого попала личность Петра III, ибо вера в его чудесное спасение не могла бесконечно бытовать, так сказать, в абстрактной форме. Следующим шагом должна была стать и действительно стала локализация его местонахождения. Едва ли не наиболее ранней, относящейся уже к 1762–1763 годам, явилась версия, согласно которой бывший император укрывается где-то у яицких (уральских) казаков. Этой-то версией десятью годами позже воспользовался Е. И. Пугачев. Но уже с самого начала это показалось настолько убедительным, что священник и дьякон одной из деревенских церквей под Уфой отслужили в честь «спасения» императора благодарственный молебен.

Более того, находились даже очевидцы, утверждавшие, будто видели Петра III собственными глазами. С лета 1764 года, например, по Полтавщине поползли слухи, что он проезжал здесь в форме гусарского вахмистра. В том же году был задержан Данила Тихонов, крепостной одного курского помещика, за то, что говорил о своей встрече с царем в доме какого-то канцеляриста в Курске.

Районом распространения таких слухов были в основном Поволжье, Урал и южные губернии, включая Украину. Мы уже указывали, что Ф. Каменщиков («фурьер Резцов») упорно твердил, даже под пытками, о неких тайных поездках Петра III вместе с оренбургским губернатором Д. В. Волковым. Д. Тихонов сообщал, что из Курска император якобы направился в Киев, где «ныне находится». Точно так же и полтавские слухи мотивировались тем, что Петр III якобы едет в Киев, чтобы «рассматривать Малую Россию». Во всех этих случаях характерно наличие сквозного мотива: тайный, скрытый объезд Петром III страны для ознакомления с жизнью народа с целью последующего ее улучшения. Этот мотив постепенно все более развивался. Однодворец из Козлова Трофим Клишин, например, в 1772 году заявлял, что Петр III «ныне находится благополучно у донских казаков и хочет итти с оружием возвратить себе престол» [168, с. 113].