Последняя черта - Семён Кожанов

Снабдив Ветрова прибором ночного видения и тепловизором, я отправил его в дозор. А все остальные принялись копать окопы. Всего я планировал сделать три позиции — одну основную и две вспомогательные. Земля была с песком, поэтому копать было легко. На гряде было множество естественных углублений и рытвин, нам оставалось всего лишь их расширить и углубить.

Специально для тяжелого пулемета мы укрепили бруствер окопа. На дно окопа накидали сухой травы и стеблей камыша, которого было в избытке по краям канала. Пока парни возились с лопатами, я в маленькой ямке развел небольшой костер и вскипятил воду в чайнике.

Окопы были готовы к утру. В восемь утра все приготовления были закончены: окопы вырыты, позиции и секторы обстрела определены. Потянулись длительные часы томительного ожидания. Дорога, лежащая перед нами, была оживленной и наезженной, по ней в обе стороны двигались машины и автобусы, сказывалось близкое расположение города и нескольких крупных сел.

Наблюдая в бинокль, я внимательно осматривал все проезжающие машины. Наша позиция, хоть и размещалась всего в пятидесяти метрах от дороги, но была надежно защищена от посторонних глаз. А вот парням, которые маскировали газовые баллоны, пришлось несладко — скрыть от свидетелей цепочку баллонов, лежащих на дороге, было делом трудным. В итоге, как всегда, все решила наглость — на дороге поставили знак «дорожных работ», а двоих парней, одетых в спецовки, отправили ходить вдоль дороги, чтобы они изображали из себя дорожных рабочих.

Целый день прошел в томительном ожидании, наблюдательные посты, размещенные на трассе Феодосия — Керчь, отзывались через каждые пятнадцать минут, сообщая, что ничего подозрительного не замечено.

Часам к семи вечера я всерьез стал опасаться, что исламисты могли поступить хитрее — проникнуть в город малыми группами и ночью обстрелять интернат из гранатометов. Если это произойдет, то вся вина ляжет только на меня. А если пострадают невинные люди, то тогда будет проще застрелиться, чем смотреть в глаза окружающим.

Сообщение о том, что на трассе замечено движение четырех пассажирских автобусов, пришло в 20.32. Автобусы двигались на большой скорости, идя плотной группой. В бинокль удалось рассмотреть, что пассажирами в автобусах были вооруженные мужчины. Скорее всего, это и были наши клиенты.

— Всем приготовиться, — громко произнес я. — Готовность три минуты!

Брустверы окопов прикрыли травой, а сами парни сели на дно окопов. Сверху остался только Ветров — его «лохматый» камуфляж был прекрасно маскировкой. Данила лежал среди пучков травы, всего в полуметре от меня.

— Едут! Едут, Алексей Иванович! Четыре автобуса «Богдан», — тихо прошептал Ветров.

— База! База! Прием! — прошелестел голос в динамике рации.

— Прием! Что у вас? — раздался голос Вовки Серова.

— Со стороны села Челядиново, движутся три легковых автомобиля. В них наши клиенты! Прием!

— Принял!

Село Челядиново находилось вдоль побережья Черного моря, от него вела дорога, на пересечении которой мы и находились. Приближение второй группы боевиков, пусть даже такой малочисленной, было очень неприятным сюрпризом. Дело в том, что три легковые машины прибудут к месту засады с опозданием, и никак не попадут под взрыв газовых баллонов. Три машины — это человек десять-пятнадцать. Если они успеют покинуть машины и рассредоточиться вдоль дороги, то мы даже при поддержке тяжелого пулемета ДШК не сможем их долго удерживать. Может начаться долгий, позиционный бой, боевики вызовут поддержку и у нас не получится быстро уйти с места засады.

— База! Прием! — сказал я в микрофон рации.

— Коршун, прием!

— База, я возьму легковушки на себя! Прием!

— Понял! Отбой!

— Тазик, тебе СВТ, держишь дорогу на Героевку. Шило, ты за ДШК, держишь дорогу на город. Если автобусы пойдут на прорыв, бей длинными очередями по колесам и двигателям. Ветров, Енот, хватайте все гранаты и за мной. — Я взял разовый гранатомет и пополз из окопа.

На расстоянии метров десять от окопа я выпрямился в полный рост и побежал по склону гребня. «Кедр» я оставил Тазику, а себе взял его АКМ. Пробежав первые сто метров, я уже пожалел об этом обмене — «весло» Калашникова становилось все тяжелее и тяжелее. Позади меня, тяжело дыша под тяжестью оружия, бежали Енот и Сквозняк.

Надо было пробежать как можно дальше по дороге, чем дальше мы отбежим от места предполагаемой засады, тем больше у нас будет шансов встретить легковушки на подходе. Воевать втроем против десятка боевиков в чистом поле было делом, заранее обреченным на провал. Победить мы могли только одним способом — расстрелять легковушки на марше.

Бежать по склону насыпи было очень тяжело — приходилось постоянно контролировать положение тела, чтобы не упасть.

Мы успели пробежать метров двести, когда я увидел впереди на дороге стремительно приближающийся свет фар нескольких легковых автомобилей.

— В сторону! — крикнул я. — Ветров, бегом наверх. Поднимешься на холм и беги как можно дальше — пропустишь машины мимо себя и зайдешь к ним в тыл! Енот, ты давай назад, вон к тому большому камню. Как только я ударю из «Агнели», оставшиеся машины по инерции проедут немного дальше, они — твоя цель. Кидай гранаты из-за камня на дорогу. Кинешь штук пять, только после этого высовывайся. Поняли? Все — погнали наши городских!

Данила бросился бежать вверх по склону, а Енот побежал в обратном направлении.

В этот момент позади прогремела серия мощных взрывов. Надвигающиеся сумерки разорвало огненное зарево. Газовый баллон взрывается темно-красным облаком пламени, разнося вокруг себя сноп металлических осколков. Сразу же после взрывов тишину ночи разорвал звук длинных автоматных очередей. Били из ППШ, автоматов Калашникова и винтовок Токарева. Я упал на землю, там, где меня застали взрывы. Позиция оказалась крайне неудачной — ни одного крупного камня, за которым можно спрятаться. Оглянувшись по сторонам, я приметил неглубокую расщелину в земле.

Боевики в легковушках тоже заметили взрывы, фары погасли, но машины продолжили движение. Вскинув «Аглень» на плечо, я привстал на колено и, тщательно выцелив приближающиеся машины, нажал на спуск. Ракета, оставляя за собой дымный след, устремилась к цели. По правилам надо было подорвать последнюю машину в колонне. Во-первых, у водителя последней машины было меньше времени среагировать — впереди идущие машины закрывали обзор, а во-вторых, это отрезало путь к отступлению. Но передо мной были не БТРы и танки, а жестянки легковых автомобилей.

Я стрелял в автомобиль, который двигался первым, был хороший шанс на то, что позади идущие легковушки попадут под взрыв. Это танку с его броней нечего бояться осколков от близкого взрыва, а легковушку может и отбросить на несколько метров.

Граната попала не в машину, а в дорожное покрытие в нескольких метрах перед автомобилем — видимо, я не совсем точно рассчитал скорость перемещения транспорта. Фонтан огня и сноп осколков, вперемешку с асфальтовым крошевом, жесткой щеткой хлестанул по капоту и лобовому стеклу автомобиля. Первой ехала «шестерка», взрыв противотанковой гранаты перевернул машину через капот и бросил ее на крышу.