Снег и Сера - Валентин Ломтев

— Давай, сука! — крикнул он. — Я жив и я стою, а значит бой ещё не окончен.

К выжившему дёрнулся Ополеб, но Роксана преградила ему путь загашенным запальным факелом.

— Уговор был один воин, против восьми, — повторила условие алхимик. — Я сама всё сделаю.

Она откинула палку и переложила длинный узкий клинок в правую руку. Всё быстрее и быстрее, перейдя на бег, Роксана сокращала расстояние между собой и оставшимся в живых чинис. Воин вынул из ножен меч и, взявшись за рукоять двумя руками, встал в стойку. Когда противник был уже близко, чинис сделал выпад, рубанув лезвием сверху вниз. Но проворная девушка ушла от удара слегка чирканув его по доспеху острием своего клинка. Как будто в танце, алхимик обошла противника слева и оказалась за его спиной. Чинис попытался достать её горизонтальным ударом вокруг себя, но Роксана просто отпрыгнула от его выпада, успев легко коснуться лезвием наплечника воина.

Абдигааш нахмурился, она играла со своим врагом, это не делало Роксане чести, и было крайне опасным и самонадеянным занятием.

В следующий момент воин сделал выпад в сторону алхимика, и она снова парировала его, пропустив лезвие мимо себя справа. Олетта заметила, как враг выставил правую ногу и резко повёл клинок в сторону. Под его гнётом, Роксана сделала шаг назад и споткнулась о выставленную ногу.

Алхимик упала, зрители поединка затаили дыхание. От удара о землю рука потеряла свою хватку и рукоять клинка наполовину выскользнула из ладони. Наблюдавшие за схваткой не заметили, как Кольгрима наклонилась и произнесла несколько заготовленных слов себе в руки, метнув злой взгляд на сражающегося чинис.

Воин застыл, он не опустил на живот чужестранки свой клинок только потому, что в голове у него что-то прострелило и всё поплыло перед взором. Наваждение длилось всего мгновение, но этого было достаточно, и в следующий момент он почувствовал боль, пронзившую его грудь. Алхимик успела воспользоваться моментом и вогнать сталь узкого клинка в одну из трещин нагрудника, образовавшуюся от попадания снаряда.

Меч чинис выпал из рук за спину. Придворные ахнули. Смутьян попятился и рухнул навзничь.

Поднявшись, алхимик отёрла клинок платком и вогнала его в ножны. Коротко кивнув Георжу, она двинулась в сторону кузни, бросив Ополебу короткий приказ: «Убери пушку обратно».

Кольгрима провожала Роксану взглядом, в то время как на неё саму смотрел Абдигааш.

Ганс отразил удар и продолжил отступать. Его противник неуклюже напирал. В другой ситуации, он бы уже расправился с ним. Но сейчас — учебный бой, и ему необходимо было сдерживаться, чтобы Катерина хоть как-то научилась наступать.

Они не нашли Ламию в указанном домике пастуха. Судя по следам, демонесса дала там отдохнуть Алане, и они ушли. Она убила и утащила несколько овец в округе, чьим мясом кормила призвавшую её заложницу. Шкуры жертв обнаружены в домике не были, из чего преследователи сделали вывод, что та попытается утеплить себя и свою подопечную с их помощью. Сомнения в том, что преследуемые движутся к Тропе мертвеца отсутствовали: следы вели к единственной дороге, позволявшей пересечь горы на востоке, когда Драконий перевал заваливало снегом.

Тропа мертвеца имела очень дурную славу. Периодами она проходила по отвесным утёсам, чтобы не спускаться к холодным ущельям из-за ветров в которых можно было замёрзнуть в считанные часы, а тьма там стояла всю зиму. И это не самая большая опасность, которая поджидала путников. Над тропой со скал нависали снежные шапки, готовые сорваться в любой момент, даже от непроизвольного чиха путешественника. Ночью здесь ничего не было видно, а в тех редких местах, где встречались в меру пригодные для привала пологие склоны, путники рисковали оказаться окружёнными волчьей стаей до такой степени оголодалой, что отпугнуть их огнём, лязгом оружия, либо смертью одного из товарищей было невозможно.

Любой здравомыслящий чинис старался избегать этой дороги. Если в долинах они были охотниками, не брезгуя зимой волчьим мясом и загоняя животных в горы, то здесь даже опытный следопыт становился беззащитной жертвой, шансы на выживание которой крайне малы.

— Всё, хватит, — Ганс сделал шаг вправо, и, когда не достигнувший своей цели, вертикальный удар Катерины потянул её вперёд, он прислонил к шее противницы плашмя меч, чем позволил ей сохранить равновесие, но вызвал бурю негодования, так беззастенчиво показывая своё превосходство.

Молча, не издавая ни звука, Катерина стояла, тяжело дыша и считала про себя, смотря на полностью беспристрастное лицо, которое состроил Барон, ожидая пока его ученица успокоится.

Дойдя до пятидесяти ей стало лучше.

— И что же я сделала не так? — наконец задала она вопрос.

— Ты совершаешь типичную ошибку новичка, — мгновение помолчав, ответил Ганс, рассматривая как пот сбегает по щеке девушки. — Ты пытаешься завершить всё за пару ударов.

— А разве это плохо?

— Само по себе нет, но хороший воин всегда помнит о себе. Ты должна прежде всего оберегать себя и уже потом, для собственной безопасности, атаковать врага.

— Ты хочешь сказать, что я должна бояться, что меня парируют?.. — медленно проговорила Катерина.

— Нет, — Ганс мотнул головой. — Хороший воин — это середина, между страхом и бесстрашием, между инициативностью и стабильностью.

Катерина картинно размяла шею.

— Мы будем ещё заниматься? — задала прямой вопрос она.

— Нет, — отрезал Барон. — Мы не знаем, когда будет следующий бой. Если ты загоняешь себя, нечего хорошего из этого не выйдет. Ты уже можешь справиться… с некоторыми врагами. Но боюсь, фехтование с демоном, придётся оставить мне.

Катерина хотела уже сказать, что тогда их занятия не имеют смысла. Но промолчала, задав себе вопрос о том, неужели она надеялась за пару дней в пути изучить меч так, чтобы превзойти гвардию Повелительницы, ставшую на одну треть меньше в одну ночь из-за могучей демоницы.

Пока княжна размышляла, Ганс уже направился обратно к дому, где им любезно предоставили ночлег местные крестьяне, подобострастно смотрящие на Катерину и с недоверием на чужестранца.

Идя обратно по неутоптанному снегу Катерина думала о том, что она всё меньше видит в этом человеке кровного врага. Его крайне необычная внешность со светлыми бровями, широкими глазами и мощными скулами привлекала её внимание, которое приходилось тщательно скрывать. Его доброта и простота обескураживала — она никогда бы не позволила себе учить, даже халтурно, своего врага искусству сражаться. Ганс достаточно часто говорил мудрые вещи, что исключало мнение о нём, как о простоватом дурачке. Внутренний червь глодал её за то, что ей требовалось всё чаще себе напоминать, о том, что он — одна из причин её бед. Незаметно для себя Катерина стала всё больше винить Ашаю. Всё-таки та знала, на кого нападает, а этот наёмник всего лишь спасал заносчивую и глупую госпожу, которая подкупила его обещанием кормить и поить всю зиму. Поймав себя на таком образе мыслей, княжна уже не могла отделаться от него. В её голове Ганс из грязного варвара-наёмника незаметно превращался в умного симпатичного сильного мужчину, попавшего под дурное влияние врага её рода.