Горбачев. Его жизнь и время - Уильям Таубман

Горбачев планировал совершить десятидневную поездку по Канаде. Андропов вначале был против (“В Канаду? Ты с ума сошел. Сейчас не время по заграницам ездить”), но потом все-таки дал разрешение, только не на десять, а всего на семь дней. Хотя на встрече с канадскими парламентариями Горбачев предсказуемо жестко высказывался по внешнеполитическим вопросам, он показался принимающей стороне “обаятельным и остроумным. Он произвел на людей большое впечатление: наконец-то они своими глазами увидели советского политика совсем нового типа”[557]. Горбачев побывал на заседании канадского парламента и назвал “цирком” поведение оппозиции, набросившейся на Трюдо, когда пришло время задавать вопросы. Однако пройдет не так много времени – и он позволит советской оппозиции критиковать его самого.

После официальной встречи с Горбачевым Трюдо неожиданно появился на ужине, который устроил для Горбачева Яковлев, плюхнулся рядом с почетным гостем и вызвал его еще на два долгих, уже неофициальных разговора. Потом состоялась поездка по всей стране, в которой его сопровождал министр сельского хозяйства Канады Юджин Уэлан, общительный и грузный человек в зеленой ковбойской шляпе. Они посетили экспериментальную ферму под Оттавой, теплицы, овощеперерабатывающий завод и автоматизированное предприятие по производству кетчупа Heinz, мясоперерабатывающий завод в Торонто, винодельню на Ниагарском полуострове и, наконец, обычный супермаркет, чтобы Горбачев своими глазами увидел, что канадские фермеры обеспечивают простых людей всем, чем только можно. В ответ Горбачев указал на то, что в СССР хлеб гораздо дешевле и намного вкуснее. Во время визита на молочно-мясную ферму в Альберте, занимавшую 5000 акров (более 2000 гектаров), Горбачев очень удивился (три раза переспрашивал), когда узнал, что с этим огромным ранчо справляются сами хозяева – муж и жена – да два-три работника. Когда приходила пора убирать урожай, они работали на комбайне круглые сутки, посменно[558].

Самым важным событием стал частный, без свидетелей, разговор с Яковлевым на ферме Уэлана под Амхерстбергом в провинции Онтарио. Канадский министр пригласил советскую делегацию из 18 человек к себе в гости – в непритязательный, построенный на нескольких уровнях дом неподалеку от реки Детройт. Пока члены делегации и десяток местных канадских политиков изо всех сил пытались вести светскую беседу на нижнем этаже дома, рассевшись на складных стульях за садовыми столиками под низким потолком, Горбачев с Яковлевым прогуливались по ближайшему полю, к которому подступал лес. Именно ту беседу, состоявшуюся приятным вечером, в половине восьмого, пока охранники Горбачева стояли на безопасном расстоянии, на опушке леса, и вспоминал Яковлев: “…вдруг нас прорвало, начался разговор без оглядок… [Горбачев] говорил о наболевшем в Союзе, употребляя такие дефиниции, как отсталость страны, зашоренность в подходах к решению серьезных вопросов как в политике, так и в экономике, догматизм, необходимость кардинальных перемен. Я тоже как с цепи сорвался. Откровенно рассказал, насколько примитивной и стыдной выглядит политика СССР отсюда, с другой стороны планеты”. Диссиденты вроде Солженицына, которых Яковлеву велели разоблачать, виноваты лишь в том, что думают обо всем иначе, сказал он. Канадские суды ясно показывают, что и советская судебная система должна быть независимой. “В первую очередь нужно менять законы, – отвечал ему Горбачев. – Это должны быть настоящие законы, а не оружие в руках отдельных лиц или партии”. И потом, когда уже колесили по стране: “мы тоже наговорились всласть. Во всех этих разговорах как бы складывались будущие контуры преобразований в СССР”[559].

Впоследствии стремление Яковлева многое поставить себе в заслугу стало вызывать досаду у гордеца Горбачева, он начал проявлять холодность, и Яковлев, крайне обидчивый, отстранился от него. Но тогда, в 1983 году, между ними завязалась дружба, вскоре окрепшая благодаря Горбачеву. В июле именно по его рекомендации Яковлева перевели в Москву и назначили директором Института мировой экономики и международных отношений АН СССР. После этого, по словам Яковлева, Горбачев “постоянно звонил, иногда просто так – поговорить, чаще – по делу”. Институт присылал Горбачеву разные докладные записки, которые Яковлев несколько снисходительно называет “познавательно-просветительскими”. “По всему было видно, что [Горбачев] готовил себя к будущему, но тщательно это скрывал. Среди людей, которые первыми оказались в ближайшем окружении Горбачева, на разговоры об этом будущем было наложено табу”[560].

Яковлев был не единственным человеком, который с удивлением узнал, какие планы на самом деле вынашивает Горбачев. В начале 1982 года, готовя брежневскую Продовольственную программу, Горбачев созвал группу экспертов-экономистов, в числе которых была и Татьяна Заславская – экономист и социолог из Сибирского отделения Академии наук. До этого Заславская ни разу не общалась лично с членами Политбюро – она видела их на конференциях, но “их всегда окружало плотное кольцо охраны. С ними никогда нельзя было просто так заговорить, а на улице их ждали огромные бронированные машины”. Горбачев оказался “молодым” и “излучал энергию”. По сравнению с другими чиновниками, отвечавшими за сельское хозяйство, которые “поражали своим невежеством и некомпетентностью”, Горбачев “разбирался в экономике и вникал в суть каждого вопроса”. Он производил впечатление “непредвзятого, открытого и дружелюбного” человека, с ним “можно было обсуждать любые темы”. Казалось, будто “он наш седьмой коллега и товарищ, разделявший наши мысли”. Разговаривал он с ними “как с равными”.

Такая раскованность Горбачева придала его гостям смелости. Они сообщили ему, что Продовольственная программа состоит “из полумер, которые ничего не смогут изменить”. Когда группа ученых предложила отменить все существующие агропромышленные министерства и создать вместо них одно новое ведомство, Горбачев повернулся к своему помощнику и спросил: “Если бы я включил такое предложение в свой план, как вы думаете, мне бы позволили усидеть в этом кресле?” В действительности совет экспертов (которому Горбачев отчасти последовал, когда сам стал высшим партийным руководителем) не был таким уж радикальным, так как он предусматривал сохранение прежней нисходящей системы управления хозяйством. Зато Заславская довольно смело указала на главный источник экономического застоя. Как она говорила позднее, народ “не видит причины хорошо работать, не хочет хорошо работать и не умеет хорошо работать”, даже когда его специально обучают всему необходимому. “Как ни чудовищно это звучит, качество народа ухудшается”, – добавляла Заславская. Если прибегнуть к марксистским терминам, которые особенно любил употреблять Горбачев, “рабочие отчуждены от средств производства и от продуктов своего труда”.