Тепло твоих губ - Алина Феоктистова

Впрочем, когда в России началась перестройка и рухнул «железный занавес», разделяющий Восточную и Западную Германию, Барбара несколько воспрянула духом. Евангелистскому обществу, членом которого она являлась, срочно понадобилось ее знание русского. В Россию отправлялись первые посылки с гуманитарной помощью, и нужен был человек, который мог бы готовить документы на русском языке. Барбара составляла официальные письма, надписывала адреса на посылках, была переводчицей, когда в Любек приезжали российские граждане. Потом в Любек стали прибывать «русские немцы», получающие гражданство (некоторые из них не знали ни единого слова на немецком). Пришлось Барбаре заняться организацией курсов немецкого языка для русскоязычных.

А потом в кругах немецких благотворителей пошли слухи, что в России гуманитарную помощь недобросовестные чиновники используют не по назначению, и она не попадает к тем, кто в ней нуждается. Барбара тут же организовала инспекционную поездку и сама выехала в Россию с партией одежды и продуктов для нуждающихся детей. Так коренная немка попала на берега великой Волги, которая очаровала впечатлительную душу Барбары. Знакомые москвичи посоветовали ей провести уик-энд в «Волжских зорях», и Барбара согласилась, даже не предполагая, что капризная фортуна сначала устроит ей пренеприятнейшую каверзу в виде острого приступа гнойного аппендицита, а потом, уже после операции, хорошенько помучив, щедро вознаградит — белоголовой русской сиротой со светлыми, как волжские родники, глазами.

…В Германию Полина с Барбарой полетели самолетом. Полинка и на поезде-то никогда не ездила, а тут вдруг самолет! В самолете Барбара сказала, что встретить их приедет сам Томас. С этого времени Полина только и делала, что волновалась. «Здравствуйте, Томас Рихардович», — беспрестанно повторяла она, сидя и в высоком самолетном кресле, и на мягком сиденье шикарного рейсового автобуса, направляющегося в Любек. Но все произошло совсем не так, как она предполагала.

— Хэлло, либхен тохтер, — сказал высокий мужчина, очень похожий на фотографию, которую ей показывала Барбара.

— Он говорит: «Привет, любимая дочка», — перевела Барбара.

Полина растерялась.

Он не говорил по-русски, а она не знала, как приветствовать его по-немецки. Но Томас уже распахивал перед ней дверцу длинного, сверкающего лаком лимузина Сели в машину, и Томас, ловя взгляд девочки в зеркальце заднего обзора, спокойно и дружелюбно улыбнулся своей «тохтер». И Полинка вдруг успокоилась и стала с интересом разглядывать город, в котором ей предстояло жить и который казался не таким уж чужим, отчасти потому, что она знала его по открыткам и фотоснимкам, а отчасти и потому, что с ней в машине сидели люди, которые умели так хорошо, дружелюбно улыбаться.

Центр Любека располагался на островке, окруженном каналами, идущими от Эльбы. На Каналштрассе, то есть набережной, в одноэтажном домике, таком же белом, как и другие дома, с красной черепичной крышей и стала жить Полина Шулер, новый член семьи профессора Шулера. Окно комнаты, которая принадлежала Полине, выходило на Клюгхафен, узкое ответвление Эльбо-Любекского канала, окружающего центральную часть города, и узкая спокойная синяя полоска воды, по которой плавали игрушечные прогулочные пароходики, ничем не напоминала вид из окна комнаты в «Волжских зорях» на одну из самых широких рек мира.

Одаренная способностью все схватывать на лету, Полина быстро выучила немецкий язык. Тогда же исчезли и проблемы с обращением к Барбаре и Томасу. Устаревшее мягкое немецкое «мути» вместо мама и «фати» вместо папа ничем не напоминали русские аналоги и не оскорбляли памяти ни мамы, ни Марины.

А через два месяца после прибытия в Германию Полина пошла учиться в немецкую школу, но вскоре фати Томас, заметивший исключительные способности девочки, перевел ее в гимназию, где особый упор делался на изучение философии и психологии. Фати Томас объяснил приемной «тохтер», что после окончания гимназии она будет отправлена для дальнейшего обучения в исторический центр философской и психологической школы, уютный горный небольшой городок Марбург и будет учиться в Марбургском университете. Они вместе ездили смотреть город на машине, и Полине понравилось в Марбурге все — и уходящие высоко в гору мощенные булыжником улочки с террасообразными домиками, лепящимися друг к другу, и старинное здание университета, где учились, как она уже знала, два ее знаменитых соотечественника, Ломоносов и Пастернак.

Теперь она с нетерпением ждала, когда же наконец станет совсем взрослой. Впрочем, начать осуществлять одну свою мечту можно было уже сейчас — через год она должна будет завершить обучение в гимназии, сдать выпускные экзамены и постараться не «завалить» экзамены в университет. А вот вторая заветная мечта могла осуществиться лишь тогда, когда появится Он, и это от Полины не зависело никак. Нельзя ни приблизить, ни запланировать встречу любимого и любящего человека.

Иногда Полина подходила к зеркалу и устремляла в него внимательный, придирчивый взгляд. Зеркало показывало ей новую Полину, высокую, стройную, почти сформировавшуюся девушку, с длинными светлыми волосами до плеч, которым завидовали многие девочки, и такими же светлыми, зеленоватыми глазами. На русскую девушку уже начинали заглядываться парни, к ней даже подходили знакомиться, но все это было как-то не так и не то.

Полинка даже попробовала поцеловаться с одним из них на дискотеке, ей это понравилось, понравился и сам парень, но желания провести с ним не только целую жизнь, а хотя бы уик-энд у нее не возникло. Стоило ему заговорить, как тяга, вызванная поцелуями, развеялась. А вот ее подруге Кристине повезло больше. Она встретила того, о ком мечтала всю жизнь. Кристина выглядела типичной немочкой, пухленькой, розовощекой, сероглазой, с маленькими, красиво очерченными губами и веселым характером. Она тоже через год заканчивала гимназию и вместе с Полиной собиралась ехать в Марбург. После приемных родителей Кристина осталась единственным человеком, с кем Полине было по-настоящему интересно. Умная, начитанная, разбирающаяся, в отличие от Полины, не только в науках, но и в политике, и в коммерции, что и совсем уже было недоступно Полине, Кристина часто гостила в доме херра Шулера, как она называла Томаса. Однажды Кристина, разоткровенничавшись, поведала Полине тайну своего сердца. Оказывается, она уже не только встретила героя своей мечты, но даже много раз занималась с ним любовью, и ей это показалось чудесным. Одно было плохо — этот мужчина был женат, хотя и не любил свою жену.

— Почему же он не разведется с ней, если любит тебя? — спрашивала Полина.

— Ну что ты говоришь, — смеялась Кристина. — Мне ведь только шестнадцать, и мы можем встречаться лишь тайком, чтобы никто не заподозрил. Вдруг его жена возьмет и вычислит меня? Будет такой скандал! Мои родители подадут на него в суд, и он может попасть в тюрьму. Вот когда я стану совершеннолетней, тогда другое дело! Он сразу возьмет у жены развод, и мы будем вместе всю жизнь.

Такое объяснение вполне устраивало Полину. Но ей было жаль несчастную Кристину, вынужденную еще несколько лет скрывать от всех, кроме нее, свои чувства. К тому же у этой молодой и цветущей на первый взгляд девушки было неважное здоровье. Причем болезнь печени время от времени обострялась, и бедняжке Кристине приходилось пропускать занятия и отлеживаться дома. Правда, приступы довольно быстро проходили…