Джек Ричер, или Личный интерес - Линкольн Чайлд

Через пять минут она появилась во всем новом, надела куртку, и мы направились к выходу, но оказались возле эскалатора, ведущего в отдел мужской одежды, и я последовал совету Найс и поднялся наверх. Я купил все новое, за исключением брюк, потому что ни одни мне не подошли. Однако куртка оказалась лучше, чем та, что я приобрел в Арканзасе. В ее больших карманах «глок» почти потерялся – это было несомненным преимуществом. Но мне не хотелось выбрасывать старую куртку – словно я расставался с верным другом. На ней были мозги Хенкина и слезы Найс.

Потом мы прошли через Гросвенор-сквер-гарден, мимо нашего посольства, к заднему фасаду отеля.

– Думаю, Беннетт предложит нам сегодня правительственную машину. Мы не станем спорить, но избавимся от нее, как только у нас появится возможность.

– Почему?

– Я не хочу, чтобы они отслеживали наши передвижения.

– А они попытаются?

– Конечно. Им необходимо прикрыть собственную задницу. Завтра им нужно составить отчет. Двадцать и две десятых процента времени я чесал в затылке.

– Зачем тебе два ножа для резки линолеума?

– Мне два не нужно. Один – мне. Второй – тебе.

– Для чего?

– Как я уже говорил, теперь мы будем сами о себе заботиться, и, возможно, нам придется игнорировать приказы, которые нам отдадут.

Кейси промолчала.

– Лучшее из двух миров, – сказал я. – Мы делаем нашу работу, но так, как сами посчитаем нужным.

– Хорошо, – сказала Найс.

– Из чего следует, что сегодня вечером мы оставим наши телефоны дома.

Беннетт вернулся в самом начале пятого, отдал нам ключи от своего серебристого «Воксхолла», сказал, что ввел выбранный перекресток в навигационную систему, и предложил нам держаться немного западнее, чтобы иметь возможность сразу атаковать «Роллс-Ройс», как только будет отсечен «Ягуар». Он считал, что Чарли Уайт не станет его ждать, вмешиваться или помогать любым способом. Профессиональная этика превыше всего. Он не может опоздать в Илинг. Это было бы проявлением невоспитанности и даже неуважения. А такие вещи важны для лондонских гангстеров.

Чарли ждали в доме лидера сербов к десяти часам вечера, из чего следовало, что с вероятностью в восемьдесят четыре процента он выедет из дома ровно за час, что даст ему двадцать минут резерва на случай пробок. Если потребуется, он сможет припарковаться за квартал от дома и подождать. Именно так он себя вел, когда отправлялся на важные встречи. Этикет превыше всего. Десять часов – значит, он прибудет в десять часов. Но нельзя исключать, что его поездка по дуге Северной кольцевой дороги пройдет без задержек и тогда он окажется в нужном месте до девяти тридцати. Беннетт сказал, что его команда будет рядом и в полной готовности с девяти, и посоветовал нам поступить так же.

– А как насчет информации о стекле? – осведомился я.

– Вы получите ее сразу после того, как она придет ко мне, – сказал он.

– Я знаю, но когда ее получите вы?

– Сегодня вечером, не позже. Надеюсь, до девяти часов, когда начнется операция. Если нет, сразу после ее окончания.

– Откуда придет информация?

– Вы знаете, что я не отвечу на ваш вопрос.

– С кем еще вы говорили и какого рода записи делаете?

– Ни с кем и никаких. Мы стараемся играть, не раскрывая карты. Возможно, именно по этой причине нам требуется столько времени.

– Ладно, расслабьтесь и отдохните, – предложил я. – Мы так и поступим. Сегодня вечером мы вас увидим. Вы нас можете не заметить, но не забывайте, мы находимся где-то рядом и наша жизнь зависит от вас.

Беннетт посмотрел на меня, но ничего не сказал.

Потом он ушел.

* * *

Мы поели в пять тридцать, потому что хотели быть полными энергии в ближайшие три с лишним часа, а пищеварение человека работает медленнее в условиях стресса. Затем мы положили наши телефоны рядом на подоконник, двадцатью этажами выше Гайд-парка.

– Я сообщу генералу О’Дею, что мы подозреваем проникновение британской разведки в средства наших коммуникаций. Это единственно возможное объяснение. Иначе я нарушу прямой приказ.

– Понимаю, – сказал я.

– Это сработает только однажды. Они договорятся на новом уровне, и проникновение станет вполне законным в обмен на что-то еще. Тогда мы не сможем придумать случайное объяснение, не показав, что не доверяем союзникам. Так что больше у нас такой номер не пройдет. Оно того стоит для британцев?

– Нам нужно это сделать лишь однажды. Второго раза просто не будет.

– Но почему именно сейчас?

– Это время ничуть не хуже любого другого.

– В каком смысле?

– Мы уйдем из отеля в семь тридцать, – сказал я.

* * *

В семь тридцать мы стояли возле очередного серебристого «Воксхолла» на стоянке «Хилтона», собирая воедино все, что нам стало известно о местной географии. В результате мы пришли к неутешительному заключению, которое состояло в том, что нам придется совершить изощренный слалом по боковым улочкам либо обогнуть край Гайд-парк-корнер в направлении Букингемского дворца. Кейси Найс считала, что боковые улочки – слишком рискованный выбор, ведь там мы можем заблудиться и опоздать к нужному сроку по самым очевидным причинам. Я согласился. Тогда она заметила, что Гайд-парк-корнер подобен ипподрому и мелкие аварии или штрафы за нарушение дорожного движения могут задержать нас в не меньшей степени. Я снова согласился. Затем она сказала, что на боковых улицах мелкие аварии или штрафы за нарушение дорожного движения столь же вероятны. Узкие проезды, припаркованные автомобили, запрет на левый поворот, запрет на правый поворот, необходимость полностью останавливать машину перед знаком «стоп», не говоря уже о других правилах. Пожалуй, риск там даже выше. Так что следует остановиться на Гайд-парк-корнер. Я предложил сесть за руль, но Кейси отказалась. И это было хорошо. Она водила машину лучше меня.

Это напоминало нырок в реку с быстрым течением. Дальше следовало ему отдаться. А потом снова прыгать, выбирая подходящее место и время, – иными словами, сделать два дерзких маневра, сдерживая дыхание между ними. Однако Кейси Найс справилась оба раза, и мы благополучно добрались до Гросвенор-Гарденс, неподалеку от стены Букингемского дворца, которая напоминала боковую стену Уоллес-Корт. Возможно, их строил один и тот же подрядчик. Может быть, в то время у него было много клиентов и все они боялись одного и того же.

Мы оставили машину в запрещенном для парковки месте, в сотне ярдов от станции метро «Сент-Джеймский парк». Сто ярдов – такое расстояние мы посчитали достаточным, чтобы сделать нашу цель неочевидной. Мы могли направляться куда угодно. В этом районе было очень много всего. Да и сама станция обслуживала сразу две линии метро, в том числе и кольцевую, которая в соответствии со своим названием описывала подземный круг, но не такого большого радиуса, как орбитальные дороги на поверхности, больше напоминая Чикаго-Луп.