Сильнее жизни-2 - Виктория Щабельник

- А теперь вопрос, - полукровка, ничуть не боясь испачкаться, присел рядом с поверженным противником, с интересом наблюдая за его жалкими потугами. Неожиданно для себя Глеб понял, что испытывает некоторую жалость к своему недавнему врагу. Жалость и злость на самого себя за это противоестественное чувство. Но жалость была не настолько сильна, чтобы тут же броситься тому на помощь. К тому, же, его больше интересовал вопрос о Регине, - что тебе нужно от моей жены? Как тебе удалось ее найти? Зачем ты пытался ее убить?

- Убить? - ошарашено повторил Глеб, смотря на Аббадона уже совершенно другими глазами. Схватив свой кривой меч, он снова приставил его острие к шее Аббадона, слегка надавив, чтобы на коже показалась кровь.

- Не я, клянусь, - закашлявшись так, что Глеб инстинктивно отодвинул лезвие, чтобы не перерезать допрашиваемому горло, Палач сморщился от боли. Из культи хлестала кровь, и у него не было сил, чтобы быстро себя исцелить.

- Ты искал Регину, специально пришел ко мне, - напомнил ему Глеб, - сказал, что она умрет, если не примет твоих идиотских условий.

- С этого момента прошу поподробнее, - Валар, наконец, обратил внимание на Глеба. Несколько секунд он вглядывался в его лицо, словно прикидывая, стоит ли оставлять того в живых, и если нет, то какого черта этот охотник до сих пор не мертв. Затем, словно что-то вспомнив, снова перевел взгляд на раненого Палача.

- Я Палач клана Похитителей душ!- и стараясь сказать все до того, как разъяренный полукровка окончательно его добьет, продолжил, - был им, пока не вырвал Регину из рук ее безумного братца. Она нужна нам. Тем, кто хочет все изменить. Во главе Альянса не может стоять Родгар. Его нужно убить. Регина должна стать нашей королевой.

- Кто это мы? - жестко спросил полукровка. Глеб увидел, как тот поднял с пола оторванную культю, словно раздумывая, что с ней делать. Охотнику было страшно представить, на что окажется способен полукровка, если он сочтет, что Аббадон ему лжет.

- Старейшие демоны, хорошо знавшие Данталиона и поддержавшие его в войне с Люцифером.

- Их имена! - потребовал Валар.

- Ариман, Дагон, Бафомет, Мильком, Бегерит, Риммон, Манту... Они нашли и отобрали каждого из нас. Мы готовы сражаться и умереть за то, во что верим.

- Я слышал о них, - тихо, словно себе самому произнес полукровка, - но это ничего не меняет.

Он встал, отбросив ставшую сереть культю. Отойдя от раненого, на этот раз он не мешал его исцелению, и уже через несколько минут кровь перестала хлестать из раны, а лицо Палача приняло привычный темный цвет:

- Сегодня ее пытались убить, - мрачно произнес Валар, - кто-то смог обойти мою защиту и едва не лишил Регину жизни.

- Что с ней? - с замершим сердцем спросил Глеб. Невольно посмотрев на Аббадона в его глазах, побелевших от боли, он прочел тот же вопрос.

- В коме. Я поддерживаю жизнь в ее оболочке, но долго так продолжаться не может. Что-то или кто-то удерживает ее по ту сторону.

- Если ты позволишь, - голос Аббадона затих, и, прикрыв глаза, несколько секунд он старался прийти в себя. Когда, наконец, ему это удалось, он снова посмотрел на полукровку, - позволь нам помочь твоей жене.

* * *

- Ты единственная, кто услышал мой зов, смог найти дорогу, скрытую от всех и попасть сюда.

- Мне всегда не везло, - усмехнулась я.

- Не знаю, что стало причиной этого, - продолжал Азазель, - быть может, твоя природа: не часто в мире, в одной оболочке соединяется разум человека, сущность ангела и наследие демона. Ты уникальна, недаром тебя вернули в этот мир.

- И ты знаешь зачем? - осторожно спросила я, снова чувствуя приближение назойливого духа. Летающая 'медуза' и не думала от меня отставать. С живостью отогнав всех, кто приближался к нам с Азазелем на достаточно близкое расстояние, она зависла в нескольких сантиметрах от моего плеча, касаясь меня всякий раз, когда я не успевала вовремя от нее уклониться.

- Думаю, что знаю, - лицо Азазеля снова сформировалось, склонившись надо мной белой тенью. Было жутковато смотреть на бестелесного Падшего, так близко от меня.

- Значит, должен понимать, что я тебе не союзник.

- Нельзя быть столь категоричной, Ангел, - сказал Азазель, с улыбкой уставившись на 'медузу', - у меня есть подарок, от которого не так просто отказаться.

- Не понимаю, зачем тебе я. Ведь Родгар, мой брат...

Меня прервал свистящий звук, видимо означавший смех. Когда конвульсии духа прекратились, он с какой-то странной нежностью посмотрел на меня:

- Ты не испытываешь к нам жалости и сочувствия. Тебе не нужны наши знания и сила, что мы можем подарить, вернувшись на Землю. Ты готова умереть за то, во что веришь, и твоя вера никогда не позволит дать нам возможность ходить по Земле.

- Вряд ли только я. Ваше прошлое пришествие закончилось весьма трагично для Земли.

- Мы учли прежние ошибки. На этот раз все будет по-другому.

- Что? - подозрительно спросила я.

- Наше возвращение. Мы должны покинуть Тартар, и только ты можешь сделать так, чтобы ОНИ об этом не узнали!

- Бред!

- У нас есть шанс! Мы все обдумали за тысячелетия, что здесь томились.

- Ты можешь меня убить, - крикнула я, отходя от Азазеля, игнорируя навязчивого духа.

- Нам не за чем тебя убивать. Освободи нас! И мы найдем, что предложить в награду!

Сердце застучало слишком быстро, оставалось лишь надеяться, что мой собеседник этого не заметил.

- Что за бред?

- Покажись! - приказал он кому-то сзади, и я резво обернулась, ожидая нового противника, замирая от ужаса, отчаяния и надежды, видя перед собой в фиолетовом свечении едва различимую тонкую знакомую фигуру. Глаза отказывались верить в то, что они видели, но я поверила - сердцем, душой...

- Лариса, - прошептала я духу, радостно скользнувшему ко мне.

Тила не находила себе места. После того, как Рогозин сообщил ей о том, что Регина цела и невредима, она немного успокоилась. Но недавно что-то произошло. Она чувствовала, как призрачная связь, до сих пор соединявшая ее с Ангелом слабеет. И вот наступил момент, когда демоница поняла, что осталась совсем одна. Регины больше не было в мире живых, она это чувствовала. Душа, которую ей вернули, страдала. Такое непривычное и горькое чувство изматывало Тилу, делало ее беззащитной и уязвимой. Сейчас она почти жалела об этом даре. Что ей, демону с душой делать в мире, где она больше никому ни нужна?

После нескольких часов бессмысленных метаний, она застыла, охваченная внезапными необъяснимым чувством ужаса. Ее глаза были широко раскрыты, словно она видела нечто за далекими пределам, куда не может добраться взгляд ни одного живого существа: