Моя жизнь в руинах - Карина Хэлли

– Вот черт, – прошептал Хеми. – Это жестко.

– Кстати, откуда ты? Твой акцент…

– Новая Зеландия, – с гордостью ответил он.

– Погоди-ка. А почему ты здесь? Разве ты не должен играть за «Олл Блэкс»?

Я с гордостью продемонстрировала, что знаю, как называется их команда.

Он нахмурился.

– А, я два года играл за них, а потом меня продали, и теперь я здесь. Если честно, я был бы рад вернуться обратно. Я скучаю по дому. Но, с другой стороны, мне бы не хотелось бросать тут старину Подрига. Ему будет непросто вернуться на поле.

Внутренне я содрогнулась. Подриг еще не сообщил команде о своем диагнозе. Я знаю, что он собирался это сделать, но сейчас был явно не лучший момент. Однако меня удивило, что его лучший друг до сих пор ничего не знает.

– Ты не знаешь, когда он собирается вернуться? – с надеждой в голосе спросил Хеми.

Я лишь пожала плечами и улыбнулась:

– Я не знаю.

– Он об этом ничего не говорил?

– В последнее время мы были сконцентрированы на его отце…

Он кивнул.

– Да, конечно, понимаю.

Ответив так, я не солгала. Последняя неделя выдалась тяжелой и принесла много страданий обитателям гостиницы, все занимались организацией похорон. Агнесса из-за стресса была не в состоянии что-то делать, Подриг вообще пребывал в полубессознательном состоянии, поэтому мне пришлось все взять на себя, и, скажу честно, организовать похороны адски трудно. От похоронных агентов ждешь, что они облегчат процесс для тех, кто переживает горе, а они только и думают, как бы вытянуть из вас больше денег.

К счастью, денег у Подрига много, и он мне сказал, что я могу тратить столько, сколько потребуется.

Поэтому в целом все получилось достойно.

День был солнечным, и под лучами солнца трава, прекрасные букеты и венки с цветами казались особенно красивыми. Люди плакали и рассказывали наполненные любовью истории, связанные с Колином. Думаю, если бы Колин был с нами, он был бы счастлив, хотя, кто знает. Может он в глубине души ненавидел всех присутствующих и остался бы недоволен выбором цветов для букетов.

– Нам пора присесть, – сказал Хеми и повел меня к стульям.

Я села рядом с Агнессой, с другой стороны от нее расположился Майор. Подриг стоял на подиуме и был готов начать свою прощальную речь. На нем был темно-серый костюм, который я купила в Корке, и хотя костюм сидел не идеально, Подриг выглядел восхитительно.

– Как ты, дорогая? – спросила Агнесса, взяла меня за руку и крепко ее сжала. От этого проявления нежности у меня на глазах появились слезы.

Я кивнула, крепко сжав губы.

– Я в порядке. Вы как?

– У меня чулки порвались, – проворчала она. – А это моя единственная пара.

Я нежно ей улыбнулась и на секунду положила голову ей на плечо, давая таким образом понять, что я рядом. Юмор и ворчание были ее защитным механизмом. Мне повезло, что она простила нас. Мы с Подригом, к счастью, смогли восстановить с ней отношения.

Мне было больно от мысли, что нам не удалось помириться с Колином.

Подриг, держа в руках лист бумаги, окинул быстрым взглядом собравшихся. Лист в его руках дрожал, но я не понимала, из-за болезни это или от волнения. На этой неделе многие симптомы, такие как дрожь и усталость, можно было легко списать на переживания.

Подриг откашлялся и начал читать стихотворение Дилана Томаса[3].

Подриг откашлялся. Взгляд его был устремлен выше сидящих напротив, он моргал, словно пытаясь избавиться от слез.

Подриг снова замолчал и, тяжело дыша, закрыл глаза. Когда он их открыл, я увидела на его лице выражение страха и горя. Он посмотрел на лист – и отложил его в сторону.

Он продолжил читать стихотворение по памяти, и мне показалось, что душа его матери говорит с нами.

Произнося последние строчки, Подриг едва не разрыдался. Он прижал кулак ко рту, стараясь сдержаться. Когда он закончил, мы все рыдали, плакали, всхлипывали и вытирали глаза. Подриг сделал глубокий вдох и продолжил:

– Мой отец всю жизнь бунтовал. Даже если вы не были с ним хорошо знакомы, вы помните, как это было, если проигрывала его любимая команда.

К моему удивлению, в толпе раздался смех. Меня также удивило, что, завершив читать стихотворение, Подриг решил немного пошутить.

– Конечно, его любимой командой всегда была «Манстер».

Когда он это произнес, все захлопали и закричали. Подриг мне говорил, что почти все жители Шамблз болеют именно за эту команду.

– Когда они проигрывали, что случалось довольно часто, все в городе запирали свои двери. Но мой папа, этот Колин, был не просто злобным старым придурком. Он еще был отвратительным водителем.

Я нагнулась к Агнессе.

– Почему все веселятся?

– Это же просто похороны, – ответила она. – Когда еще смеяться, если не на похоронах?

Ладно, раз у них тут так принято, да будет так… В любом случае мне было приятно видеть улыбающегося Подрига, хотя он так и не перестал плакать. Он продолжил, глядя по очереди в глаза присутствующим.

– Я помню, как в первый раз попробовал водить машину, было это под его руководством.