Легион - Уильям Питер Блэтти

– Что с вами стряслось? – забеспокоился следователь. – Что-то случилось? Аткинс покачал головой.

– Просто он утверждал, будто вы уже приехали, – безучастным тоном произнес помощник.

– Когда?

– Минуту назад.

Из палаты вышла медсестра Спенсер.

– Вы пойдете к нему? – спросила она следователя. Киндерман кивнул и сразу же исчез за дверью, плотно прикрыв ее за собой. Опустившись на стул, он увидел, что Подсолнух не сводит с него пылающего взгляда. «Что же изменилось в нем?» – удивился следователь.

– Мне позарез надо было увидеть вас, – произнес Подсолнух. – Вы мне приносите удачу. Я вам многим обязан, лейтенант. И так как это уже произошло, я хочу, чтобы вся эта история закончилась.

– Что же произошло? – заинтересовался Киндерман.

– Джулия легко отделалась, вы не находите? Киндерман молчал, прислушиваясь к знакомому стуку падающих капель.

Подсолнух закинул назад голову и рассмеялся, а потом снова уставился на Киндермана горящими глазами.

– А вы сами не догадались, лейтенант? Конечно, Догадались. В конце концов вы поняли, как действуют Мои драгоценные заместители, мои чудесные, славные, Дряхленькие рыдванчики. Между прочим, они – рачительные хозяева. Самих-то их здесь, конечно, нет. Их личности разрушены, и поэтому я могу спокойненько запираться в их тела. Но, разумеется, только на определенное время. Не надолго.

Киндерман молча смотрел на Подсолнуха и не шевелился.

– Ах, ну да. Насчет вот этого тела. Это ведь ваш дружок, лейтенант? – Подсолнух громко расхохотался и постепенно безумный смех перешел в ослиный крик. Киндермана охватил ужас, он почувствовал, как волосы у него на голове встают дыбом. Подсолнух внезапно замолчал и уставился на лейтенанта пустыми глазами. – Ну вот. Я оказался тогда абсолютно мертвым, и мне это ужасно не понравилось. А вам бы понравилось? Меня это чрезвычайно расстроило. Понимаете – я как будто плыл по течению. Тела никакого, а ведь я не успел провернуть самое главное дельце. Это нечестно. И вот на моем пути появился... ну, назовем его «приятель». Вы понимаете. Один из НИХ. Он считал, что я должен продолжить свою работу. Но только в этом вот теле. Именно в этом.

Следователь слушал его, как загипнотизированный, а потом произнес:

– Но почему? Подсолнух пожал плечами:

– Наверное, вы здорово его разозлили. Он решил отомстить. Вернее, пошутить. Ваш друг Каррас участвовал в изгнании бесов, и ему удалось выдворить из тела ребенка, так сказать, кое-какие составные части. Так вот, другие, некоторым образом... части... были, мягко говоря, этим не очень довольны. Даже наоборот. – На секунду взгляд Подсолнуха остекленел, будто он вспомнил что-то страшное. Подсолнух передернулся, но быстро справился с собой. – И тогда он подумал, что благодаря своей выходке сможет вернуться назад. Надо было использовать это набожное героическое тело в качестве инструмента, чтобы... – Подсолнух неопределенно пожал плечами. – Ну, вы сами понимаете. Чтобы закончить мое дельце. Этот мой приятель прекрасно осознавал, что все это мне очень важно, он-то и привел меня к нашему общему знакомому отцу Каррасу. Может быть, это оказалось не совсем кстати. Ведь голубчик Каррас в это время как раз загибался. Как вы говорите, «умирал». Так вот, в тот самый миг, когда он выскальзывал из своего тела, мой приятель и подсобил мне нырнуть в этот героический сосуд. Мы пронеслись мимо друг друга как два корабля в ночи, вот и все. Да, конечно, произошла маленькая неприятность, когда врач скорой помощи еще тогда, около лестницы, объявил Карраса мертвым. Разумеется, 'на самом деле он действительно умер. В известном смысле этого слова. А вы как думаете! Там ведь не мозги оставались, а сплошное желе. И кислорода не хватало. Просто несчастье какое-то. До чего же трудно быть мертвым. Но неважно. Я-то выжил. Пришлось приложить максимум усилий, чтобы выбраться из гроба. Но зато я от души повеселился, наблюдая, какой эффект произвело мое появление из гроба на брата Фэйна. Это даже немного прибавило мне сил. Да, шуточки частенько помогают нам удержаться на плаву. Особенно, когда все происходит неожиданно. И кроме того, пришлось уйти в подполье. Ни много ни мало – на двенадцать лет. Слишком серьезными оказались повреждения мозговых клеток. Многие вообще погибли. Но мозг обладает удивительной силой, лейтенант. Можете спросить об этом у своего дружка, доктора Амфортаса. Хотя, постойте. Теперь, видимо, мне самому придется поинтересоваться у него.

Подсолнух на какое-то время умолк, а потом продолжал:

– Что-то галерка не аплодирует. Вы что, не верите мне, лейтенант?

– Нет.

Ехидная ухмылка сползла с лица Подсолнуха, и он посерьезнел. Киндерман вдруг увидел перед собой беспомощного, затравленного старика.

– Не верите? – Голос его дрожал.

– Нет.

Старик поднял на следователя умоляющий взгляд.

– Томми говорил, что не простит меня до тех пор, пока я не расскажу вам всю правду.

– Какую правду?

Подсолнух отвернулся и мрачно произнес:

– Они меня за это накажут. – И снова в глазах его замелькал неподдельный ужас.

– Какую правду? – повторил вопрос следователь. Подсолнух задрожал, на лице его застыла мольба.

– Я не Каррас, – хрипло прошептал он. – Томми хочет, чтобы вы знали это. Я НЕ КАРРАС! Пожалуйста, поверьте мне. Если вы не поверите, Томми говорит, что он не уйдет. Он останется здесь. А я не могу оставить брата одного. Прошу вас, помогите мне. Я НЕ МОГУ УЙТИ БЕЗ БРАТА!

Киндерман удивленно поднял брови и наклонил голову:

– Куда уйти?

– Я устал. Я хочу и дальше существовать. Необходимость оставаться здесь уже отпала. Я хочу идти дальше. Ваш друг Каррас не имеет никакого отношения к этим убийствам. – Подсолнух подался вперед. Киндерман внезапно отпрянул. Никогда раньше не наблюдал он в этих глазах такого отчаяния и страха. – Скажите Томми, что вы верите в это! СКАЖИТЕ ЖЕ!

Киндерман затаил дыхание. Он ощущал, сейчас должно произойти что-то очень важное. Но что? И откуда взялось это смутное предчувствие? Может быть, он поверил, наконец, словам Подсолнуха? Впрочем, сейчас это неважно, решил следователь. Только одно имело значение в этот момент.

– Я вам верю, – твердо и громко произнес он. Подсолнух откинулся назад, сильно ударившись об стенку, глаза его закатились, а из горла донесся все тот же заикающийся странный голос:

– Я л-л-люблю т-тебя, Д-д-джимми!

Голова Подсолнуха бессильно упала на грудь, он закрыл глаза.

Киндерман вскочил со стула. Встревоженный, он бросился к Подсолнуху и склонился над ним. Но Подсолнух не издал больше ни звука. Лейтенант нажал кнопку вызова и торопливо вышел в коридор.

– Опять начинается, – на ходу бросил он Аткинсу. Не теряя времени, Киндерман ринулся к дежурному телефону и позвонил домой. Трубку подняла жена.