«Священные войны» Византии - Алексей Величко

Василевс был любим населением за чистоту нрава, личную скромность и терпение. «Он совершенно не заботился о личной наживе и деньгах, видел высшее свое счастье в том, что его подданные будут процветать и наслаждаться великим богатством; общее благоденствие он считал величайшим и непохищаемым сокровищем. Возненавидев тяжесть деспотической власти, считая своим прибежищем чистую любовь своих одноплеменников, он вместо того, чтобы деспотическими мерами держать управляемых им на положении рабов, предпочитал, чтобы его подданные царствовали совместно с ним; он желал скорее называться у своих подданных отцом, чем тираном», – писал о нем историк, современник его царствования[448].

Тиверий явил собой образ настоящего благочестивого государя, которому Господь явно благоволит за верность вере. Как-то «сама собой» вдруг исчезла потребность в деньгах, поскольку государственная казна внезапно наполнилась несколькими чудесными способами. Как рассказывают, однажды император шел по дворцу и увидел на полу плиту с изображением Креста. Василевс воскорбел по тому поводу, что Крест, которому следует поклоняться, попирается ногами, и приказал немедленно вырезать эту плиту. Но когда приказание исполнили, обнаружили под ней точно такую же. Пришлось вынимать и ее, но еще ниже нашли клад, составлявший не менее 100 тысяч фунтов золота[449].

А вскоре к царю прибыл старец из Италии, поведавший ему о сокровищах полководца Нарзеса, спрятанных в одном из замков. Действительно, направленные царем слуги нашли столько золота и серебра, что в течение нескольких дней выгружали клад наружу[450]. Любовь византийцев к новому государю была настолько сильна и непосредственна, что в летописях даже содержится свидетельство тому, что в первый же день после воцарения Тиверия чума, терзавшая Константинополь и унесшая множество жизней, внезапно прекратилась[451].

Первым делом в качестве цезаря Тиверий-Константин решительно покончил со многими злоупотреблениями, которые стали уже обычными для Римской империи. В частности, в день Пасхи 575 г. он отсрочил уплату на 1 год всех налогов и вообще уменьшил общую сумму налогов с населения на 25 %. Всякий раз, когда сановники предлагали царю новые источники дохода для государственной казны, Тиверий неизменно отвергал их советы, так что, как заявляет историк, «мудрые и справедливые законы Тиверия сделались предметом похвал и сожалений для следующих веков».

Кроме этого, царь из собственных средств щедро возместил жителям провинций, подвергшихся персидскому нашествию, их убытки, а 161‑й новеллой категорично запретил продажу должностей и право чиновников на получение «благодарностей» от местных жителей. В честь своего консульства он раздал много денег в виде подарков, и когда императрица София стала его попрекать расточительством государственной казны, цезарь возразил ей, что эти деньги были собраны неправдами и он не намерен оставлять ничего из такого имущества.

Супруга цезаря Анастасия отличалась такой же скромностью и благочестием, как и он сам. Их встреча, закончившаяся женитьбой, не лишена романтизма. Еще молодым солдатом Тиверий был отправлен с войском в Азию, где ему сосватали некую молодую девушку. Свадьба была уже объявлена, когда внезапно невеста умерла. Расстроенный Тиверий продолжал поиски женщины, с которой желал связать свою судьбу, и как-то познакомился с богатой молодой вдовой, ставшей его женой. И хотя говорят, что Тиверия привлекли богатства его супруги, но, очевидно, это был далеко не самый важный критерий для молодого воина, которого, как все замечают, отличало полное равнодушие к деньгам. Кроме того, последующие события наглядно продемонстрируют, что его чувства к жене были искренними и глубокими.

Августа не спешила занять место в царском дворце и с большой неохотой приняла знаки внимания византийского общества к своей персоне. Хотя наличие еще живого Юстина II и Софии никак не могло стеснить Тиверия-Константина, новый император по благородству души терпел все интриги старой царицы. Более того, найдя дворцовые помещения тесными для его нареченной матери, он расширил Софианский дворец и переселил ее в него. Впрочем, нечистоплотные домогательства Софии не останавливали его резкие отказы, и дошло до того, что она попыталась сместить Тиверия, предложив место самодержца полководцу Юстиниану, но тот решительно отверг предложение[452].

Помимо финансовых дел, императора очень волновали вопросы организации армии, почти неминуемая война с Персией и положение дел на Западе. В это время произошел один интересный эпизод, вполне характерный для патриотов Италии, все еще чувствующих себя единым телом с Восточной империей. Когда в Риме стало известно о воцарении Тиверия, Римский сенат добровольно обложил себя специальным налогом и, собрав 3 тысячи фунтов золота, в 578 г. направил их Тиверию для организации войны с лангобардами. Но цезарь не принял этого дара, прекрасно понимая невозможность вести войну в Италии при непрекращенной войне с Персией. Он вернул деньги обратно и посоветовал сенату нанять на них лангобардов или франков для войны в Персии, что и было сделано. Значительная часть германцев влилась в римскую армию на Востоке, что, впрочем, ненамного облегчило положение дел в западных провинциях, где по-прежнему хозяйничали лангобардские герцоги. Но зато неплохо пошли дела в Африке, где римский полководец Геннадий в 578 г. разбил войска варвара Гармула, и в Испании, в горах которой римский военачальник Роман захватил в плен царя свевов вместе со всем его семейством и сокровищами[453].

По сложившейся традиции сразу после утверждения в чине цезаря Тиверий направил посольство в Персию, и мирный договор был подтвержден. Тем не менее, понимая, что Хосров не будет долго удовлетворяться миром, он принялся энергично комплектовать новую армию, щедро расходуя собственные средства. В короткие сроки император набрал почти 150 тысяч войска из различных народов и даже включил в число своих союзников арабов во главе с их вождем Мундаром. В состав новой армии вошли также 5 тысяч рабов, купленных императором на свои деньги, вооруженных им и обученных войне[454]. Когда весной 576 г. персы вторглись в Армению, на их пути внезапно выросла римская армия во главе с полководцем Юстинианом – младшим братом казненного Юстина, сына Германа.