Стая - Ольга Григорьева

– Клянись Одином! – осмелел старикашка. Перетоптываясь мелкими шажками, он умудрился умять вереск на три шага вокруг Бьерна. Зеленые влажные веточки стыдливо пригнулись к земле, стремясь избежать его узких грязных ступней.

– Ты утомил меня… – Бьерн размахнулся.

– Не-е-т – завизжал старик и быстро затараторил: – Он искал место, где можно застать Сигурда врасплох, когда тот поедет охотиться. Я показал…

– Ах ты! – Лезвие меча Кьетви сверкнуло в солнечных лучах, но так и не опустилось, замерло над головой вставшего пред стариком Бьерна.

– Убери оружие, Кьетви. Я обещал, – сквозь зубы процедил ярл.

– Но Хаки не нужен Сигурд, ему нужна наша добыча! Он напал на нас в Воротах Ингрид, прошел по Бегне и наконец выследил, где Орм оставил добычу! – Острие меча неровно подрагивало перед лицом Бьерна. – Ты же знаешь, что Сигурд всегда охотится один или берет только двоих воинов. Хаки со своими берсерками зарежет его; и усадьба Оленя станет для Хаки легкой добычей!

– Перестань, Кьетви. Убив старика, ты не спасешь ни своего добра, ни Оленя, – охладил урманина Бьерн.

Блестящее лезвие нырнуло в ножны.

– Ты изменился, сын Горма…

– Бьерн Убийца Воинов, сын Горма? – пискнул лесовик. В блеклых глазках отразился ужас. Старик съежился, будто надеялся скрыться от ярла в низком, утоптанном вереске. Похоже, даже монета его перестала интересовать.

А в голове Избора металось множество мыслей – о нежданной близости сестры и брата, о странном страхе лесовика перед Бьерном, о Хаки Берсерке, которого княжич никогда не видел, о том, что Бьерн пытался подло воспользоваться отсутствием Белоголового и забрать его добычу, пока тот воюет за Черного конунга, опять о Гюде и Остюге… Хотелось схватить старика, тряхнуть, выкрикнуть ему в лицо: «Веди же нас к этому проклятому Сигурду! Веди быстрее!»

– Отведи меня туда, где Хаки будет ждать Сигурда, – прервал мысли княжича ровный голос Бьерна.

– Но… – пискнул старик.

– Ты знаешь меня и все-таки споришь? – усмехнулся Бьерн.

Ловко подбросил монетку. Золотинка блеснула в воздухе, легла в ладонь ярла, скрылась в складках его пояса:

– Я верну тебе монету и разрешу жить, если ты отведешь нас.

Старик не верил. Избор видел это по его глазам и трясущимся рукам. Даже его распухшие колени дрожали, будто листья осины на ветру. Но он хотел жить, и капля надежды все-таки теплилась в его груди, прячась под зубастой волчьей мордой.

– Хорошо, – тихо пропищал он. – Я отведу…

Старикашка шел споро, слишком споро для такого доходяги. Перескакивал молодым козлом через поваленные деревья, расплескивая стремнины, переходил ручьи, подобно большому жуку на четвереньках пролезал меж опущенных над оврагами ветвей. Бьерн не отставал от него, а прочие, даже длинноногий Кьетви, почти бежали, лишь изредка переходя на шаг.

Задыхаясь и обливаясь потом, Избор поднырнул под свесившуюся до земли еловую ветку, угодил ногой в рытвину, споткнулся, упал. Сзади на княжича налетел Тортлав, рухнул сверху, выругался:

– Какого хрена ты тут разлегся, князь?

Не отвечая, Избор вылез из ямы, попробовал встать. Ступню прострелила боль. Охнув, княжич взмахнул руками, ненароком оперся на плечо вылезающего следом Тортлава. Урманин отпрянул:

– Какого рожна?..

Заметив гримасу боли на безусом лице княжича, смягчился, посочувствовал:

– Это все поганец лесной тролль. Он кого хочешь загонит. Ладно, если еще в глушь не заведет. Хотя Бьерна-то он побоится обманывать.

Продолжая болтать, Тортлав сам подставил княжичу плечо, подхватил под руку.

– Почему побоится? – заливаясь краской, но все же не отказываясь от помощи, спросил Избор.

– Для этих тварей Бьерн хуже огня, – довольно пояснил Тортлав. Отвел от лица еловую лапу, помог Избору перевалиться через гнилуху, изъеденную дырами, – осиное гнездовье. – Было время, когда Бьерн чуть было весь ихний род не извел, покуда по лесам бродил…

– Род? – ковыляя рядом с урманином, переспросил Избор.

– Ну да. – Заметив удивление княжича, Тортлав засмеялся. – В Гарде их называют лесными духами, а здесь они зовутся иначе. Этот, – Тортлав ткнул пальцем вперед, указывая на скрывшегося в зарослях старика, – тролль. Видишь, какой жадный? Ради монетки он все скажет. А отдашь ему монетку – исчезнет, будто его и не было. Мы заметили-то его лишь потому, что до нас по его тропе прошел Хаки и дал ему монетку. Вот он, дурачок, и решил, что новые путники тоже, глядишь, чего-нибудь дадут. Высунулся. А с троллями знаешь как? Если заметишь да скажешь «выходи», тролль уже убежать не сможет. Выйдет непременно…

Шутит Тортлав, придумывает небылицы, чтоб уболтать княжью боль, или сказывает правду – гадать было некогда, все силы княжича уходили на скорый шаг. Зато за болтовней Тортлава Избор не заметил, как вышли на косой изгиб лесного ручья, где в пологой низинке вода разливалась мелким озерцом. Справа от озерца каменными уступами поднималась вверх скала, по ней ручей скользил в ложбину, расплескивал озерцо рябью.

Тортлав отпустил Избора, охнул. А княжич застыл, остолбенело глядя на воду – озерцо было красным. Красные разводы плыли мимо ног княжича, ныряли под корягу и исчезали в темноте высокого папоротника.

– Великий Один… – выдохнул Тортлав, протянул руку. Он мог не показывать – Избор все видел сам. В ложбине, на маленьком уступе, откуда скатывался ручей, лежало нечто, слабо напоминающее человека. Скорее это была куча тряпья, мяса и крови, слепленная в уродливый комок. Одна нога мертвеца, обутая в кожаный сапог, покачивалась над склоном, другая, с обломком белой кости, упиралась в сухой берег. Вместо головы на уступе колыхалась большая плоская лепешка с клочьями волос. Рядом на берегу валялся камень с прилипшими к нему сгустками крови и лоскутами кожи. Крупная черная ворона недовольно косилась на влезающего по каменным ступеням Бьерна. Переступая жирными когтистыми лапами, ворона лениво тыкалась клювом прямо в середину черепа-лепешки.

Избор отвернулся, с трудом сдерживая рвоту.

– Батюшки-светы, вот звери-то, – подобравшись к княжичу, произнес Латья. На его остреньком лице было недоумение и отвращение.

Каркнув, ворона зашлепала крыльями, взлетела на сук над головой Бьерна. Ярл склонился над мертвецом.

– Это не Сигурд, но это – его человек! – выпрямившись, сообщил он Кьетви, Тот крепко держал за шкирку старика-лесовика, изредка встряхивал, как набитый соломой мешок.

Бьерн полез выше, по уступам, на миг скрылся из виду. Затем что-то зашуршало, вода в ручье плеснула, принимая еще одно тело, сброшенное сверху ногой ярла.

Этот труп не был изуродован. Его плечи прикрывала звериная шкура, обрезанная по рукавам, на поясе болтались несколько мешочков. Вода подняла их вверх, словно показывая людям.