Возлюбленная некроманта. Новый год по-ведьмински - Валентина Гордова

Я поняла, что готова всю жизнь тонуть в мерцающей зелени его глаз. Просто тонуть, даже не пытаясь себя спасти. Не желая себя спасать.

А Риаган, дыша тяжело и неровно, смотрел на меня так, словно не имел сил оторваться. Словно я была самым прекрасным, что было в его жизни, самым удивительным, самым желанным, самым сокровенным… самым-самым…

— Как же сильно я люблю тебя, моя ведьмочка, — срывающийся от эмоций шепот.

Это не было попыткой впечатлить, его слова не несли в себе скрытого злого умысла, Риаган не требовал и не ждал ничего в ответ, он просто признался в том, что жило в его душе.

И если моя любовь была цветущим весенним садом, то его была похожа на бушующее огненное море. Огонь ревел и сводил с ума в моменты разлуки, лава растекалась по венам от невозможности прикоснуться ко мне, поднимающийся чёрными облаками горький дым не давал дышать… Но всего одно касание, один взгляд глаза в глаза, один мой осторожный вдох — и пламя утихало, растворялся дым, успокаивалось море…

Я пошатнулась и устояла лишь потому, что одна рука Риагана лежала на моём затылке, а вторая бережно, но крепко обнимала за талию. Он просто не дал мне упасть — ни несколько минут назад, когда Рдаен попросту разжал когти, ни сейчас, когда мои ноги стали ватными, а в голове лопались мыльные пузырики.

— Не отвечай, — улыбнулся маг с такой нежностью, что моё хрупкое сердечко вновь сжалось, — и ни о чём не думай. Просто знай, что ты стала смыслом моей жизни, моей жизнью, моим дыханием, моими мечтами, моими мыслями…

— Разве бывает вот так? Внезапно и быстро… — прошептала непослушными губами, мечтая остановить время и навсегда остаться в его объятьях.

— Мне плевать, — с железной уверенностью сурово ответил Риаган. — Плевать, как было у других и что могут подумать люди. Я люблю тебя, Еся, прими как факт. Я ни секунды не пожалел о своих чувствах, и чем больше думаю об этом, тем яснее становится, что у меня не было ни шанса не полюбить тебя. Ты, — рваный выдох, на миг захлестнувшие его мысли и эмоции, но Риаган взял себя в руки, погладил мои волосы и с нежностью продолжил. — Ты — свет, Есенька. Ты как солнышко, не способное обжечь, но согревающее, указывающее путь во тьме, пробуждающее всё хорошее в людях рядом с собой. Ты притягиваешь и манишь, твои смелость и доброта восхищают, твои сострадание и готовность помочь другим ценой собственного счастья неимоверно злят, но и изумляют, заставляют потрясённо подумать: «Неужели ещё остались такие люди?». Здесь, в Элирисе, таких больше нет, а во Тьме никогда и не существовало. Ты невероятная ведьма, мой свет.

Я в этот момент была безмолвно плачущей ведьмой.

Мне впервые признавались в любви, мне никогда прежде не говорили ничего подобного, я… я была смущена, растеряна, растрогана и очень благодарна — Риагану за каждое из слов и Матери Природе за то, что свела нас вместе.

И когда маг склонился к моим губам, я потянулась к нему навстречу.

Полный нежности поцелуй, свежий, как летний ветерок, желанный, как глоток студеной воды посреди знойной пустыни, тёплый, прекрасный и искрящийся, как розовый закат на море, как золотистые солнечные лучи в листве.

Мой капюшон соскользнул вниз, а холодные ладони обняли лицо Риагана. Его рука на талии сжалась сильнее, крепче прижимая меня к его сильному телу, а вторая с нежностью, осторожностью и любовью гладила по волосам.

А поцелуй всё продолжался, становясь глубже и чувственнее, и в какой-то момент моей единственной опорой оказался Риаган, а мир вокруг перестал существовать. Я взлетала всё выше и выше, поднималась к светящимся звёздам, оставляя внизу все мысли и переживания, оставляя всё, что было у меня, пока не позабыла даже собственное имя…

И вдруг странное шипение, гул ворвавшегося в наш мир пламени, и поцелуй разорвался, но ощущение звенящей восхитительной сказки осталось и не покинуло меня даже тогда, когда Риаган глухо простонал и притянул меня к себе, заставляя спрятать лицо у себя на груди.

— За какой Тьмой?! — его яростное рычание и бережно обнимающие меня руки.

— А, так вы заняты? — громкий и наглый голос Рдаена. — Извиняйте, не знали, восстанавливайте изолирующий купол и продолжайте, отвлекать больше не будем.

Я вздрогнула и только сейчас отчётливо ощутила холод зимней ночи, чуть-чуть повернула голову, растерянно огляделась и поняла, что мы приземлились на границе военного лагеря, и со всех сторон на нас смотрели маги-воины. Очень, очень много магов…

Риаган глухо выругался и бросил на товарищей всего один разъярённый взгляд. Народ здраво рассудил, что любопытство приходит и уходит, а вот их жизни вернуться тоже могут, но уже слегка не первой свежести. Некроманты, с ними даже умирать страшно. Вот этим всем тоже страшно стало, и маги сделали вид, что ничего не было, и вообще они тут работают в поте лица.

Присмотревшись повнимательнее, поняла, что действительно работают — фиксируют заклинания на медные толстые пластины и напитывают их энергией. Такие диски вкапывают по периметру охраняемых территорий, обычно поместий и родовых имений, сверху ставят забор и тем самым добиваются двойной защиты.

Рабочий процесс военных магов Сиареля выглядел примечательно. Ночь, мороз хрустит, снег скрипит под ногами, всюду расставлены магические переносные лампы, дающие то серо-голубой, то голубовато-зеленоватый свет. В порядке, понятном одним лишь магам, везде стояли тёмные шатры с тонкими трубами в крышах, из которых шёл дым, то есть жилые помещения топились, чтобы люди во сне не замёрзли. Вдали хрустел древесиной большой рыжий огонь, на котором несколько магов готовили поздний ужин на всех, несколько человек ходили между шатров, явно чем-то занятые, но большая часть военных сейчас была здесь, на границе лагеря.

Маги вставали в круг по три человека, в центре между собой размещали явно тяжёлые круглые медные пластины, объединяли энергию, нараспев негромко произносили заклинание и крепили матрицу, якоря потоки и наполняя их силой из своих внутренних источников. То есть прямо сейчас добрая часть военных намерено лишала себя сил, и случись нападение… боюсь, бороться за свою жизнь смогут далеко не все.

Но это оказалось не самым страшным.

Повернув голову, я наблюдала за тройкой молодых парней, явно только закончивших обучение. Не знаю, чем они привлекли моё внимание, но я смотрела, не отрываясь и не отреагировав на виноватый голос Риагана:

— Прости, этого больше не повторится.

Одновременно вскинутые к небесам руки, приглушённые расстоянием